Первыми в хронологическом ряду оказались «Письма о великой Тартарии» 1703–1728 годов на французском языке. Кому они принадлежат? Кто их автор? Для меня это осталось загадкой.

В 1720 году в составе русского посольства в Китае находился Бремер, составивший на латинском языке описание своего путешествия. Перевод этого описания лежит в архиве Селифонтова рядом с заметками о «плавании Беринга между Азией и Америкой» (1723–1724) и с более поздними записями о походе Левашова и Креницына к берегам Аляски.

1757–1759 годы дают нам целое «дело» об Амурсане́ — знаменитом джунгарском хане, непримиримом враге богдыхана. В 1757 году Амурсана попросил себе убежище в России, но вскоре после этого умер. Узнав о смерти Амурсаны, богдыхан в Пекине устроил торжество и потребовал выдачи тела непокорного джунгара. Но сибирский губернатор не выдал останков Амурсаны на поругание «сыну неба».

В 1763 году полковник Иван Кропотов прибыл в Пекин с грузами русских мехов. Продать свой драгоценный товар Кропотов не смог, но ему удалось заключить договор, по которому русским позволялось вести пограничную торговлю в Цурухайту и Кяхте. Находясь в Китае, Иван Кропотов вел переписку с русским правительством. Эта переписка попала в руки И. О. Селифонтова. Как и чем русские хотели торговать в то время с Китаем?

Ответ на этот вопрос дает «Положение отправления в Пекин купеческого каравана» — документ, помеченный 1768 годом. Это примерное наставление начальникам караванов.

1783 годом помечено «Описание географическое о городе Туруханске, с уездом, учиненное туруханским городничим Богдановичем». До этого же года доведена «Летопись о городе Иркутске» неизвестного автора, начинающаяся с событий 1652 года. К 1784 году относится очень красиво переписанная тетрадь «О городе Таре». Редких рукописных источников по истории сибирских городов в архиве Селифонтова немало.

В 1789 году было написано «Краткое изъяснение посланного из Иркутска в китайские границы Даурии к тамошним амбаням надворного советника Долгополова». В конце документа мы читаем приписку: «Подана точная Долгополовым его превосходительству Гавриле Романовичу Державину». Долгополов был в Урге вместе с А. В. Игумновым (1761–1834), который давно знаком мне по моей «Тихоокеанской картотеке».

Игумнова называют отцом русского монголоведения. К 1789 году он уже успел составить словарь и грамматику монгольского языка. Деятельность свою Игумнов начал в качестве скромного толмача Пограничной канцелярии. В 1781–1782 годах он побывал в Пекине вместе с Русской Духовной миссией. Когда в 1786 году прервалась торговля с китайцами через Кяхту, Игумнов отправился в Иркутск, где сделал губернатору свои предложения по возобновлению торга с Китаем. Уже через год в одной из пограничных местностей было продано китайцам товаров на три тысячи рублей. Между тем на севере Тихого океана были открыты Прибыловы острова с их сказочными пушными богатствами. Не надеясь на полное восстановление мехового торга в Кяхте, тихоокеанские мореходы начали хлопоты об отправлении русских кораблей непосредственно в порты Китая. Одновременно Григорий Шелехов ходатайствовал о снаряжении первой русской экспедиции вокруг света..

О поездке Долгополова и Игумнова в Ургу для хлопот по возобновлению торговли Шелехов знал и напряженно следил за нею. Вот здесь и наметилась связь «фонда Селифонтова» со знаменитым архивом Шелехова, найденным в свое время в Вологде. В архиве Шелехова хранится описание приема Долгополова китайским «ургинским управителем». В 1790 году Игумнову окончательно удалось сговорить ургинских китайцев на восстановление торговых отношений. Спустя год Радищев, встретившийся в Тобольске с Селифонтовым, писал Воронцову: «Лучший товар и тот, коего требуют китайцы, поступает с Алеутских и прочих островов». К этому времени, начиная с 1747 года, с Алеутских островов было вывезено мехов на 6 310 746 рублей.

