Машина выглядела совершенно холодной, словно не сдвигалась с места много часов.

Парень сидел один, вел наблюдение и ждал.

Вот только чего?

Ричер развернулся на каблуках и возвратился в отель тем же путем. Прошел через вестибюль и уселся на то же кресло. У него начала зарождаться новая теория.

«Мне позвонила его жена», – сказала Нигли.

«А чего она хотела от тебя?»

«Ничего, – ответила Нигли. – Просто сообщила о его смерти».

Просто сообщила.

И потом: Чарли поворачивает дверную ручку. Ричер спрашивает: «А тебе можно самому открывать дверь?» И маленький мальчик отвечает: «Да, можно».

И потом: «Чарли, пойди поиграй на улице».

И еще: «Мне кажется, вы чего-то недоговариваете».

«За бизнес нужно платить».

Ричер сидел в кресле в вестибюле «Шато Мармон», обдумывая эту идею. Теперь оставалось только дождаться, кто первым войдет в отель: его команда или разъяренные полицейские из округа Лос-Анджелес.

Первой вошла его команда. Точнее, те, кто от нее остался: О’Доннел, Нигли и Диксон. Они двигались быстро и целеустремленно. Увидев Ричера, который приветственно поднял руку, группа остановилась посреди вестибюля.

– Ты все еще здесь! – воскликнул О’Доннел.

– Нет, я оптическая иллюзия.

– Потрясающе!

– Что сказала Анджела?

– Ничего. Она ничего не знает о его клиентах.

– Как она себя чувствует?

– Как женщина, чей муж умер.

– Что ты думаешь о Чарли?

– Славный ребенок. Как и его отец. В некотором смысле Франц продолжает жить.

– Почему ты еще здесь? – спросила Диксон.

– Это очень хороший вопрос, – ответил Ричер.

– И какой ты дашь на него ответ?

– Полицейский все еще на улице?

Диксон кивнула.

– Мы его видели издалека.

– Давайте поднимемся наверх.

Они собрались в номере, который занимали Ричер и О’Доннел. Этот номер был немного больше, чем у Диксон. Первым делом Ричер забрал свои деньги, паспорт и кредитку из сумки О’Доннела.

– Похоже, ты рассчитываешь, что останешься с нами, – сказал О’Доннел.

Ричер кивнул.

– Почему?

– Потому что Чарли сам открыл нам дверь.

– И что из этого следует?

– Мне кажется, что Анджела хорошая мать. По крайней мере, нормальная. Чарли выглядел чистым, накормленным и ухоженным. Из чего мы делаем вывод, что она добросовестно выполняет свои материнские обязанности. Однако она позволила ребенку открыть дверь двум незнакомцам.

– Ее мужа только что убили, – ответила Диксон. – Может быть, она отвлеклась на печальные мысли.

– Скорее, наоборот. Ее мужа убили более трех недель назад. Полагаю, она уже пережила первый приступ горя. И теперь должна беречь Чарли еще сильнее, ведь он единственное, что у нее осталось. Однако она позволила мальчику открыть дверь. И сказала, чтобы он пошел поиграть. Она не предложила ему уйти в свою комнату. Мало того, она сказала, чтобы он поиграл на улице. В Санта-Монике? Во дворе на шумной улице, где полно прохожих? Почему она так поступила?

– Я не знаю.

– Потому что она была уверена: ребенку ничего не грозит.

– Почему?

– Ей было известно, что за домом наблюдает полиция.

– Ты думаешь?

– А почему она позвонила Нигли только через четырнадцать дней?

– Она была в шоке, – вновь предположила Диксон.

– Весьма возможно, – ответил Ричер. – Или на то была другая причина. Может быть, она вообще не собиралась нам звонить. Мы для нее – древняя история. Ей куда больше нравилась нынешняя жизнь Франца. Естественно, ведь она и была этой жизнью. Мы явились из его дурного прошлого, грубого и опасного. Полагаю, она не одобряла это прошлое. Или немного ревновала к нему.

– Я согласна, – сказала Нигли. – У меня сложилось такое же впечатление.

– Так почему же она тебе позвонила?

– Не знаю.

