Знание математики и врожденный цинизм касательно финансовых учреждений заставляли Ричера всякий раз проверять состояние счета, когда он снимал с него деньги. Он никогда не забывал вычесть то, что банкоматы взимали за свои услуги, а также прибавить даже самые незначительные банковские проценты. Однако, несмотря на все подозрения, его ни разу не обманули. Сумма на его счету всегда была именно такой, какую он ожидал увидеть, и ему никогда не доводилось испытывать удивление или возмущение по этому поводу.

Никогда – до этого утра в Портленде. Он был удивлен, но не так чтобы сильно возмущен. Потому что у него на счету оказалось на тысячу с лишним долларов больше, чем следовало.

Ровно на тысячу тридцать долларов больше, чем рассчитывал Ричер. Очевидно, это банковская ошибка. Судя по всему, деньги случайно переведены не на тот счет. Но он непременно исправит эту ошибку и не станет брать чужие деньги. Он оптимист, но не дурак. Ричер нажал на другую кнопку и запросил распечатку. Из щели выползла полоска тонкой бумаги с едва различимыми серыми буквами, которые сообщали о последних пяти операциях с его счетом. Три из них Ричер прекрасно помнил – он снимал со счета деньги. Еще одна была процентами, начисленными банком. А последняя – перевод тысячи тридцати долларов, сделанный три дня назад. Так-так. Чек был слишком узким, чтобы на нем уместились отдельные колонки для дебита и кредита, поэтому вклад стоял в скобках, чтобы показать его положительный характер: (1030,00).

Одна тысяча тридцать долларов. 1030.

Не такое уж интересное число, но Ричер смотрел на него целую минуту. Естественно, оно не было простым. Ни одно четное число больше двух не может быть простым. Квадратный корень из него? Немногим больше, чем 32. Кубический корень? Немногим меньше, чем 10,1. Делители? Не слишком много, но среди них есть 5 и 206 вместе с очевидными 10 и 103, не говоря уже об элементарных 2 и 515.

Итак, 1030.

Тысяча тридцать.

Ошибка.

Возможно.

Или не ошибка?

Ричер снял пятьдесят долларов, нашарил в кармане мелочь и отправился на поиски телефона-автомата.

Он нашел телефон на автобусной станции и набрал номер банка по памяти. Сейчас на Западе девять сорок, значит, на Востоке двенадцать сорок. В Виргинии время ланча, но кто-нибудь должен быть на месте.

Так и оказалось. Это был не тот, с кем Ричер разговаривал раньше, но голос звучал вполне авторитетно. Наверное, менеджер подменила других служащих на время перерыва. Она назвала ему свое имя, но он не расслышал. Затем она перешла к длинному, тщательно отрепетированному вступлению, целью которого было дать ему почувствовать себя уважаемым клиентом. Ричер терпеливо позволил ей закончить и рассказал про взнос. Ее поразило, что клиент звонит по поводу банковской ошибки, совершенной в его пользу.

– Возможно, это и не ошибка, – сказал Ричер.

– Вы ждали перевода денег на ваш счет? – спросила менеджер.

– Нет.

– Третьи лица часто вносят деньги на ваш счет?

– Нет.

– Тогда, скорее всего, произошла ошибка. Вы так не думаете?

– Я хочу знать, кто перевел мне деньги.

– Можно спросить, зачем вам это?

– Долго объяснять.

– Мне необходимо это знать, – сказала женщина. – В противном случае мы будем вынуждены вспомнить о конфиденциальности. Если банковская ошибка раскроет операции одного клиента другому, это явится нарушением всех правил, законов и этических норм.

– Возможно, это послание, – пояснил Ричер.

– Послание?

– Из прошлого.

– Я не понимаю.

– Из того времени, когда я служил военным полицейским, – уточнил Ричер. – Радиопередачи военной полиции закодированы. Если военному копу нужна срочная помощь коллеги, он объявляет по радио код тысяча тридцать. Вы меня понимаете?

– Не очень.

– Видите ли, если я не знаю человека, который перевел деньги на мой счет, значит, произошла ошибка стоимостью в тысячу тридцать долларов. Но если я этого человека знаю, скорее всего, он просит меня о помощи.

