И в этот самый момент, машина — этакий семейный седан — проезжающая мимо, свернула с улицы.

А затем открылась причудливая дверь коттеджа.

Клыки Эссэйла начали покалывать, когда он ощутил женщину. Одетая во что-то черное, напоминающее нижнее белье, она была уже для него готова. Воздух отметился тяжелым ароматом ее возбуждения, хотя не он разжигал в Эссэйле похоть. Дело было в ее вене, ни больше, ни меньше…

Нахмурившись, Эссэйл взглянул за коттедж, в окружающий поместье лес.

Сквозь голые деревья мелькнули габаритные огни проезжающей мимо машины. Затем, кто бы ни сидел за рулем, развернул тачку, свет фар описал большой круг… а затем погас.

Эссэйл мгновенно схватился за пушку.

— Отправляйся внутрь. Мы не одни.

Женщина без промедления пришла в движение, исчезнув в коттедже, громко хлопнув за собой дверью.

Дематериализация в лес была бы лучшим решением, но, опять же, Эссэйл был чертовски голоден для подобных маневров…

Внезапно ветер сменил направление и подул в сторону Эссэйла, ноздри которого затрепетали.

Эссэйл тихо зарычал… и не в предупреждении. Это было своего рода приветствие.

Как будто он смог бы когда-нибудь забыть эту смесь феромонов.

Его маленький ночной грабитель вернулся к Эссэйлу на блюдечке с голубой каемочкой, следя за ним, как он прошлой ночью следил за ней. Эссэйл задумался, как долго она висела у него на хвосте? В его груди одновременно возникли уважение и разочарование.

Ему не понравилась мысль, что она могла видеть его под мостом. Хотя, зная ее, он не мог этого исключить.

Медленно и глубоко вдохнув, он больше ничего не почувствовал. А это означало, что она одна.

«Собирает информацию? Для кого?»

Эссэйл повернулся к коттеджу и мрачно улыбнулся. Сомнений нет, как только он окажется внутри, она приблизится… а большое расстояние между ними не дает ей лучшего обзора.

Он постучал, и женщина снова открыла дверь.

— Ты в порядке? — спросила она.

Он перевел взгляд с ее лица на волосы и задержался на них. Они были темными. Густыми. Очень похожими на волосы его маленькой грабительницы.

— Все чисто. Просто у человека сломалась машина.

— Значит, не о чем волноваться?

— Не о чем.

Когда облегчение разгладило напряженные черты ее лица, Эссэйл вошел, закрыл за собой дверь и повернул замок.

— Я так рада, что ты снова вернулся ко мне, — томно выдохнула женщина, позволив разойтись двум кружевным половинкам атласного халатика.

Этой ночью на ней был черный пеньюар, высоко приподнимавший ее груди, а талия в нем выглядела так, словно Эссэйл мог обхватить ее одной ладонью. Женщина переборщила с запахами: слишком много крема для рук, лосьона для тела, шампуня, кондиционера и духов на ее теле.

Эссэйл и правда желал, чтобы она не прилагала таких усилий.

Быстрым взглядом Эссэйл проверил расположение всех окон. Естественно, оно оставалось неизменным. Пара узких окон располагались по обе стороны от каменного камина. Три оконные панели — над раковиной. И еще одна стеклянная секция слева, над встроенным диваном с подушками, обтянутыми кружевом.

Его грабительница выберет окно справа от камина. Оно не освещается фонарем парадной двери, купаясь в тени от дымохода.

— Ты готов? — промурлыкала женщина.

Эссэйл нырнул рукой внутрь своего пиджака. Тысяча долларов наличными лежала отдельной пачкой, десять стодолларовых банкнот были сложены пополам.

Небрежно передвигаясь, Эссэйл оказался спиной к камину. По какой-то причине ему не хотелось, чтобы его грабительница видела, как он производит плату.

Зато очень хотел, чтобы она стала свидетельницей всему остальному.

— Держи.

Когда женщина приняла деньги, он не хотел, чтобы она взялась их пересчитывать, она и не стала.

— Благодарю. — Женщина отошла от него и положила купюры в красную глиняную банку. — Преступим?

— Преступим.