– А теперь посмотрите на это с точки зрения полицейских. Маленькое отделение, ограниченные ресурсы. Они находят мертвого человека в пустыне, проводят опознание, начинают расследование. Все по правилам. Сначала составляют краткий очерк жизни жертвы. По ходу дела выясняется, что он был членом команды военных полицейских, расследовавшей особо тяжкие преступления. И довольно быстро они узнают, что почти всех членов команды можно отыскать.

– И у них появляются подозрения против нас?

– Нет, полагаю, они почти сразу отбросили эту версию. Так или иначе, но они застряли. Полное отсутствие улик, никаких следов. Тупик.

– И?

– И вот по прошествии двух недель у них появляется идея. Анджела рассказала им о нашем отряде, о дружбе и старом девизе, и они ухватились за эту возможность. Фактически они получили отряд частных детективов, готовых бесплатно вести расследование. Весьма квалифицированный отряд, который к тому же имеет максимальную мотивацию. И тогда они предложили Анджеле позвонить нам. Просто рассказать о смерти Франца, ничего больше. Они знали, что таким образом включают кролика Банни с «энерджайзером». Они не сомневались, что мы очень быстро окажемся здесь. И будем искать ответы. Им же достаточно оставаться в тени и наблюдать, а потом присвоить себе результаты нашего расследования.

– Это смешно, – заявил О’Доннел.

– Однако я считаю, что все произошло именно так, – продолжал Ричер. – Анджела рассказала им, что дозвонилась до Нигли. Они занесли Нигли в список людей, за которыми следует вести наблюдение, и, когда она приехала в город, пустили за ней хвост, а сами притаились в кустах, дожидаясь нашего приезда. С этого момента за нами постоянно следили. Полиция работает через доверенных лиц. Именно это и скрыла от нас Анджела. Полицейские попросили ее использовать нас втемную, и Анджела согласилась. Вот почему я все еще здесь. Другого объяснения не существует. Они пришли к выводу, что разбитый нос – это неизбежные издержки, ведь за бизнес надо платить.

– Бред какой-то.

– У нас есть только один способ проверить – прогуляться вокруг квартала и поговорить с полицейским.

– Ты думаешь?

– Лучше всего это сделать Диксон. Она не была с нами в Санта-Ане. Так что парень с разбитым носом не станет в нее стрелять.

Диксон молча вышла из номера.

– Мне не показалось, что Анджела что-то скрывала сегодня, – заметил О’Доннел. – А потому я не думаю, что у Франца был клиент.

– Насколько жестко вы с ней разговаривали? – спросил Ричер.

– В этом не было необходимости. Ей явно нечего скрывать. Невозможно себе представить, чтобы Франц влез в такую историю, если бы речь не шла о постоянном клиенте, а Анджела обязательно бы знала имя такого клиента.

Ричер кивнул и улыбнулся. Ему нравилась его старая команда. Он мог полностью положиться на этих людей. И никаких вариантов. Если Нигли, Диксон и О’Доннел начинают задавать вопросы, они получают ответы. Так бывало всегда, какие бы вопросы ни приходилось задавать. Он мог бы отправить их в Атланту, и они вернулись бы с рецептом кока-колы[8].

– Что дальше? – спросила Нигли.

– Давайте сначала поговорим с полицейскими, – сказал Ричер. – Прежде всего выясним, ездили ли они в Вегас.

– В офис Санчеса и Ороско? Диксон только что там побывала. Там все в порядке.

– Однако она не была у них дома.

Диксон вернулась через тридцать минут.

– Он не стал в меня стрелять, – сказала она.

– Это хорошо, – ответил Ричер.

– Тут я с тобой совершенно согласна.

– Он в чем-нибудь признался?

– Не сказал ни «да», ни «нет».

– Он в ярости из-за разбитого лица?

– Очень зол.

– И что он говорит?

– Он позвонил своему боссу. Они хотят с нами встретиться. Здесь, через час.

– Кто его босс?

– Кёртис Мани, департамент шерифа округа Лос-Анджелес.

– Ладно, – сказал Ричер. – Мы можем с ним встретиться. Посмотрим, что у них есть. Будем вести себя с ним как с каким-нибудь тупым начальником военной полиции. Все берем и ничего не даем взамен.