Пачка пожелтевших бумаг, помеченных 1792 годом, побывала в руках Г. Р. Державина. За год до этого он был назначен статс-секретарем Екатерины II и в числе других важнейших вопросов занялся сибирскими делами. Бумаги 1792 года представляют собою доклады о русско-китайских отношениях. Державин подробно изучал их, ибо они прежде всего касались злободневных вопросов торговли в Кяхте.

Между тем китайские чиновники распахнули перед русскими купцами резные ворота Маймачена. Архангельские, вологодские, московские, тульские и сибирские купцы, собравшись в Кяхте, образовали пять торговых компаний. Игумнов был награжден и взят на пограничную службу, с которой он совмещал свои ученые занятия. Именно тогда А. Радищев составил свое «Письмо о китайском торге». Писатель подчеркивал, что пушные промыслы «от Охотска до берегов Американских» зависят от спроса мехов на китайском рынке… Незадолго до этого Селифонтов приветил опального Радищева, когда тот задержался в Тобольске на пути в Илимский острог.

Далее идет прошение купцов, живших в разных городах России, поданное ими в 1793 году Г. Р. Державину. Михаил Щегорин, Елизар Попов, Гавриил Песоцкий, Прокопий Малышев, Иван Кузнецов просили правительство разрешить им снарядить торговый караван в Пекин. (По старому договору русские купцы имели право посылать караваны один раз в три года.) Снова перекличка с архивом Шелехова! В Кяхте в 1793 году находился приказчик шелеховской компании Щегорин. Он послал Шелехову в течение только этого года письма на 80 полулистах — подробные донесения о жизни в Пекине и Кяхте. Не мог ли Селифонтов в свое время получить часть «китайских» бумаг от самого Шелехова?

Несмотря на известные трудности, которыми сопровождались переговоры о возобновлении русско-китайской торговли, русское правительство было в более выгодном положении, чем правительство Англии. Известно, что английскому посольству Макартнея, возвратившемуся из Пекина в 1794 году, не удалось добиться торговых преимуществ для Англии в Китае.

В то же время Шелехов простирал свой взгляд на Амур и из амурского устья рассчитывал послать корабли в Тихий океан для торговли с Китаем, Индией и Филиппинскими островами. Почва для этого была вполне подготовлена. Одновременно совершалось победоносное шествие русских открывателей по побережью Северо-Западной Америки и закрепление этих новых земель за Российской державой.

Около 1795 года была составлена замечательная «Записка о путешествии Лаксмана к Японским берегам в 1792 году». Это подробное описание первого торгового плавания в Японию, предпринятого при участии неутомимого Шелехова. Знаменательно, что возвращавшийся из ссылки Радищев встретился на постоялом дворе в Таре с участником плавания Лаксмана, поручиком Василием Ловцовым. Записка о Лаксмане, хранящаяся в архиве Селифонтова, перекликается с архивными материалами, открытыми не так давно в Симферополе, в фонде В. С. Попова — личного секретаря Екатерины II.

Затем в архиве Селифонтова мы находим «Краткое описание в Российской империи при северо-восточной части Камчатской землицы, обо всех находящихся на оной вещах», составленное в 1796 году. В рукописи есть глава «О положении Курильских островов».

Далее следует подлинный рескрипт с собственноручной подписью Екатерины II от 28 июля 1796 года. Царица предписывает Ивану Селифонтову доставить в Японию пятнадцать японцев, потерпевших кораблекрушение, с тем чтобы, «пользуясь сим случаем, можно было приобрести обстоятельнейшие сведения и способствовать распространению в том крае российской торговли».

Это имеет свою историю. Еще в тот год, когда посольство Лаксмана было в Японии, на один из Курильских островов, где жили поселенцы Шелехова, море выкинуло японское судно. Русские спасли японцев и доставили их на шелеховском корабле в Охотск. Иван Селифонтов донес Екатерине II, что снаряжение второй экспедиции в Японию обойдется в 29 976 рублей, и просил прислать из Адмиралтейской коллегии опытных мореходов. Что же касается заведования торговой и дипломатической частью экспедиции, то Селифонтов хотел поручить это дело мурзе Сабанаку Кульмаметову. Это был «первого класса голова, армии капитан от сибирских старинных татар».