Ладыгин выехал из Семиречья навстречу П. К. Козлову и нашел экспедицию в Омске, откуда путешественники отправились в Семипалатинск на пароходе «Ольга Карпова». В Усть-Каменогорске и Катон-Карагае Ладыгин закупил верблюдов и припасы для долгого похода.

Летом 1899 года Ладыгин и поручик Казнаков отделились от Козлова и пошли к верховьям реки Кобдо и озеру Даин-нор. Они собрали богатые данные об урянхайцах, как назывались тогда тувинцы. Впоследствии Ладыгин составил этнографический очерк, где, в частности, писал о необходимости сравнения языка урянхов с уйгурским и казахскими языками.

Настал 1900 год, и Вениамин Федорович, присоединившись к основному отряду экспедиции, вскоре увидел исполинский горный вал, ограждавший Тибет с севера, — хребет Бурхан-Будда. В солончаковой впадине Цайдам в мае этого же года был поднят русский флаг над кровлей первой в этих широтах метеорологической станции.

Экспедиция П. К. Козлова выступила из Цайдама и поднялась на высоту в 15 600 футов. Перевал Бурхан-Будда был взят, и путешественники двинулись по угрюмым просторам Тибетского нагорья.

Ладыгин участвовал в съемке озера Алык-нор, охотился на медведей и косматых яков. С горных высот путешественники увидели одну из своих заветных целей — озеро Русское (Орингнор), когда-то открытое Н. М. Пржевальским. Из северного залива этого озера, устремляясь по каменистому ложу, вытекала Хуанхэ, или Желтая река.

Подробных исследований этих озер, открытых Пржевальским, после него никто не производил. Вениамин Ладыгин принялся за выполнение этой почетной задачи. Он сделал промеры озера Русского, установил температуру его зеленовато-голубой воды, определил координаты места выхода Хуанхэ.

Экспедиция, покинув западный берег озера Русского, двинулась на юго-запад и вскоре вступила в бассейн Меконга близ огромной горы Гаик-Канри, возносившей свою вершину на высоту 17 500 футов. Когда путешественники шли по одному из левых притоков Меконга, они увидели переброшенный через этот приток мост. По ту сторону моста начинались владения Лхасы.

Заметим, что через несколько месяцев экспедиция П. К. Козлова дружески встретилась с послами далай-ламы и его ближайшими советниками. В. Ф. Ладыгин принимал участие в переговорах с послами. Но в тот день, когда русская экспедиция находилась у границ земель Лхасы, у моста через Джичу, она подверглась нападению бродячих тангутов и была вынуждена отступить.

Продвигаясь по заоблачным дорогам на высоте в 13–15 тысяч футов, путешественники в самом конце 1900 года облюбовали место для зимовки в округе Лха-тог, которым правил князь Норво-даши.

Белый шатер, увенчанный русским флагом, был поставлен среди горных лугов на берегу реки Рэ-чу. Здесь в ноябре и декабре 1900 года экспедиция наблюдала падение метеоритов, сопровождавшееся громовым гулом и ярким светом, по силе подобным свету полной луны. Зимой близ Чамдо работала русская метеорологическая станция. Снег в этих местах выпадал редко. В рощах из дикого абрикоса водились обезьяны и зеленогорлые фазаны.

В пору восточнотибетской весны — в феврале 1901 года — экспедиция начала сборы в обратный путь. Тангут — проводник Нина-даши, которому в то время шел восемьдесят девятый год, указал русским новые пути к северо-востоку и северу от Чамдо.

В марте, когда в долинах Тибета уже порхали яркие бабочки, русские переправились через Голубую и вскоре встретили послов далай-ламы. Знакомство с тибетскими сановниками дало экспедиции возможность собрать необходимые сведения для описания Лхасы.

Вскоре В. Ф. Ладыгин вновь увидел затерянное меж округлых холмов и увалов озеро Русское. На этот раз к нему подошли с юго-востока. Затем перебрались к кремнистому руслу Хуанхэ, на северную сторону озера, замкнув этим звеном съемки на Тибетском плоскогорье. Было пройдено около трех тысяч километров. Исследователи определили географические координаты многих местностей, были исправлены карты бассейна Меконга, снят покров таинственности с горной области, орошаемой Меконгом, Голубой и Желтой с их притоками.

