– Нет смысла тут торчать, – сказала Нигли. – Мы только зря тратим время. Здесь мы ничего не найдем. Думаю, можно предположить, что они нашли то, за чем явились.

– Думаю, можно предположить, что они ничего не нашли, – возразил Ричер.

– С чего ты это взял?

– Практическое наблюдение, – ответил Ричер. – Офис перевернут вверх дном. Полностью. Обычно если ты находишь то, что ищешь, ты прекращаешь поиски. Но эти парни их не прекратили. Значит, если они нашли то, что искали, то случайно и в самом последнем месте, куда заглянули. И насколько такое вероятно? Не слишком, я думаю. Они разгромили тут все, потому что им ничего не удалось найти.

– Тогда где это?

– Понятия не имею. Что бы это могло быть?

– Бумаги, компьютерная дискета, компакт-диск – что-нибудь в этом духе.

– Маленькое, – подчеркнул Ричер.

– Он не отнес его домой. Мне кажется, он разделял дом и работу.

«Думай как они. Стань ими». Ричер повернулся спиной к двери и шагнул на тротуар. Поднял руку и посмотрел на пустую ладонь. За свою жизнь ему пришлось иметь дело с огромным количеством бумаг, но он никогда не пользовался компьютерными дискетами и компакт-дисками. Но знал, как выглядит компакт-диск: круглый кусок поликарбоната около пяти дюймов в диаметре, часто в тонком футляре. Дискета еще меньше: квадратная, примерно три дюйма в ширину. Лист бумаги, сложенный в три раза, – восемь с половиной на четыре дюйма.

Очень маленький предмет.

И жизненно важный.

Где Кельвин Франц мог спрятать что-нибудь маленькое и жизненно важное?

– Может быть, оно лежало у него в машине? – предположила Нигли. – Он много ездил. Значит, если речь идет о диске, он мог вставить его в проигрыватель с автоматической сменой дисков. Лучше всего прятать предметы на самом виду. Например, в четвертом гнезде, после Джона Колтрейна.

– После Майлза Дэвиса, – поправил ее Ричер. – Франц предпочитал Дэвиса. А Колтрейна слушал, только если он был в альбомах Дэвиса.

– Франц мог представить дело так, будто это обычный диск. Скажем, написать на нем маркером «Майлз Дэвис».

– Они бы его нашли, – возразил Ричер. – Парни, устроившие такой тщательный обыск, проверили бы все. Мне кажется, Франц постарался бы спрятать этот предмет понадежнее. «На самом виду» означает, что ты все время на него смотришь и не можешь расслабиться. А мне кажется, что Франц хотел чувствовать себя спокойно. Чтобы, возвращаясь домой к Анджеле и Чарли, ни о чем не беспокоиться.

– В таком случае где? В сейфовой ячейке?

– Поблизости не видно ни одного банка, – возразил Ричер. – Он вряд ли хотел отъезжать далеко от своего офиса. Не стоит забывать о том, какое тут движение. А если возникнет срочная необходимость достать этот предмет? Кроме того, банки всегда работают по жесткому расписанию.

– На кольце два ключа, – заметила Нигли. – Хотя вполне возможно, что маленький от его стола.

Ричер снова повернулся и посмотрел сквозь сгустившиеся сумерки на раскиданные повсюду обломки и мусор. Замок от стола, скорее всего, валялся где-то среди них. Маленький стальной прямоугольник, вырванный из дерева и отброшенный в сторону. Ричер снова вышел на тротуар и взглянул на свою пустую ладонь.

Прежде всего: «Что я стал бы прятать?»

– Это компьютерный файл, – сказал он. – Иначе и быть не может. Потому что они искали именно это. Если бы речь шла о бумагах, написанных от руки, Франц ничего бы им не сказал. Но скорее всего, они первым делом забрали его компьютеры и нашли там следы того, что он копировал файлы. Это ведь обычное дело, верно? В компьютерах остается информация обо всех операциях. Но Франц отказался говорить им, где находятся копии. Возможно, именно по этой причине они сломали ему ноги. Но он продолжал молчать, и потому они пришли сюда и устроили дикий обыск.

– Так где же этот предмет?

Ричер снова посмотрел на свою ладонь.

