Апрель.
Май.
Июнь.
Безумие закончилось. Яркость чувств исчезла. Но только у одного из них. На лето Макс уехал из города. Потом когда Макс вернулся, он всё реже ей звонил, и до осени не встречались. И самое интересное, что в её сознании эти несколько месяцев превратились в годы, в счастливые годы. Это было удивительной сказкой, придуманной Вероникой для самой себя.
Осень все изменила. Вероника поняла, что «больше уже никогда». Хотя они встречались, иногда даже Макс зависал у неё на некоторое время, но это было начало конца. Вместо страсти, всепоглощающей и острой возникла странная зависимость. Они не могли быть рядом, и не могли отказаться друг от друга. Исчезая, Макс всегда почему-то возвращался. Находил её, звонил, приглашал на очередное странное свидание. И можно было ли это называть свиданием? Странные встречи настоящего с прошлым, живого с мертвым. Кому всё это было нужно? Вероника не знала ответа на этот вопрос, но понимала, что просто так всё это никогда не закончить, что нужно что-то делать. И если сначала, она пыталась вернуть его, что-то объяснить, то позже она поняла, что так будет. Так будет всегда. Он будет уходить, возвращаться, снова исчезать, но всё равно тянуться к ней. Веронике казалось, что она создаёт безумную картину, рисуя не красками, а осколками стекла и огнем, и не на холсте, а в душе. Ей хотелось забыть, и она боялась забывать. Она жила слепой верой в возможность повторения иллюзии нужности. Она хотела всё повторить и боялась этого. И помнила ли она, что только по вере вашей, да будет вам? Нет. Она помнила, что надо быть осторожной с тем, о чем просишь, так как это можно получить.
Вероника писала стихи, и почти каждое из них было обращено к Максу. Какие-то она читала ему, какие-то хранила в столе. Смешно, правда, смешно. Женщина пишет стихи мужчине, разве не должно быть наоборот? Потом, лет через пять после окончательного разрыва, если можно было так называть очередное исчезновение Макса, в приступе раздражения Вероника выбросит свою тетрадь со стихами.
Сейчас она чувствовала свое бессилие перед прошлым, ощущала, что её безумная любовь смешивалась с отчаянным безрассудным неоправданным ужасом, который с легкостью парализует любые усилия разума и тела. Она понимала, что пора забывать. Хотела забыть и не могла. В эти минуты она думала: «Неужели и, правда, Ольга права? И всё это лишь нерушимая связь, созданная силой намного большей, чем сила обычного человека. Что тогда? Что я могу сделать? Что я могу противопоставить силе намного превышающей мою? Зачем ему это нужно? Для чего такому, как Макс обычная женщина, не обладающая никакими сверхъестественными талантами? Да, уж, позвони попозже, легкая еда».
Ей вспомнилось одно из стихотворений, которые она написала Максу.
Ты ведь просто сумасшедший, что же я в тебе нашла?
Но много в жизни не узнала б, если не было тебя.
В тот холодный, грустный вечер ты согрел меня теплом.
И своим безумным взглядом ты в душе зажег огонь.
Да же я всего не знаю, что тогда произошло.
Воскресил во мне тогда ты, что уже было мертво.
Я тебя не восхвалю, ты не ангел, не святой.
И порой бывает страшно ночью рядом быть с тобой.
