– Присаживайтесь, пожалуйста.

Паркер выбрала резной деревянный стул рядом с письменным столом у окна. Уиллоус сел в высокое кресло у камина напротив вдовы Ли. Он вынул блокнот.

– Простите, что вынуждены беспокоить в такие трудные для вас дни, миссис Ли. Надеюсь, это не займет много времени.

– Главное, чтобы убийца был найден. – Голос Мелинды – почти шепот – был как у провинциальной актрисы, произносящей трагическую реплику из плохого спектакля. Паркер пристально посмотрела на нее, и девочка залилась краской.

– Основная трудность заключается в том, – продолжал Уиллоус, не давая себя перебить, – что у нас нет мотива преступления. Были… У вашего мужа были крупные суммы в банке?

Миссис Ли подняла на дочь вопросительный взгляд. Мелинда тихо сказала ей что–то по–кантонски. Женщина покачала головой, и за нее ответила дочь:

– Мы обсуждали этот вопрос. Кроме денег, которые требовались на содержание дома и на ежедневные расходы, все остальное шло на нужды газеты.

– Насколько нам известно, ваш отец играл в азартные игры, это правда?

– Да, в маджонг [12], – быстро ответила Мелинда.

Миссис Ли разрыдалась, уткнувшись лицом в носовой платок.

Мелинда не обратила на это внимания.

– Он был членом общества и отлично играл. Я видела. Он выигрывал гораздо чаще, чем проигрывал. Иначе он не любил бы так эту игру. Но ставки у них были маленькие.

– А вы не могли бы уточнить, какие именно.

– Он говорил мне, что за весь вечер было невозможно проиграть больше пяти – десяти долларов.

– Он часто играл?

– Каждую среду, по вечерам.

– И этим его любовь к азартным играм ограничивалась? А как насчет бегов?

На лице Мелинды промелькнуло замешательство.

– На лошадей он деньги не ставил? – пояснила вопрос Паркер.

– Нет, никогда. Кроме маджонга папа никогда ни во что не играл. Он не курил и не пил спиртного. Газета отбирала у него столько сил. Он был очень трудолюбивым человеком.

Миссис Ли перестала плакать. Уиллоус бросил взгляд на Паркер. Что–то происходило между Мелиндой и ее матерью. Что–то между ними было. Ему захотелось поговорить с ними по отдельности. Паркер интуицией ощутила это.

– Мелинда, не покажешь, где кухня? Очень хочется пить.

Мелинда взглянула на нее.

– Да–да, конечно. – Она быстро сказала что–то матери по–кантонски и вышла вместе с Паркер из комнаты. Уиллоус заметил, что женщина слегка прищурилась. Интересно, что сказала ей Мелинда? О чем предупредила?

Уиллоус пододвинулся вместе с креслом поближе к миссис Ли.

– Трудность расследования в том, что нет мотива преступления, – напрямик сказал Уиллоус.

Миссис Ли смотрела на него ясными глазами.

– Если вашего мужа убили, значит, была причина, – продолжал он, – может быть, долг, который он сделал и не мог или не хотел платить. Или отказался сотрудничать с кем–то, или опубликовал какую–то статью, или, наоборот, не опубликовал… Вам известно значение слова «вымогательство»?

Миссис Ли снова разрыдалась. Вслух, громко.

Уиллоус ждал.

Она встала. Черная шаль упала на бледно–зеленый ковер. Она медленно подошла к письменному столу, открыла верхний ящик и вынула из него конверт. Тихим и дрожащим, каким–то пергаментным голосом она сказала:

– Он позвонил в воскресенье, десятого, мой муж. Мне показалось по голосу, что ему больно. Он сказал мне, что его похитили и требуют за освобождение двести пятьдесят тысяч долларов.

Миссис Ли закрыла ящик стола и медленно вернулась к креслу–качалке. Уиллоус подал ей шаль. Он не мог оторвать взгляд от конверта, но боялся обнаружить свое нетерпение.

– Муж говорил монотонно, как будто его накачали наркотиками. Всего несколько минут. Он не отвечал на мои вопросы и запретил обращаться в полицию. А еще он сказал, чтобы я не платила похитителям. Ни одного пенни.

Она отдала конверт Уиллоусу. Он взял его двумя пальцами за уголок.

