Алиса скорчила ангельское лицо.

— Я не давлю, Ника. Я просто предлагаю. Может быть, ты к пятнице передумаешь? Может быть все измениться? Ведь так?

— Посмотрим. Видно будет, ты права, я могу передумать, я могу решить, что мне просто необходимо пойти и развлечься. Но если я не пойду, то я обещаю тебе полную энергетическую поддержку.

— Вот и отлично. Я уверена, что это отличная идея, и к пятнице ты решишь, что тебе точно надо туда пойти.

— Ладно, Элис, посмотрим, — сказала Вероника и перевела разговор на другую тему.

Через пару часов они наконец-то допили кофе, обсудили всё, что только хотели и разошлись по домам.

Когда наступила пятница, Гончарова была твердо уверена, что идти надо, а Фадеева наоборот, что лично ей никуда идти точно не надо. После работы Алиса направилась на встречу с Александровским, а Вероника — домой.

В тот момент, когда Гончарова перешагнула порог клуба, музыка и безумно дергающийся световой поток, пытавшийся быть крутым оформлением концерта, разорвал привычное для неё восприятие мира. Первую часть шоу Александровский старательно не замечал её, но ближе к разгару тусовки, когда пора определиться с кем же тусить после концерта, решил оказать ей знаки внимания. Алиса видела, что он и правда ей очень рад. Макс кинулся к ней, обнимая, приветствовал и осыпал комплиментами. Потом вечер закрутился. После концерта Алиса, Макс и ещё пара-тройка тусовщиков, уютно расположившись в баре, распивали с удовольствием и знанием дела разнообразные спиртные напитки. Ближе к двум часам ночи, когда решено было ехать по домам, Алиса уже точно знала, что едет с Максом. И знала не только что она едет с ним, она знала зачем едет.

События, началом которых был обратный отсчет Вероники, развивались стремительно. Остановить происходящее было бы нереально, да и не безопасно. Алиса забыла обо всем. Если бы кто-то ей сейчас напомнил хотя бы часть из того, о чем предупреждала Вероника, то Алиса просто бы сказала: «Фигня все это. Я знаю, что делаю». Конечно, она знала, что делала. А вот Макс похоже по-прежнему знал ещё не все.

Ночь была странной. Когда они наконец-то добрались до квартиры Макса, выяснилось, что уже очень раннее утро и ложиться спать просто бесполезно. Они сидели на кухне, курили и разговаривали. Потом возникла идея, подкупающая своей новизной: а почему бы не выпить ещё чего-нибудь. Оказалось, что надо идти в магазин. Они направились в ближайший магазинчик, работающий 24 часа. Принеся нехитрую закуску и пиво, Алиса и Макс расположились на кухне. Они продолжили свой разговор обо всем. Как вы думаете о чем могут разговаривать под утро два нетрезвых человека? Если ваш ответ: обо всем, то вы конечно же правы. Через некоторое время Алиса окончательно поняла, что они с Максом созданы друг для друга.

Секс с Максом был интересным и захватывающим приключением, по крайней мере, в её фантазиях, основанных на первом впечатлении, которое произвел на неё Макс и на тех историях, которые ей рассказывала Вероника. Но в жизни все вовсе не так как в кино, увы. То, что происходило между ними под утро, больше напоминало историю «Красавица и чудовище» в варианте «Юная дриада и пьяный сатир». Грубость Александровского удивила Алису. Она ожидала большего, она ожидала лучшего. Но все было именно так, как было. В самый ответственный момент Алисе вспомнился эпизод из книги недавно прочитанной ей в сети. А главное, одна совершенно чудесная фраза как нельзя лучше подходила для описания секса с Максом. «Незатейливая поза…предсказуемая смена позиции…всё… конец секса». Именно так и подумала Алиса. Так и есть — конец секса и всё. Конец того, что и сексом-то сложно было назвать. «Ага, вот он значит какой безбашенный секс, обещанный мне. Ни пользы, ни удовольствия, так, какое-то жалкое подобие секса. Даже не подобие», — подумалось в самый неподходящий момент.

