Из Герата русские путешественники отправились в пальмовые рощи Тебеса и подробно обследовали эту цветущую местность. Оказалось, что она была неправильно нанесена на карты прежними исследователями. Только русские съемки определили истинное положение Тебеса. Выяснилось, что он был закрыт горами от холодных ветров со стороны Гиндукуша, но теплый воздух свободно проникал в долину, и здесь даже осенью стояла почти тропическая жара.

На востоке владений Герата через горы пролегала прямая дорога на Кабул, которая была описана когда-то в сочинении Великого Могола Бабура, прошедшего путь от Ферганы до Индии.

Ханыков осмотрел гробницы властителей Герата и спустился в мраморные каменоломни. Оказалось, что в старину здесь добывали благородный белый камень для многих памятников и изваяний. Побывал Ханыков и в городе Керрух, по улицам которого бродили иранские кочевники — джемшиды.

Вернувшись в Герат, начальник Хорасанского похода занялся сбором древних афганских и персидских рукописей и грамот. Он обошел кладбища Герата и зарисовал надгробные надписи, которые впоследствии позволили русским ориенталистам восстановить целые страницы истории эпохи Тимуридов.

Экспедиция провела в Герате зиму 1858/59 года, занимаясь составлением плана города и определением долготы Герата. Выступая из Герата, Ханыков избрал не пройденный до тех пор никем из европейцев путь через Северный Сеистан, юг Хорасана и Кирман. Русские были первыми европейцами, пересекшими в 1859 году безводную пустыню Лют. За ней начиналась малоизвестная персидская область Кирман. Здесь Ханыков вновь осматривал древние памятники. Ученые достигли Иезда и оттуда пошли на Исфаган. На этом отрезке пути были найдены растения, характерные и для флоры Киргизской степи.

Один из участников экспедиции проник в знаменитую пещеру Тафт с ее многоверстными лабиринтами и открыл там свинцовую руду и бирюзу. Возле самого Исфагана было найдено исполинское месторождение глауберовой соли — площадь его была равна шести квадратным милям!

Ханыков обследовал памятники Исфагана — былой столицы Персии, где еще сверкала позолота куполов и кровель древних мечетей. Ученому удалось собрать здесь большое количество восточных рукописей.

Работы экспедиции приближались к концу. 7 июня 1859 года путешественники прибыли в Зергенде, где был размещен лагерь Российской миссии. Ханыков распростился со своими спутниками, оставив при себе магистра Гебеля и топографа Жаринова. Вскоре, пройдя близ восточного берега Урмийского озера, путешественники достигли русской границы.

Итоги Хорасанской экспедиции вызвали радостное удивление петербургских ученых. Ханыков исследовал площадь, равную 350 тысячам квадратных верст! От Астрабада до Герата и от Герата до русской границы было определено астрономически положение ста пунктов.

Еще в Исфагане экспедиции Ханыкова удалось связать свои работы со съемками, произведенными русскими исследователями Персии в 1852 году. Наша страна теперь имела самые обширные и точные сведения о поверхности Персии. Таких данных не было ни у одного из государств Западной Европы.

Но случилось нечто неожиданное. Русское географическое общество не имело в то время никаких денежных средств на подготовку отдельного издания трудов блистательной Хорасанской экспедиции. Не смогло оно и оплатить обработку данных, собранных Ханыковым и его спутниками. Начальник Хорасанского похода был вынужден вследствие этого опубликовать часть своих трудов на французском языке.

Виднейшие географы мира, в том числе ученый-коммунар Элизе Реклю, не раз использовали труды Николая Ханыкова в своих сочинениях. Сам же Ханыков вскоре дополнил собственными сведениями первую часть известной книги К. Риттера «Иран».

Наш очерк будет неполным, если мы не скажем о братьях знаменитого исследователя Хорасана и Герата. Яков Ханыков (1818–1862) был тоже исследователем стран Азии, составителем огромной карты Аральского моря, Хивинского ханства и смежных с ними областей. Младший брат — Александр Ханыков (1825–1853) — был участником революционного общества Буташевича-Петрашевского. Приговоренный сначала к расстрелу, он был «помилован» — приговорен к ссылке в солдаты. Умер он в Орской крепости…

Обессмертивший свое имя Хорасанским походом, Николай Ханыков скончался в 1878 году близ Парижа, где он несколько лет изучал западноевропейские источники о странах и народах Азии.

