— Я не знаю.

— Не знаю и не хочу знать — это очень разные вещи.

Вероника, смотря на Алису, не улыбалась. Гончаровой показалось, что её мозг резко стал тормозить, пробуксовывая в мыслях, как застрявшая машина на обочине грязной скользкой дороги. Мозг Алисы вдруг резко затормозил, через секундную паузу со скрипом, как старая карусель, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее стал закручиваться в противоположную сторону. Алиса судорожно перебирала варианты: «Секс? Хм? Можно и секс, но не с ним. Дружба? С ним? Не смешите меня. Господи, что ещё? ААААААААА………что можно хотеть от такого мужчины как Макс Александровский? Можно ли от него вообще чего-то хотеть? Вероника смотрела мимо Алисы, нет, не мимо, а сквозь неё. Чего можно от него хотеть? Чего можно хотеть от таких как Макс? Внимания? Любви? Чего? ЧЕГО? Чего хотеть?»

Вдруг круговерть словомешалки внезапно оборвалась, Алиса выпалила:

— Я знаю, чего хочу от него!

— И чего же?

— Полное подчинение. Только так и никак иначе.

— Хорошая сложная цель. Хотя, называя цель сложной, мы её такой и делаем. Отлично, Элис, цель достижима, но не могу сказать, что это удастся сделать очень быстро. Придется немного подумать и конкретно с этим поработать. Макс очень хорошая дичь. Это очень интересная охота. Это будет красивое и напряженное действие. Тебе понравиться.

Алиса не слишком верила в успешность подобной охоты и не разделяла оптимизм Вероники:

— Думаешь? Легко тебе говорить. А я сразу как подумаю о нем, мне плохо!

— Всё будет хорошо, это я могу сказать точно. Мне самой от него обычно плохо. Что ж делать, на то он и упырь, чтобы всем было плохо. Нежить она и есть нежить. Ты кстати спроси как-нибудь его о книге. Я же говорила тебе, что он написал книгу? Она называлась «Книга сновидений смерти». Просто жесть. Я читала десять лет назад. Кастанедовская теория в чистом виде. Я, помниться, даже к ней эпилог написала. Так что, вам есть о чем поговорить. Похожи вы чем-то.

— Чем это мы похожи? — обиделась Алиса.

— Не знаю, просто чувствую, что вы очень похожи. Структурой.

— А конкретнее?

— Потом, — отмахнулась Вероника.

— Ага, потом забудешь, и я никогда не узнаю.

— Расскажу, обещаю, когда сама пойму. Сейчас это только догадки. И ничего более. Простые домыслы, не имеющие никакой логической основы. Фантазии.

Вероника чувствовала, что Макс и Алиса действительно чем-то похожи. Чем? Этого она пока не могла понять. А может быть Фадеева всё это придумала, и поскольку обладала даром убеждения, то в это уже верила и Алиса. Пока Веронике казалось, что их гениальный план вот-вот будет реализован и все наконец-то будут счастливы. Но до светлого будущего пока было далеко.

Они ещё немного посидели, но время требовало свое. Пора было расходиться по своим делам, которых у каждой было предостаточно. Просто временно Макс стал центром интересов Вероники и Алисы. Конечно, надо было заниматься жизненно важными делами, но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.

Придя домой, Алиса кинулась к компьютеру, чтобы кинуть Максу сообщение:

— Привет, как там с субботой? Всё в силе?

Через некоторое время Макс ответил ей так, что она выронила мышку и чуть не уронила ноутбук.

— Что там будет, кстати? — осведомился Макс.

Пока Алиса приходила в себя и подбирала мышку с пола, пришлое второе сообщение:

— Извиняюсь… на «Горьковской» в 13 часов, выставка четкая, притормозил чуток…

— Отлично.

