В первый же вечер можно было бы форсировать проход без особых затруднений, если бы флот был готов к атаке.

В течение следующих дней продолжалась бомбардировка с повышенной скорострельностью; с самого же начала почти все снаряды попадали в цель. На фортах сгорело все дерево и были разрушены все закрытия, подбитых же орудий было мало. Форты отвечали очень редким огнем.

Благодаря свежему и холодному северо-западному ветру и сильному течению, суда северян часто дрейфовали и некоторые из них потеряли свои якоря. Атаки брандеров, повторенные южанами пять раз, привели к нескольким столкновениям, но в общем не дали никакого результата.

Попытка со стороны северян взорвать вечером 21-го числа цепи, заграждавшие проход, не увенчалась успехом. Но все-таки этим они пробили брешь в заграждении, так что им удалось разорвать цепи ударом о них канонерской лодки, поднявшейся при этом на 3-4 фута из воды. Предварительно пришлось расклепать под неприятельским огнем канат на одном из блокшивов.

Расстреляв 17 000 гранат, северяне остались почти совсем без снарядов. За это время они потеряли только одну шхуну. В виду всего этого на военному совете 23-го апреля Фаррагут решил форсировать проход на следующий день рано утром, хотя ему и следовало по инструкциям раньше разрушить форт.

Для поддержки атаки у мортирных судов хватало еще снарядов; к тому же и течение стало менее сильным. Для него все еще оставалась открытой возможность подвезти после прорыва войска через «байю» и взять затем город.

А так как впечатление, которое должен был произвести удавшийся прорыв, казалось ему очень важным и имеющим значение для занятия Нового Орлеана, то он решился на это рискованное предприятие.

Уже 20-го числа Фаррагут отдал свои общие приказания. Он предполагал прорваться между фортами, затем принять на суда войска и занять ими под прикрытием флота Новый Орлеан. При удобном случае он предполагал сойтись для боя с морскими силами противника на близкую дистанцию, а затем, смотря по результатам боя, стать на якорь или продолжать движение вверх по течению. Флот должен был без сигнала двинуться вверх по реке в боевом порядке; сигнал к атаке предполагалось дать в 2 часа ночи 24-го числа. Восход луны приходился около 3,5 часов утра.

23-го апреля Фаррагут осмотрел все суда и обстоятельно разобрал план атаки с каждым командиром. Первоначально он хотел идти двумя параллельными колоннами для большего сосредоточения, а также для того, чтобы прикрыть сильными судами более слабые. Только 23-го он изменил свой план, предусмотрев неизбежность столкновений в узком проходе судов между собой и с блокшивами, и отдал словесно соответствующие приказания: правая колонна под начальством капитана Бэйли, командира одного из оставшихся за баром фрегатов, и имея головным лодку «Кайюга» снимается первой с якоря, за ней следует левая колонна под командой самого Фаррагута.

При наступлении темноты первая колонна уже стала ближе к восточному берегу. Командир канонерской лодки «Итаска», пробившей брешь в заграждении, вызвался пойти на разведку, чтобы удостовериться в том, что цепи прорваны. Дважды ему удалось незамеченным пройти на шлюпке через брешь и еще до полночи он установил, что фарватер свободен.

Первый дивизион, состоявший из 4-х канонерских лодок, одного большого и одного малого корвета, 2-х вооруженных пароходов и одного колесного парохода начал сниматься с якоря в 2 часа, но дал ход лишь в 3,5 часа, благодаря тяжелому грунту и сильному течению. Была ясная, звездная ночь.

Приближение судов не было замечено ни на линии сторожевых шлюпок, ни у заграждения, и только тогда, когда «Кайюга» находилась уже между обоими фортами, эти последние открыли сильный огонь. На фортах ожидали атаку в течение этой ночи, и потому на них бдительно несли сторожевую службу.

Портер, следовавший со своей мортирной флотилией за первым дивизионом и подошедший близко к батарее, расположенной у самой реки, открыл сильный огонь, чтобы отвлечь внимание противника от прорывающихся судов.