…Он знал об этих страшных восточных ветрах Джунгарии. Они подступали к горам, на время задерживаясь там лишь для того, чтобы с невиданной силой прорваться сквозь ущелья.

В долине, лежащей между Аягузом и Копалом, ветер зачастую ворочал щебень, разбивал лед, вырывал из земли и поднимал на воздух семена растений. Это был вихрь «эбэ», и его можно было сравнить лишь с порывами ураганов в Патагонии или на мысе Доброй Надежды. Человек, о котором идет речь, трудился над изучением климата Верного, сводил в таблицы данные о средней температуре воздуха в городе, стоящем у подножия Алатау. Употребляя большой отражательный круг Пистора, исследователь производил первые астрономические определения в Семиречье и некоторых местностях Западного Китая.

Это был самоотверженный ученый прошлого столетия Александр Федорович Голубев. Жизнь его была коротка, но вся она прошла под знаком бескорыстного служения русской науке.

В 1859 году капитану А. Ф. Голубеву было двадцать семь лет. На его способности обратил внимание П. П. Семенов, в памяти которого еще не могли изгладиться живые впечатления от недавнего собственного путешествия по Тянь-Шаню.

В качестве одного из руководителей отдела физической географии Русского географического общества П. П. Семенов поручил А. Ф. Голубеву исследовать область, лежащую между Балхашем, Тарбагатаем, Джунгарским Алатау и снежными цепями Тянь-Шаня. Эти работы должны были подготовить математическую основу для составления карт нового края.

Александр Голубев вместе с топографом Мотковым выехали в 1859 году в Семипалатинск и вскоре очутились в Аягузе, Копале и Верном. Из Верного они пошли к реке Чилик, преодолели перевалы Сейрак-Таш, Аир, Киик-Таш и достигли Каркаринской долины.

Путь А. Ф. Голубева совпадал с маршрутами П. П. Семенова и Чокана Валиханова, о недавнем пребывании которых там хорошо помнили.

Из Каркары А. Ф. Голубев ходил к реке Текес, а затем направился к горному проходу Санташ, через который лежал путь к устью реки Тюб, на берегу Иссык-Куля.

Иссык-Куль был средоточием загадок. Уже первые русские исследователи озера старались открыть тайны его глубин.

Так, один из русских беглых лет за двадцать до всяких ученых экспедиций, плавая на плоту по синим иссык-кульским водам, видел древние строения, покоящиеся на дне Иссык-Куля.

Хан кокандский Малибек, судя по времени, мог варить свой праздничный плов в огромных старинных котлах, найденных на Иссык-Куле и доставленных в Коканд.

Правитель киргизов сары-багишей Умбет-алы рассказывал русским путешественникам, что обитатели берегов Иссык-Куля возводили стены усыпальниц для погребения своих знатных людей из кирпичей, взятых с развалин подводных древних строений.

На северном берегу Иссык-Куля, где побывал А. Ф. Голубев, не раз находили истуканов, изваянных мастерами неизвестных племен. Здесь видели изображения воина, сжимавшего в руке меч, отыскали камень, где было высечено человеческое лицо.

Чокану Валиханову, побывавшему на Иссык-Куле в 1856 году, говорили, что в свое время там нашли огромного каменного идола.

В глубокой древности на иссык-кульском побережье располагалась ставка правителей государства усуней — город Чигу.

Завершив свои работы на Иссык-Куле, А. Ф. Голубев прошел к Каскеленскому перевалу и вскоре во второй раз очутился на зеленых улицах Верного. Почти не задерживаясь там, путешественник двинулся к Алтын-Эмелю, где тогда стоял русский пикет, миновал Борохуджир с его затейливо построенной кумирней, оставил позади Тургень, переправился через Хоргос и вскоре вступил в Кульджу — главный город Илийской провинции. Правителю ее подчинялись земли от Алатау до Памира и от Алтая до Куньлуня.