В России уже стали беспокоиться за судьбу исследователей, поскольку от них долго не поступало никаких вестей. В 1901 году Касым Ахун Абдулаганов, бывалый уйгур из Джаркентского уезда, возможно, в прошлом чем-то связанный со своим земляком Ладыгиным, был отправлен со стороны Урумчи на поиски Козлова и его спутников. К. А. Абдулаганову не пришлось ехать в Восточный Тибет. Отважные исследователи объявились сами еще в Монголии.

Нам до сих пор неизвестна судьба архива Вениамина Федоровича Ладыгина, мы не знаем, где находятся теперь его библиотека и научные реликвии, привезенные им из глубины Центральной Азии. Думается, что люди, знающие что-нибудь о Ладыгине, особенно его земляки, непременно займутся поисками этих весьма ценных для науки материалов.

В личной библиотеке выдающегося русского исследователя М. М. Бакунина хранился труд, подаренный ему одним видным европейским ученым, жившим в то время на Яве. Труд этот, посвященный истории Индонезии начиная с V века нашей эры, был основан на китайских источниках. Драгоценные свидетельства о древней Индонезии были обнаружены в архиве Русской миссии в Пекине, где в то время трудился неутомимый Палладий Кафаров. Именно он открыл для ученого, прибывшего с Явы, извлечения из «Истории династий», где говорилось о старых связях Китая с Индонезией.

Вероятно, сам М. М. Бакунин посоветовал историку с Явы ехать в Пекин и отыскать там Северное подворье, где уже много лет Палладий Кафаров терпеливо, том за томом, исследовал грандиозные собрания китайских летописей.

…В апреле 1894 года М. М. Бакунин высадился в яванском порту Танджон-Приок, а оттуда проехал в Батавию, где занял пост русского консула. Пять лет прожил он в Старой Батавии с ее деревянными домами и немощеными площадями.

Сразу же по приезде на Яву М. М. Бакунин стал собирать сведения для описания природы и людей Индонезии. По-видимому, он начал изучать малайский язык, так как впоследствии не раз приводил в своей книге образцы народной поэзии Явы, уверенно обращаясь с этим материалом.

Русский исследователь подробно изучил Батавию, состав и численность ее населения. От его внимания не укрылись контрасты жизни столицы Нидерландской Индии — роскошные особняки голландского Нового города (Вельтевредена) и жалкие лачуги «малайского квартала», где обитали подлинные хозяева страны.

М. М. Бакунин не раз посещал горный город Бейтензорг с его знаменитым ботаническим садом, где к тому времени уже успели побывать Миклухо-Маклай, Дубровин, Коротнев, Краснов и другие русские ученые. Все они знали удивительного индонезийца Па-Идана, следопыта яванских лесов, служившего простым рабочим в Бейтензорге. Па-Идан собирал для ученых редкостные растения Явы.

Высокая одаренность простых людей Индонезии не раз восхищала М. М. Бакунина. Так, в составлении и черчении карт к атласу морей, окружающих Нидерландскую Индию, который был подарен ему для отправки в Россию, принимали участие рядовые яванцы.

М. М. Бакунин уделил много времени изучению жизни и быта индонезийцев, народному искусству, ремеслам. Он осматривал также замечательные исторические памятники Явы, как, например, остатки известного древнего храма Боро-Будур с изваяниями, высеченными из вулканической породы.

Изучая экономику Индонезии, русский исследователь еще в 1896 году обратил внимание на возможность сбыта товаров Явы на русских рынках через Пекин — Ургу (ныне Улан-Батор) — Кяхту — Томск. Ему принадлежала идея переселения некоторых полезных растений Явы на русскую землю. В частности, он раздобыл 12 килограммов семян самых высокосортных табаков Явы и Суматры и отослал их одному сельскому хозяину в Черниговскую губернию.

Весьма любопытна история пребывания в Индонезии русских нефтяников. Через четыре года после приезда в Батавию М. М. Бакунин узнал, что на Суматру прибыл вместе со своей семьей инженер А. В. Рагозин, который вслед за этим выписал с Кавказа техников и рабочих по добыче нефти. В резидентстве Палембанг на Суматре стоял одноименный город, почти весь состоявший из свайных построек. В ста милях от него находились нефтеносные земли компании «Муара Элим». Там и поселились русские нефтяники, разделявшие с местными рабочими всю тяжесть труда на промыслах Суматры. Впоследствии А. В. Рагозин описал свою жизнь в Индонезии.