– Значит, его напарник такой же мерзавец, – заметил Ричер.

– Тебе лучше знать, – сказала Нигли.

Через сорок минут Беренсон спустилась вниз. В одной руке она несла дорожную сумку из дорогой черной кожи, во второй – ярко-зеленый нейлоновый рюкзак со спортивным логотипом. Для себя и сына. Она положила сумки в багажник «тойоты». Ричер и Нигли вернулись к своим машинам и поехали вслед за Беренсон в качестве охранников. Тот же метод наблюдения, только с другой целью. Нигли держалась рядом, Ричер чуть подальше. Проехав милю, Ричер подумал, что О’Доннел ошибся, предположив, что в Калифорнии самыми незаметными машинами будут подержанные «хонды». «Тойота» подходила под эту категорию гораздо лучше. Он не спускал с нее взгляда, но опасался, что может потерять в любой момент.

Беренсон остановилась возле школы. Большое коричневое здание было окружено кольцом тишины – так бывает, когда идут уроки. Через двадцать минут она вышла вместе с мальчиком с каштановыми волосами. Он был довольно маленьким и едва доставал до плеча матери. Недоумение на его лице мешалось с радостью освобождения.

Потом Беренсон проехала небольшое расстояние по 110-й автостраде, свернула на Пасадину и направилась к гостинице на тихой улице. Ричер одобрил ее выбор. Стоянка находилась во внутреннем дворе, значит, с дороги «тойота» не будет видна. У дверей швейцар, две женщины за конторкой. Лифты постоянно под наблюдением. Гораздо лучше, чем мотель.

Ричер и Нигли дали Беренсон с сыном десять минут на то, чтобы устроиться. Они провели это время в баре на первом этаже. Двойные сэндвичи и кофе для Ричера, содовая для Нигли. Ричер любил двойные сэндвичи. Ему нравилось, что после еды он мог поковыряться в зубах заостренной палочкой, скрепляющей сэндвич. Он не хотел говорить с людьми, когда у него во рту оставались остатки курицы.

Когда он заканчивал пить кофе, зазвонил его телефон. Снова Диксон. Они вместе с О’Доннелом вернулись в мотель. У портье их поджидало срочное сообщение от Кёртиса Мани.

– Он хочет, чтобы мы приехали в медицинский центр к северу от Глендейла, – сказала Диксон. – Прямо сейчас.

– Это то место, куда мы ездили взглянуть на Ороско?

– Да.

– Они что, нашли Санчеса?

– Он этого не сказал. Но, Ричер, он не уславливался о встрече в морге. Мы должны встретиться с ним в больнице, которая находится на другой стороне улицы. Если это насчет Санчеса, то он жив.

Диксон и О’Доннел стартовали из мотеля, а Ричер и Нигли – из отеля в Пасадине. Оба этих места находились на одинаковом расстоянии от больницы, расположенной к северу от Глендейла. Десять миль, две боковые стороны равнобедренного треугольника.

Ричер предполагал, что они с Нигли прибудут на место первыми. Им предстояло двигаться почти по прямой, вдоль подножия гор Сан-Габриель, по 210-й автостраде. А Диксон и О’Доннелу пришлось ехать по обычным улицам на северо-восток, под углом к различным автострадам.

Однако 210-я автострада была забита. Проехав сто ярдов, они остановились. Поток замерших автомобилей уходил далеко вперед, сверкая на солнце, двигатели пожирали бензин, – классическая картина для Лос-Анджелеса. В зеркало заднего вида Ричер видел «хонду» Нигли, стоявшую сразу за ним. У нее был белый «цивик», давно вышедший из моды. Ричер не мог разглядеть ее лицо за затемненным стеклом. Вдоль верхнего края ветрового стекла шла пластиковая лента с серебристой надписью «Без страха». «Очень подходит Нигли», – подумал он.

Ричер позвонил ей.

– Впереди произошла авария, – сказала Нигли. – Я слышала по радио.

– Замечательно.

– Если Санчес сумел выжить, он потерпит еще немного.

– Где они допустили ошибку? – снова подумал вслух Ричер.

– Я не знаю. Им приходилось иметь дело и с более серьезными противниками.

– Значит, что-то случилось. Что-то непредсказуемое. С чего должен был начать Суон?

– С Дина, – ответила Нигли. – С человека, который отвечал за качество. Его поведение не могло не привлечь внимания. Сами по себе плохие результаты испытаний еще ничего не значат. Но плохие цифры в сочетании с очевидным стрессом, который переживал Дин, значат очень многое.