Теперь Алисе надо было решить, кто поможет ей разрулить ситуацию с экзаменом. Провалить нельзя сдать. Вот и ставь запятую, где хочешь. Гончарова пыталась найти кого-то, кто поможет или перенести сдачу экзамена, или как-то быстренько сдать без особых проблем. Отказ. Один, другой, третий. Алиса беспомощно копалась в записной книжке. «Не может быть, чтоб опять обстоятельства были против меня. Значит, если они против меня, тогда я против них. Хорошо, мы ещё посмотрим кто кого», — думала Алиса. Даша, которую все почему-то называли Мерлин, была последней, кто мог бы помочь. И! О, чудо! Она согласилась. В этот раз Гончарова выиграла у обстоятельств, но что будет завтра? Перед глазами возникла картинка: она сидит за столиком у окна, а напротив — Макс. Возможно, что это завтрашний день. Возможно. Алисе удавалось заглядывать в будущее, но назвать точную дату она не могла. Ведь каждое действие — это продолжение чего-то и начало чего-то. В общем, что-то закончиться, а что-то начнется. Любая точка пространства — это точка расхождения веера вероятностей. Каким будет завтра? Это слишком. Даже секунды могут изменить минуты, дни, недели и даже годы. Ей вспоминались различные истории подтверждающие именно это. Всё могло быть иначе, если бы вы выбрали что-то другое, чем то, что вы выбрали на самом деле? Или же нет? Чтобы вы не выбирали в прошлом, сейчас вы получили то, что получили. И всё равно получили бы это, потому что это дороги Судьбы. Всё предопределено? Как знать. Будет ли завтра что-то иначе, если вы измените сегодня? Когда Алиса пыталась найти ответы на эти вопросы, она их не находила. Не было ответов. Вероника считала, что от судьбы не уйдешь, но всё равно активно изменяла события и формировала новые вероятности.

Спала Алиса плохо. Ей снилась всякая ерунда. То она видела себя среди розово-зеленых огромных кактусов, то у неё вдруг появлялись крылья бабочки и она парила в черных облаках на фоне синего солнца. Потом была тьма, и она видела странного и непонятного человека. Или нет, не человека, а какое-то странное существо. Тот, кого она увидела во тьме сновидения, напоминал ей не то Макса, не то Дракулу. И этот кто-то с красными глазами пытался накормить её ванильным мороженым с шоколадной крошкой. А больше всего в жизни Гончарова не любила ванильно-шоколадное мороженое. Осознав это во сне, она проснулась задолго до звонка будильника.

Суббота всё же наступила.

Первое, что Гончарова поняла, что она не знает, что делать, и как себя вести в складывающихся обстоятельствах. На самом деле всё шло не так с утра. Вероника бы сказала, что это знаки, говорящие, что не надо делать ничего, но Алиса отмахнулась от этих странных мыслей, ещё рано утром, когда всё только начиналось. А началось всё со сбежавшего кофе, который она, собираясь сварить, поставила на плиту и забыла о нем, пойдя в душ. Выйдя из ванной, Алиса обнаружила, что кофе выкипел, а плита запачкана. Она схватила тряпку, чтобы навести порядок, но обожглась. Выругавшись, она бросила наведение порядка, решив, что это можно будет сделать и вечером. Брюки, которые она планировала надеть, оказались мятыми, пришлось искать что-то другое. Любимая блузка, в которой она выглядела суперсексуально, оказалась грязной — на самом видном месте красовалось шоколадное пятно. Вот чудеса, однако! В итоге надев то, что попалось под руку, наспех зажевав черствый бутерброд, запив вчерашним чаем, и схватив сумку, на ходу запихивая в неё всё необходимое Гончарова кружила по комнате. Ей было совершенно ясно, что какая-то сила пыталась её остановить, но, несмотря на активное сопротивление чего-то невидимого и сильного, Алиса покинула квартиру. Выйдя из дома, Алиса обнаружила, что транспорт просто пропал. Не было ни автобуса, ни троллейбуса, ни маршрутки. И самое забавное, что вообще не было никакого транспорта. Она торопилась, как могла, но всё равно опоздала на экзамен. Когда полпервого она собиралась убегать на назначенную встречу, было ясно — экзамен завален. Увы, время поставило свою запятую: провалить, нельзя сдать. Ещё одна проблема сегодня, переходящая в завтра. На ходу набирая номер Вероники, Алиса выбежала из университета. Когда она долетела до «Горьковской», чувство, что что-то не так стало ещё сильнее. Было начало второго, но Макса на «Горьковской» не было. Она, всё ещё разговаривая с Вероникой, осведомилась:

— Ты говорила, у него есть машина?

— Да, зеленая, я бы сказала темно-зеленая.

— А марка?

— Кажется «Фольксваген».

— Номер?