…В 1912 году в Архангельске на квартире лоцманского командира Елизаровского появился крепкий, широкий в плечах человек в морской форме.
Скоро имя этого человека облетело весь мир. Рыбацкий сын с хутора Кривая коса на Азовском море, приказчик бакалейной лавки, ключник генерала Иловайского (насильно отдан отцом), штурманский «офицер черной кости» и, наконец, старший лейтенант Георгий Седов.
С уважением и юношеской радостью смотрел на прославленного штурмана Александр Пустошный, лоцманский ученик. Молодой человек жадно читал книги о путешествиях в ледяные страны.
Как-то, воспользовавшись тем, что Седов сам заговорил с юношей, Пустошный заявил о своем желании идти в полярный поход.
— Молод ты еще, Пустошный! — ответил задумчиво старший лейтенант, разглядывая собеседника.
— Зато крепок! — услышал Седов в ответ.
Седов кивнул головой. Вскоре после этого он уехал в Петербург, чтобы через месяц снова вернуться в Архангельск.
Начались сборы… Седов неутомимо подготовлял сложный и опасный поход. Соломбальские плотники работали над постройкой разборной бани, дома и продуктового склада. В газетах появились объявления о сборе средств. Вот одно из них:
«С разрешения Г-на Министра Внутренних Дел Архангельским Обществом Изучения Русского Севера открыт сбор пожертвований на организацию экспедиции капитана Георгия Яковлевича Седова к Северному Полюсу. Пожертвования принимаются в канцелярии Общества (здание Городской Думы, рядом с Мещанской правой)».
На кое-как собранные деньги Седов купил у купца-норвежца судно «Св. мученик Фока», на котором тот возил селедку и тюленье сало. Корабль имел тройную обшивку из дуба в 27 сантиметров толщины.
25 августа 1912 года «Фока» вышел в историческое плавание. На судне не было радио. Его оставили, потому что нужно было взять во что бы то ни стало материалы для мачт.
Седов, Кушаков, будущий профессор, а тогда студент Визе, художник Пинегин, геолог Павлов, механик Зандер, великан матрос Юган Тобиссар, Пустошный, бывший золотоискатель Линник и другие пустились в опасное и отважное плавание. На борту «Фоки» было 22 человека.
Угольные ямы корабля были полны. Поэтому взятый за морским баром[5] уголь пришлось сложить на палубе. Судно едва сохраняло плавучесть.
26 августа «Фока» снялся с якоря и попрощался с «Социал-демократом» (кличка северодвинского плавучего маяка за его две огромные буквы «С. Д.»).
У Трех островов разразился шторм. Часть палубного груза с «Фоки» смыло волной, в том числе клетку с собаками и палубную шлюпку. Судно переждало шторм.
На пятые сутки «Фока» вошел в густой торосистый лед Баренцева моря. Во льдах судно находилось около трех суток. Тогда мореплаватели решили сменить курс и идти вдоль берегов Новой Земли к мысу Желания и оттуда уже плыть на север.
В Архангельской губе с «Фоки» была снята часть команды. Седов решил так потому, что предвидел зимовку, нужно было беречь провизию.
Снова к северу вдоль берегов Каменного острова! Полтора суток спустя в проливе Горбовых островов «Фока» наскочил на мель.
Корабль не мог сдвинуться с места, пока не сняли палубного груза. Но вот лед пришел в движение и столкнул судно с мели. Показались Панкратьевские острова. Но… впереди была полоса льдов.
— Будем зимовать, — сказал Седов, видя безуспешность продвижения судна.
На карте Севера появилась бухта Фоки.
Зимовка проходила хорошо. Люди не унывали, не падали духом. Седов читал команде книги о полярных плаваниях.
Баренц, Кабот, Норденшельд — Пустошный слышал эти имена из уст неутомимого начальника. В часы досуга люди веселились. Линник превращался в неплохого актера. У берегов Новой Земли работал самодеятельный театр.
Проводились серьезные научные работы. Неутомимый Седов ходил к мысу Желания, Визе и Павлов пересекали поперек Новую Землю, лоцманский ученик Пустошный стал здесь метеорологом-наблюдателем. Его учил Владимир Визе.