– Я все равно не понимаю.

– Посмотрите, как записаны цифры. Возможно, речь идет не о тысяче тридцати долларах, а о полицейском коде. Посмотрите, как это выглядит на бумаге.

– А разве этот человек не мог позвонить по телефону?

– У меня нет телефона.

– Послать электронное письмо, телеграмму или обычное письмо?

– У меня нет никакого адреса.

– Тогда как же мы с вами связываемся?

– Никак.

– Перевод денег на ваш счет – довольно необычный способ войти с вами в контакт.

– Вероятно, другого не было.

– К тому же он очень непростой. Кому-то пришлось узнать номер вашего счета.

– Вот именно, – сказал Ричер. – Сделать это мог только очень умный и изобретательный человек. А если такой человек нуждается в помощи, значит, где-то возникли серьезные проблемы.

– Не говоря уже о том, что это дорого. Кто-то потратил больше чем тысяча тридцать долларов.

– Совершенно верно. Этот человек должен быть умным, изобретательным и находиться в отчаянном положении.

На другом конце на мгновение воцарилась тишина.

– Вы не могли бы составить список возможных кандидатур, а затем их проверить?

– Я работал с огромным количеством умных людей. С большинством – довольно давно. У меня уйдут недели, чтобы всех отыскать. И возможно, я уже не смогу им помочь. Кроме того, у меня нет телефона.

Снова наступило молчание. Слышался только стук клавиш.

– Вы ведь проверяете, от кого пришли деньги, да? – спросил Ричер.

– Вообще-то мне не следует это делать, – ответила женщина.

– Я вас не сдам.

Телефон и стук клавиш смолкли, и Ричер понял, что на экране перед ней появилось имя.

– Скажите мне, – попросил он.

– Я не могу просто взять и назвать имя. Вы должны мне помочь.

– Каким образом?

– Дайте какую-нибудь подсказку, чтобы я могла без угрызений совести ответить на ваш вопрос.

– Например?

– Это мужчина или женщина? – спросила она.

Ричер улыбнулся. Ответ содержался в вопросе. Это женщина. Умная, изобретательная, одаренная воображением, обладающая оригинальным мышлением. Женщина, которая знает про его страсть к вычитанию и сложению.

– Давайте я угадаю, – предложил Ричер. – Перевод сделан в Чикаго?

– Личным чеком через банк в Чикаго.

– Нигли, – сказал Ричер.

– Да, у нас значится это имя, – подтвердила женщина. – Фрэнсис Л. Нигли.

– В таком случае забудьте про наш разговор, – сказал Ричер. – Это не банковская ошибка.

Ричер отслужил в армии тринадцать лет, и все в военной полиции. Десять из них он был знаком с Фрэнсис Нигли и в течение семи лет периодически с ней работал. Он был офицером, вторым лейтенантом, лейтенантом, капитаном, майором, затем его понизили до капитана, но через некоторое время он опять стал майором. Нигли категорически отказывалась от продвижения по службе и не желала подниматься выше сержанта. Она даже слышать не хотела о школе офицерского состава. И Ричер не знал почему. Несмотря на десятилетнее знакомство, он вообще мало о ней знал.

Впрочем, кое-что ему все-таки было известно. Она была умна, изобретательна и тщательно делала свою работу. А еще отличалась упрямством. И несдержанностью. Не в смысле личных отношений – их она избегала, была невероятно закрытой и не признавала никакой близости, ни физической, ни эмоциональной. Если она считала что-то правильным или необходимым, она становилась бескомпромиссной. Ее ничто не могло остановить – ни политика, ни практицизм, ни правила поведения, ни даже то, что гражданские лица назвали бы законом. Ричер включил ее в отряд специальных расследований, и в течение двух лет она играла в отряде значительную роль. Большинство людей считали, что их замечательные, яркие успехи – заслуга Ричера, возглавлявшего отряд, но он сам относил их на счет участия Нигли в операциях. Она производила на него сильное впечатление. Иногда почти пугала.