Теперь Вероника понимала, что она избежала зла, которое чуть не превратило её жизнь в осколки мечты, но понимание пришло поздно. Она долго переживала разрыв с Максом. Всё, что напоминало ей о нём, приносило порой невыносимые страдания. Она думала о нем постоянно. Вероника снова стала видеть эти странные сны. Очень часто она видела в них Макса, а порой в её сновидения врывался жаркий песок пустыни, несущий вслед за собой кошмарные видения. Часто она видела странного усталого путника с глазами цвета белого вина. Он был высок и худощав. Этот странный человек очень напоминал Веронике опасного хищника. В этих сновидениях он был один. Всегда только один. И каждый раз сон начинался одинаково, она слышала его мысли, чувствовала его дыхание и просыпалась от гулких ударов чужого сердца, бившегося тяжело и устало, словно тысячу лет без перерыва оно поддерживало жизни в забытом душой теле. Её пугал этот полупризрак — получеловек и его история, которую она видела в сновидениях. Но и сны, в которых она видела Макса, ей тоже не нравились. Раньше ей и Максу очень часто снились одинаковые сны. А теперь Вероника вообще больше не хотела видеть никаких снов. Когда-то Вероника свободна создавала сновидения, а путешествия по ним доставляли ей удовольствие. Она могла с лёгкостью сформировать любой сон, но путешествия всё чаще заканчивались чем-то пугающим или обрывались в самом начале. Кошмары стали частью её ночных сновидений, и частенько на смену снам о странном путнике приходили пугающие сновидения, в которых она сталкивалась с Максом. Вероника часто просыпалась в одно время. После пробуждения от кошмара она боялась закрывать глаза. Но прошлое на то и есть прошлое, чтобы постепенно исчезать из нашей жизни. И Вероника очень надеялась, что она постепенно забудет всё, что когда-то связывало её с Максом. И это могло быть так, но пока получалось иначе.
Параллельные прямые
Вы когда-нибудь задумывались, что, если все ваши действия предопределены раз и навсегда? Что, если свобода выбора — это лишь миф? Что, если у каждого события только одна причина и одно единственное следствие, а теория вероятностей это тоже миф, как и свобода выбора? Вы задумывались об этом? Нет? Да и не надо вовсе. К чему думать, надо жить.
Но неужели всё предопределено раз и навсегда и все наши попытки лишь жалкое самоутешение, что мы свободны в своем выборе?
Происходящее с большинством из нас так похоже на отражения жизни, скользящей как в калейдоскопе. Послушайте новости, посмотрите любой канал, предлагающий море кровавых сюжетов. Слушайте, смотрите, следите за лентой новостей в Сети, да просто смотрите по сторонам, оглянитесь, не утыкайтесь тупо в свой маленький мирок, не заслоняйтесь от информации. Где он ваш свободный выбор? Покажите его, если вы такие умные. Сотни человек погибли при авиакатастрофе, а три человека выжили. Это их выбор или выбор сотни погибших? Едущий в грозу водитель останавливается, чтобы избежать опасности на скользкой дороге, и погибает от удара упавшего на крышу его автомобиля дерева, в которое ударила молния. Чей выбор? Два милиционера врываются в квартиру и расстреливают в упор хозяина, попытавшегося оказать сопротивление непрошеным гостям, считавшим, что в его квартире находиться наркопритон. Но это была ошибка. Притон был в соседней квартире. И мы задаем себе вопрос — почему? Это верный путь в никуда, в пустоту без ответов. Впрочем, задавая вопрос «зачем?», мы продвинемся не больше. Нам проще задавать первый вопрос и игнорировать второй. Куда как проще считать, что человек, совершающий невероятные по своей жестокости преступления психически нездоров, чем признать, что не каждый сумасшедший — опасен и не каждый опасный человек безумен. Нам намного комфортнее думать, что всё то, что разрушает нашу жизнь неразумно и случайно, нам проще принять безумие, чем понять, что то, что неотвратимо, вряд ли может быть неразумным. А может быть у нас и, правда, есть свобода выбора? Ведь каждый момент жизнь предлагает нам море вероятностей, и мы выбираем. Что-то одно. Что было бы, сделай мы другой выбор? Что было бы, если бы Вероника, пообещав никогда больше не возвращаться, ушла, закрыв за собой дверь навсегда? Что было бы? Увы, этого не знает никто.
Наступила осень. Вероника всегда любила мрачные осенние месяцы. Осень дала Веронике и Максу второй шанс. Жизнь вообще всегда дает нам несколько шансов, правда, мы не всегда это видим и не всегда понимаем, что нам дали ещё одну возможность, но иногда бывает и так, что возможность не пропадает, мы видим её и можем использовать. Так было и с ними. С новыми чувствами в старые отношения. Хотя, в одну воду нельзя войти дважды. Эта известная истина, но так часто мы думаем, что сможем, что у нас получиться изменить законы мироздания, что мы иные. Так думала и Вероника. Она просто забыла, что то, что разведено самой судьбой, не под силу снова скрепить обычным людям.