– Удалось ли ему услышать всю историю от Дина?

– Скорее всего, нет. Но он узнал вполне достаточно, чтобы немного продвинуться дальше и утвердиться в своих подозрениях. Суон был гораздо умнее Беренсон.

– Каким был его следующий шаг?

– Два независимых шага, – ответила Нигли. – Он постарался подстраховать Дина и начал искать новые улики.

– С помощью остальных членов отряда.

– Более того, он полностью доверил им это дело, – сказала Нигли. – Ему пришлось так поступить, потому что ситуация в офисе была небезопасной.

– Значит, он вообще не разговаривал с Ламейсоном?

– Думаю, да. Первое правило – никому не верить.

– Так где же они ошиблись?

– Не знаю.

– А как мог Суон подстраховать Дина?

– Он поговорил с местными полицейскими. Попросил о защите или хотя бы о том, чтобы патрульная машина почаще проезжала мимо дома Дина.

– Ламейсон служил в полиции Лос-Анджелеса. У него остались там приятели. И они могли его предупредить.

– Не получается, – возразила Нигли. – Суон не входил в контакт с полицией Лос-Анджелеса. Дин жил за горой, вне юрисдикции полиции Лос-Анджелеса.

Ричер немного помолчал.

– Из чего следует, что Суон ни к кому не обращался, – сказал он. – Ведь речь идет о владениях Кёртиса Мани, а он ничего не слышал о Дине или о «Новой эре». Да и о Суоне он узнал только через Франца.

– Суон не оставил бы Дина без защиты.

– А если предположить, что все началось вовсе не с Дина? Что Суон вообще о нем не знал? Что он нашел какой-то другой путь?

– И какой же? – поинтересовалась Нигли.

– Понятия не имею, – ответил Ричер. – Возможно, Санчес сумеет нам что-то рассказать.

– Ты думаешь, он жив?

– Будем надеяться на лучшее.

– Но готовиться к худшему.

Они закончили разговор. Машины впереди продвинулись еще немного. За время разговора они переместились на пять корпусов «хонды». За следующие пять минут – на десять, то есть в шесть раз медленнее, чем пешеход. Сидящие в машинах люди занимались своими делами. Говорили по телефону, брились, накладывали макияж, курили, ели, слушали музыку. Некоторые загорали: закатывали рукава и высовывали руки в открытые окна.

Зазвонил телефон. Снова Нигли.

– Новая информация из Чикаго, – сказала она. – Моим людям удалось внедриться в главную информационную систему полиции Лос-Анджелеса. Леннокс и Паркер ничуть не лучше Ламейсона. Они были напарниками. Вышли в отставку, когда отдел внутренних расследований в двенадцатый раз за двенадцать лет выдвинул против них обвинение. А уже через неделю Ламейсон нанял их для работы в «Новой эре».

– Я рад, что у меня нет акций «Новой эры».

– Ошибаешься. Это деньги Пентагона. Как ты думаешь, откуда они берутся?

– Не от меня, – сказал Ричер.

Еще через сто ярдов они выбрались на ровный участок автострады и увидели причину задержки, теряющуюся в дымке. На левой линии находилась разбитая машина. Ничего страшного, но вся автострада стояла. Ричер закончил разговор с Нигли и позвонил Диксон.

– Вы уже приехали? – спросил он.

– Нам осталось десять минут.

– Мы застряли в пробке. Позвони нам, если будут хорошие новости. Ну а если плохие, все равно позвони.

Только через четверть часа они добрались до разбитой машины и проехали мимо нее. А дальше все помчались со скоростью семьдесят миль в час, словно ничего не случилось. Через десять минут Ричер и Нигли подъехали к больнице. Десять миль за сорок минут. Средняя скорость пятнадцать миль в час. Не слишком хороший результат.

Они оставили машины на стоянке для посетителей больницы и по солнцепеку пошли к главному входу. Ричер заметил на стоянке «хонду» О’Доннела, а потом и машину Диксон. В вестибюле было полно красных пластиковых стульев. На некоторых сидели посетители. Люди почти не разговаривали. И нигде не было видно ни Диксон, ни О’Доннела, ни Кёртиса Мани. За длинным столом сидели не медсестры, а какие-то клерки. Ричер спросил у них про Мани, но не получил никакого ответа. Они ничего не знали о Хорхе Санчесе. Тогда Ричер поинтересовался, где можно узнать о неопознанных больных, доставленных на машинах скорой помощи. Его направили к столику в углу.