Головной корабль придерживался ближе к форту Филиппу и прошел его на траверзе в 200 ярдах приблизительно. Следовавший за ним корвет «Пенсакола» уменьшил ход, подойдя к этому месту, чтобы лучше использовать свой бортовой огонь, так как этот форт меньше пострадал от бомбардировки и его орудия действовали как раз посередине реки. Образовавшийся таким образом за слабой «Кайюгой» промежуток сейчас же заняли быстро подошедшие канонерские лодки, обогнавшие вторую половину колонны по левому борту. «Кайюга» одна выдерживала бой некоторое время с 11-ю неприятельскими канонерками, пока не подоспела помощь. Река освещалась теперь горящими на берегу кострами.

В последующей за этим свалке было сделано несколько неудачных попыток к таранным ударам; несколько судов село на мель, стреляли и в чужих и в своих. Южане, командиры судов, большей частью бывшие капитаны пароходов на Миссисипи, управлялись довольно скверно.

Второй (он же и средний) дивизион, состоял из трех больших корветов: «Хартфорд», «Бруклин» и «Ричмонд». Когда первый из них подошел к блокшивам заграждения, то все уже было закрыто густым пороховым дымом. Фаррагут открыл огонь через 20 минут после начала боя.

Близ форта Джаксон флагманский корабль, желая разойтись с плывшим по течению плотом-брандером, вышел направо из строя и сел на мель выше форта Филипп.

Плот, буксируемый пароходом, был подведен к борту, и огонь сразу охватил доверху такелаж, но пожар все-таки удалось потушить.

Дав задний ход, «Хартфорд» сошел с мели, но попал в довольно опасное положение, став поперек течения. Вскоре после этого загорелась рубка. Буксир взорвался после нескольких выстрелов и затонул.

На действия следующих судов сильно влиял закрывший все пороховой дым, так что вторая половина, состоявшая из 6 канонерок третьего дивизиона, попавшая под сосредоточенный огонь обоих фортов, не могла уже прорваться сквозь брешь; к этому же времени окончились сумерки.

Пятый корабль головной колонны, вооруженный пароход «Вэрана», попал в особо опасное положение; два раза его таранили, причем один раз его атаковал снабженный тараном колесный пароход. Протараненный, он подошел к восточному берегу и там затонул. Корвет «Онейда» отомстил за него, загнав обоих его противников к берегу, где они сели на мель и впоследствии сдались. Одно из судов южан, застряв тараном в корпусе противника, расстреливало его в упор сквозь собственный борт на баке – случай совершенно небывалый в истории тактики. Из 13 судов северян, участвовавших в прорыве (3 канонерских лодки остались позади) затонуло только одно.

Личный состав потерял только 37 человек убитыми и 147 ранеными; «Хардфорд» получил 32 пробоины.

Флотилия южан потеряла 10 судов, частью уничтоженных, частью затонувших. Таран «Манассас» выкинулся на берег выше по течению и был зажжен; горевшее судно понесло течение, и дойдя до фортов, оно взорвалось. Форты весьма сильно пострадали и потеряли большую часть гарнизона. 4 парохода спаслось под защиту фортов.

Таким образом это лихое дело благополучно закончилось и геройское решение Фаррагута увенчалось блестящим успехом.

Предшествовавшая прорыву бомбардировка также имела большой успех: форты – особенно Джаксон – частью были разрушены, отдельные орудия приведены в негодность и гарнизон сильно ослаблен.

Распоряжения Фаррагута заслуживают одобрения, за исключением того, что он поставил головным кораблем слабую канонерскую лодку. При этом он руководствовался тем соображением, что ею командовал один из самых молодых офицеров, и к нему он хотел поместить начальника дивизиона. Но все-таки головным следовало бы поставить один из самых сильных кораблей.

К недостаткам всего предприятия следует отнести недостаточную разведку и медленную заготовку материалов. Сейчас же после прохода через бар можно было двинуться дальше, действуя на противника неожиданностью своего появления. Наконец, следует заметить, что все предприятие подвергалось большой опасности тем, что прорыв Фаррагут решил начать еще ночью.