– Когда он сказал мне, чтобы я не платила, я услышала отчаянный крик, и трубку положили, – продолжала миссис Ли, глядя на конверт в руках Уиллоуса. – Он не хотел, чтобы я сообщала в полицию, но я уже успела это сделать. И тогда я позвонила инспектору Уилкоксу и сказала, что мой муж вернулся, все в порядке.

– И больше вы ничего о нем не слышали? – спросил Уиллоус, сделав сочувственный жест.

– Звонков больше не было, но через два дня утром я обнаружила в почтовом ящике этот конверт.

– А что в нем?

– Требование денег. Но на этот раз уже ста тысяч долларов.

– Вы могли бы найти такую сумму?

– Возможно. У нас есть общий счет в банке, правда, на нем обычно не бывает больше нескольких тысяч долларов. Есть и другие счета, но я о них ничего не знаю, кроме того, что они существуют. Мой муж был очень скрытным человеком.

– Вы заплатили бы, если бы могли?

– Да, – твердо сказала миссис Ли.

– Если бы у вас было больше времени, вы бы могли набрать такую сумму? Занять у друзей, родственников…

– Возможно.

– Похитители могли знать об этом?

Она только пожала плечами.

– Больше с вами никто не пытался связаться?

– Нет.

В доме было газовое отопление. Огонь весело плясал по декоративным дровам в камине, излучая тепло.

– Вы сделали все, что от вас зависело и как он просил, – сказал Уиллоус. – Сейчас только одно имеет значение – поймать того, кто убил вашего мужа.

Снова раздались рыдания.

Паркер с Мелиндой вернулись в гостиную. Девочка села на ковер рядом с креслом матери.

– Когда вам позвонили, вы не слышали никаких посторонних звуков? Голосов других людей? – спросил Уиллоус.

– Да. Да, – сказала она, глядя ему в лицо. – Почему вы об этом спросили?

– Что это был за голос?

– Какой–то женщины. Молодой.

– Она не китаянка? Вы не заметили акцента?

– Нет.

– Это был звонок из города?

Она вопросительно посмотрела на него.

– Это был не междугородний звонок? – спросила Паркер. – Вы не слышали голоса телефонистки или звука опускаемых монет?

– Не слышала.

– А какой–нибудь шум был? Машины? Музыка?

– Да, был женский голос, а потом музыка…

– Какая?

Миссис Ли повернулась к дочери и быстро заговорила по–кантонски.

– Западная музыка. Кантри, – сказала Мелинда. – Очень громкая. А женский голос, о котором говорила мама, это голос диск–жокея.

У Уиллоуса было еще несколько вопросов к миссис Ли и ее дочери. Он задал их и получил ответы, точные и совершенно бесполезные. Он дал вдове свою визитку со словами:

– Если вы вспомните еще что–нибудь…

– Мы вам позвоним, – продолжила его фразу Мелинда.

– Немедленно. В любое время.

– Да, спасибо.

– Ваш брат Питер приедет на похороны?

– Конечно.

– Когда он приедет, пусть сразу позвонит мне.

– Зачем? О чем вы хотите поговорить с ним?

– Да ни о чем таком, – улыбнулся Уиллоус. – Просто задам ему несколько обычных вопросов.

На лобовом стекле «форда» образовалась ледяная корка. Уиллоус включил печку на полную мощность, а потом – «дворники». Лед постепенно превратился в жидкую грязь.

– Ну что? Какие мысли? – спросила Паркер.

– Девочка все время мешала разговору.

– Она только защищала свою мать. И все.

– И Питера. Ты видела выражение ее лица, когда я сказал, что хочу побеседовать с ним?

– Она еще ребенок, – ответила Паркер. – Испуганный ребенок, который изо всех сил старается справиться с ситуацией. Питер в Бостоне. Мать целыми днями сидит в кресле. Вот она и пытается взять на себя роль главы семьи.

– И играет роль, которая ей не по возрасту.

– Именно.

– Может, ты и права.

Лобовое стекло очистилось. Уиллоус отключил «дворники» и взялся за рычаг передачи.

Они отвезли конверт с письмом похитителей в центр криминалистики на Восьмой улице в Ист–Сайде. Лаборант Альберт Уитт натянул одноразовые резиновые перчатки и вытряс письмо из конверта на стол. Он был в белом халате, худой, высокий, с гладко зачесанными назад волосами и бледно–голубыми, почти бесцветными глазами.