Матросы «Фоки» устроили заготовки леса-плавника, складывая его на берегу, чтобы потом взять на судно. Угля оставалось мало.
— Надо вернуть обратно еще часть людей, — решил Седов.
В половине марта 1913 года 5 человек отправились в одно из новоземельских зимовий. Остальным седовцам надо было идти дальше на север. Но бухта Фоки стала капканом для судна. «Фока» вмерз в крепкий лед. Два месяца подряд полярные моряки пилили лед, пробивая канал для выхода судна. Уже наступил август. Но «Фока» был беспомощен и недвижим. Только 3 сентября вечером, после двухдневного шторма, «Фока» пришел в движение.
— Все выбежали на палубу, — рассказывал Пустошный. — Видим, ледяную бухту взломало. Наш «Фока» начинает двигаться. Идем на юг, в обход льдов вокруг Панкратьевских островов. Вскоре увидели чистую воду. Пошли курсом на мыс Кап-Флора, на юго-запад Земли Франца-Иосифа. Там был расчет пополнить запасы топлива.
И вот 18 сентября «Фока» достиг бухты и Каменного мыса, где находились шесть построек прошлых экспедиций. Седовцы взяли здесь уголь и начали охотиться на моржей. Стрелки добыли 40 зверей и сложили шкуры вместе с салом в трюм (пригодятся на топливо!).
И снова «Фока» в плавании. Он идет к северу узким извилистым Британским каналом самого северного архипелага. На широте мыса Муррей громоздятся льды. Опять неудача! Механик Зандер докладывает Седову о том, что топливо кончилось.
Корабль снова стал на зимовку в бухте Тихой, напротив Рубини-Рока, или, как называет этот утес Пустошный, Рубиновой скалы.
Команда перебралась в кормовое помещение «Фоки», перенесла туда из трюма продукты. В трюмах остались одни крысы. Их было великое множество, и они выбегали даже на вторую палубу.
За Рубиновой скалой тянулась Земля Франца-Иосифа. Линник и Коноплев первыми пошли в экспедицию для изучения неведомого архипелага.
Во второй раз Седов пригласил с собой Пустотного и Линника. Втроем они бродили по западным берегам Британского канала.
Однажды, когда они готовились к ночлегу в палатке, Седов сказал Линнику и Пустошному:
— Самая великая цель — идти к Северному полюсу. До полюса отсюда не так далеко… Только шестьсот миль нужно преодолеть нам, чтобы совершить огромное дело. Пусть мы погибнем, но наука будет обогащена нашим открытием. Пойдете ли вы со мной?
Матросы дали свое согласие. Они беспредельно верили в железную волю и отвагу начальника.
Вернувшись на судно, где уже лежали больные цингой матрос Коноплев и машинист Коршунов, Седов, Пустошный и Линник начали сборы. Они приготовили нарты, чехлы для каяков, двадцать четыре ездовые собаки, провизию на восемь месяцев, патроны, ружья, приборы и шелковый флаг для водружения на полюсе.
Между тем на судне была цинга. В декабре 1913 — январе 1914 года цингой болели матрос Шестаков, штурман Сахаров, буфетчик Казино. Слабели десны и у самого Седова.
Начальник чувствовал недомогание и отлеживался в каюте. Однако в середине января он вызвал к себе Пустошного и Линийка.
— Что сделано? Все ли в порядке? — бодро спросил Седов.
— Все готово!
— Скоро пойдем к полюсу.
— Есть идти к полюсу! — ответили матросы.
Седов приказал перевести своих спутников на усиленное питание. Перед походом он обошел судно.
— Как собаки? Все ли в сохранности? Усильте их питание. Давайте им больше моржового мяса. Не пускайте Линника и Пустошного на тяжелые работы. Берегите их. Здоров ли ты, Пустошный? А ты, Линник?
…В пасмурный, неприветливый день 15 февраля участники похода с утра уложили грузы на двое нарт и запрягли по дюжине собак в каждую нарту. Собрались в салоне на прощальный обед. В конце обеда Георгий Седов прочел приказ о выходе к полюсу. Провожали их в полдень. Экипаж «Фоки» 10 миль шел месте с отважной тройкой. Прогремел прощальный ружейный салют.
— До свиданья! Ожидайте нас в августе, — твердым голосом сказал начальник.