Утро было не менее странным, чем вечер и ночь. Алисе очень не хотелось вылезать из постели, не хотелось уходить, но все же было надо. Макс сначала не давал ей выбраться из постели, затем долго не отпускал домой. Но несмотря на жуткое желание остаться, Элис поняла, что пора уходить. По крайней мере сегодня точно пора, а там посмотрим. Уйти, чтобы вернуться. А вернуться, чтобы остаться. Таков был её план. И сейчас совершенно не важно, что там предполагалась сначала.

День прошел как в тумане. Наступивший вечер не прояснил ничего. Макс не звонил, и Алиса была крайне обижена. Да, видимо сложно стать одной единственной из многих. Ещё до звонка Алисы Вероника знала, что матрица событий реализована, что реакция обмена завершена и теперь она свободна, по крайней мере, ей хотелось в это верить, не смотря на сомнения, которые толкаясь толпились в глубинах сознания. Нет, все правильно. Она чувствовала это. Теперь, когда сонная и тормозившая после каждого слова Алиса рассказывала ей о том, что произошло ночью, Вероника поняла: цикл завершен. Теперь оставалось лишь закончить редактирование книги Александровского, отправить её по электронной почте без единого слова, дописать свою книгу и все. Завершение. Фадеева решила, что она не напишет Максу ничего, даже не укажет в теме письма его содержание. Просто пустое письмо и прикрепленный к нему файл. Прости и прощай. Эти слова теперь приобрели новый смысл, отличающийся от привычного. Теперь она воспринимала их иначе, чем 10 лет назад. Вероника вспомнила, как они сидели с Алисой в «Кронверке» и обсуждали, с каким бы удовольствием Фадеева пришла бы на похороны Макса Александровского.

«…- Я обязательно приду. Сама подумай, Элис, как я могу не прийти? Закажу новый черный костюм, скорее всего брючный. Лучше бы это случилось летом. Представь, черный шелковый костюм, легкие струящиеся складки, ещё легкий черный шарф, развевающийся на ветру. Красиво. Просто и со вкусом. Надену красивые туфли, даже на каблуке, на тонком, остром, может быть, это будут черные туфли с красным каблуком-шпилькой. Придется пострадать ради искусства.

Алиса сначала смеявшаяся тихо, уже ржала во весь голос. Вероника серьезно и сосредоточенно без улыбки продолжала:

— Да, ещё куплю перчатки.

— Белые?

— Нет, Элис, не белые. Это будет некрасиво и пошло. Это будут черные кружевные перчатки. И, конечно же, шляпку с вуалью. Очень элегантно получиться.

— Да, и платочек ещё надо. Вот его надо точно белый, тонкий с монограммой, — Гончарова не смеялась, а почти рыдала от смеха.

— Да, точно. Тонкий батистовый платок с монограммой и, конечно же, с кружевной отделкой. Издам его книгу. Принесу с собой. Это будет очень круто. Я вообще-то иногда думаю, что это было бы лучшим вариантом развития событий. Книжка будет издана, Максу — слава, а нам с тобой — деньги. Как подумаю, так сразу лучше становиться.

Вероника мечтательно смотрела в окно, изучая панораму перекрестка двух проспектов. Её воображение рисовало ей поздний вечер, шелест листвы и голос ветра, обращающегося только к ней. Тишина. Кладбище. Или крематорий. Могила с красивым надгробием. Да, значит кладбище, а не крематорий. Хотя? Это может быть и простая черная плита с выбитой на ней датой смерти и именем. Эпитафия? Кто знает, может быть и с ней, а может быть и без неё. Кто знает… Она придет. Обязательно.

Почему ей так хотелось пережить его? Или это было так задумано сценаристом их встреч с самого начала? А может быть, Макс и правда интуитивно стремился к ней, потому что лишь она могла его упокоить? Вероника прикрыла глаза. Алиса молчала и курила. Тишина порождала все новые и новые цепочки идей.

— Да, — мечтательно протянула Вероника и открыла глаза. Она обращалась к своим фантазиям, а не к Элис. — Это будет очень круто. Осталось дописать нашу с тобой книгу, а насчет этой темы — заметку в „ВСекте“.

— Ну да. Пусть Александровский читает и радуется.

Эта идея Веронике очень понравилась, но пока не сильно воодушевляла. Ладно, Бог с ним. Хотя, Бог-то он точно не с ним…Впрочем, Вероника точно знала, что когда-нибудь именно так и будет».