Эссэйл сократил между ними расстояние и захватил контроль, заключив лицо женщины в ладони, откинув назад ее голову и жестко целуя. Она застонала в ответ, словно неожиданное наступление оказалось чем-то, что она не только приветствовала, но и не смела даже ожидать.

Эссэйл остался доволен тем, что ей это понравилось.

Обойдя ее кругом, он подвел женщину к дивану, расположенному у дальней стены небольшого коттеджа, толкнул ее своим телом и уложил головой в сторону камина. Раскинувшись на диване, она начала поднимать руки тем самым приподнимая грудь, пока та не выскользнула из прикрывающих ее атласных чашечек.

Эссэйл забрался на нее полностью одетым и даже в пальто, протолкнул колено между ее ног и потянулся рукой вниз, чтобы задрать длинный до пола пеньюар…

— Нет, нет, — сказал он, когда она потянулась руками к его шее. — Я хочу видеть тебя.

Херня. Он хотел, чтобы ее было видно из окна.

Она с готовностью подчинилась, и он продолжил поцелуи, одновременно стягивая эту длиннющую юбку — а в следующую секунду она раздвинула ноги.

— Трахни меня, — прошептала женщина, выгибаясь под ним.

Ну, это было невозможно. У него не встал.

Но нет нужды об этом всем знать.

С целью казаться охваченным страстью, он содрал пальто с плеч, а затем быстро мелькнули клыки — Эссэйл перекусил бретельки пеньюара, выставляя груди женщины на свет от камина, на акрах бледной кожи тут же затвердели соски.

Эссэйл остановился, словно охваченный представшим его взору зрелищем. А затем, вытаскивая язык, опустил голову.

В последний момент, прямо перед тем, как начать облизывать и посасывать, он поднял глаза, сосредоточившись на темном окне справа, встречаясь взглядом с женщиной, которая, как он знал, стояла в тени и наблюдала за ними…

Выстрел чистой, неразбавленной похоти накрыл его тело, поглотил его, заменяя более сильным мотивом, побуждающим к действию. Женщина под ним, которую он купил на короткий срок, перестала быть одного с ним вида.

Она стала его ночной грабительницей.

И это все поменяло. С внезапным порывом, Эссэйл впился в горло женщины, беря ее вену, вытягивая из нее то, в чем он так нуждался…

Все это время представляя под собой человеческую женщину.

***

Сола ахнула…

И отшатнулась от окна коттеджа.

Ударившись спиной о жесткую, неровную поверхность дымохода из речного камня, она закрыла глаза, ее сердце колотилось о ребра, легкие втягивали холодный воздух.

С закрытыми глазами все, что она видела — это распростертые перед ним обнаженные груди, его темная голова опускается, изо рта появляется язычок… а затем мужчина поднимает глаза и встречается с ее взглядом.

«О, Иисусе, как он узнал, что она там?»

И, будь она проклята, если ей удастся забыть образ той распростершейся под ним женщины, откинутое в сторону пальто, расположившееся в колыбели стройных бедер тело мужчины. Сола могла представить жар, исходящий от расположенного рядом с ними камина, и куда более мощный жар, исходящий от мужчины… ощущение кожи к коже, обещание блаженства.

«Не подсматривай, — сказала она себе. — Он знает, что ты здесь…»

Из коттеджа донесся вскрик бьющейся в экстазе женщины, подтверждающий трату времени на появление в этом месте.

Сола снова склонилась к окну и всмотрелась в стекло… хотя и понимала, что не должна этого делать.

Он был в женщине, нижней частью тела совершая ритмичные движения, уткнувшись лицом в ее шею, упершись руками в диван, поддерживая верхнюю часть своего тяжелого туловища.

Он больше не поднимал взгляд. И какое-то время будет еще занят.

Пора уже сваливать.

Вот только, неужели ей и вправду было необходимо наблюдать за всем этим?

Сола выругалась и исчезла из поля зрения, пробираясь сквозь царапающий мелкий кустарник, петляя между тонкими, голыми деревьями. Добравшись до своей арендованной машины, она запрыгнула внутрь, заперла замки и завела двигатель.

Еще раз, зажмурив глаза, она проиграла в голове увиденную внутри сцену: она подходит к коттеджу, прислоняется к окну, оставаясь в отбрасываемой дымоходом тени.