«Где бы я спрятал нечто маленькое и жизненно важное?»

– Не под камнем, – пробормотал он. – Я бы выбрал какую-нибудь структуру. Место, где можно хранить предметы и где кто-то за них отвечает.

– Сейфовая ячейка, – повторила Нигли. – В банке. На маленьком ключе нет никаких обозначений. Так обычно поступают в банках.

– Мне не нравится идея насчет банков, – поморщился Ричер. – Из-за распорядка их работы и из-за того, что нужно куда-то ехать. Один раз этот прием можно использовать, но не чаще. А проблема как раз в этом. Потому что речь идет о чем-то регулярном, верно? Люди ведь именно так поступают с компьютерами: они каждый вечер сохраняют данные, скопившиеся за день. Это привычка, обычная рутина. И она в определенном смысле все меняет. Если ты делаешь что-то один раз, можно придумать какую-нибудь хитроумную схему. Но для ежевечерней процедуры требуется что-нибудь простое и надежное. И постоянно доступное.

– Я отправляю все на свою электронную почту, – сказала Нигли.

Ричер на мгновение замер, а потом улыбнулся.

– Вот-вот, – сказал он.

– Ты думаешь, Франц так и поступил?

– Ни в коем случае, – ответил Ричер. – Электронная почта вернулась бы на его компьютер, который находится в руках плохих парней. И вместо того чтобы громить офис, они взломали бы пароль.

– Тогда что он сделал?

Ричер повернулся и посмотрел на выстроившиеся в ряд дома. Химчистка, маникюрный салон, аптека.

Почта.

– Не электронное письмо, – сказал он, – а самое обычное. Вот что он сделал. Он переписывал все, что ему требовалось, на диск, каждый вечер запечатывал его в конверт и отправлял по почте. Самому себе, на свой почтовый абонентский ящик. Потому что именно туда приходила его корреспонденция. В его двери нет щели для писем. Как только Франц выпускал конверт из рук, все было в порядке. Конверт оказывался внутри системы, и целая куча охранников следила за ним днем и ночью.

– Письма идут медленно, – заметила Нигли.

Ричер кивнул.

– Скорее всего, у Франца было три или четыре диска, которые ходили по кругу. Каждый день два или три из них оказывались внутри почтового отделения, а он отправлялся домой, зная, что последние сведения находятся в полной безопасности. Вскрыть почтовый ящик или заставить служащего отдать тебе то, что принадлежит другому абоненту, не просто. Почтовая бюрократия – такая же надежная штука, как швейцарский банк.

– Маленький ключ, – сказала Нигли. – Он не от стола. И не от сейфовой ячейки.

Ричер снова кивнул:

– От почтового ящика.

Однако бюрократическая машина почтовой службы оказалась палкой о двух концах. Близился вечер. Химчистка все еще была открыта. Маникюрный салон тоже. А вот почта закрылась в четыре часа.

– Завтра мы целый день проведем в машине, – сказала Нигли. – Нужно посетить почту и заехать к Суону. Конечно, можно разделиться.

– Сюда мы должны прийти вдвоем, – возразил Ричер. – Но может, объявится кто-нибудь из наших и немножко поработает.

– Как бы мне хотелось, чтобы они уже объявились! И не потому, что я ленивая.

Для проформы, словно исполняя какой-то незначительный ритуал, она достала мобильный телефон и взглянула на крошечный экран.

Никаких сообщений.

У стойки портье в гостинице тоже не оказалось никаких сообщений. И на голосовой почте гостиничного телефона. И на компьютерах Нигли.

Ничего.

– Не могут же они нас просто игнорировать, – сказала Нигли.

– Не могут, – согласился Ричер.

– У меня плохие предчувствия.

– У меня тоже, с того самого момента, как я подошел к банкомату в Портленде. Я потратил все свои деньги, когда пригласил кое-кого на обед. Дважды. Теперь я жалею, что не остался и не заказал пиццу. За пиццу заплатила бы она, и я до сих пор ничего бы об этом не знал.

– Она?

– Одна знакомая.

– Хорошенькая?

– Настоящий бутончик.

– Симпатичнее Карлы Диксон?

– Примерно в одну силу.

– Симпатичнее меня?

– Да разве такое возможно?