—За тобой что, охрана все сутки напролет; следит? — спросил Луций почтительно. — А вот сейчас, например, где они?

Лина улыбнулась, привстала на цыпочки и внезапно достала из кармана маленький пистолетик.

—Руки вверх! — крикнула она Луцию и нажала курок.

Раздался оглушительный выстрел, и из дула пистолета повалил дым. Луций еще не успел испугаться, как Лина с триумфом повернулась назад, тыча пальцем в две незамедлительно появившиеся из-за ближайшего угла фигуры в характерных черных кожаных куртках и с толстыми могучими шеями.

—Пистонный, — пояснила девочка и отрицательно помахала фигурам рукой: мол, зря не вылезайте.

Фигуры, ворча что-то невнятное, снова скрылись за углом.

—А если у тебя не будет времени выстрелить? — поинтересовался Луций, поднимаясь вместе с девочкой наверх из перехода.

—Так они же подглядывают, — негодующе крикнула она, — Каждые пять минут свои морды высовывают из укрытия и снова прячутся. Думают, я их не вижу. Вот, вот, смотри.

Лина резко обернулась назад, увлекая за собой студента. Тотчас две головы скрылись за поворотом.

—Вот видишь, — сказала Лина, — я-то в безопасности, но, чтобы пойти к тебе, мне надо отпроситься у них. Иначе весь район на ноги поднимут. Ты иди вперед и не оглядывайся.

Лина сорвалась с места и помчалась назад. Луций, решив подчиниться взбалмошной девчонке, медленно пошел через Кутузовский проспект, высматривая брата и Никодима. Он подумал было, что напрасно отпустил их вдвоем, но, вспомнив, в каком состоянии находился Никодим после битвы, утешился, и тотчас за спиной раздался перестук каблучков Лины. Луций уже дошел до середины проспекта, когда услышал вдалеке характерные звуки сирены.

—Полицейский патруль, — крикнул он. — Бежим!

Лина капризно передернула плечами. Мохнатый свитер вольно облегал ее стройную фигуру. Высокие сапожки и кожаные штаны довершали облик маленькой разбойницы. Патруль приближался. Уже видны были передовые мотоциклы, сопровождающие джип с десятком сидящих в нем полицейских.

"Сейчас задержат, — с тоской отметил Луций. — Начнут проверять документы, руки вывернут, им только дай предлог. Все из-за этой глупой девчонки, у которой, наверно, даже и документов нет и которую запросто могут бросить в спецприемник.

—Двое на трассе, остановитесь! — загремел, казалось, над самым ухом динамик.

"Попили чайку", — грустно подумал юноша. Он остановился и дернул за руку девчонку, которая продолжала идти вперед как ни в чем не бывало.

—Ты что, с ума съехала?! — зло крикнул Луций. — Тебя застрелят прямо на проспекте. Стой!

Лина передернула плечиками, но остановилась, картинно выдвинув ногу. От патруля оторвались два мотоцикла и, разгоняясь, направились к ним. Полицейские мчались на стоящих неподвижно юношу и девочку, как бы стремясь сбить их. Подъехав почти вплотную, мотоциклы заложили крутой вираж и, как по команде, остановились в нескольких сантиметрах от ног Луция.

—Руки за голову, стоять неподвижно, при малейшем движении стреляю! — рявкнул один из мотоциклистов и ловко спрыгнул с подножки своей машины на асфальт.

Остальной патруль вместе с джипом медленно направлялся к ним, когда мимо него на громадной скорости проехало такси. Послышался звон разбитого стекла, из окна такси высунулся ствол и гулкая очередь рассыпала крупу по асфальту. Тотчас патруль развернулся и, набирая скорость, помчался за такси. Полицейский, уже протянувший руку к Лине, внезапно развернулся, вскочил в седло мотоцикла и с ревом умчался догонять своих товарищей. Его коллега отстал от него на несколько секунд.

—Выучка, — уважительно сказал Луций, провожая взглядом виражирующие вверх по проспекту мотоциклы. — Вот это удача! Второй раз вылезаем из дерьма.

—Удача! — высокомерно посмотрела на него Лина. — Для студента у тебя очень скудное воображение. Не слишком много тебе удач! Если бы ты мне не понравился еще тогда, — она махнула рукой, словно показывая, как давно это было, —стала бы я вмешиваться в дела чужой банды. А если ты думаешь, что каждый день по улицам мчатся такси специально, чтобы подстрелить дорожную полицию, значит, ты ничего не понимаешь в жизни.

—Если это твои люди и ты знала, что они из-за тебя подвергают свою жизнь опасности, почему же ты даже шаг не соизволила ускорить? Я тебе удивляюсь. Все-таки не пять лет.

—Я тебе хотела показать, как меня хорошо охраняют, —сказала Лина, — а если ты раздумал приглашать меня к себе, так и скажи. Я как-то тебе не навязываюсь, — и она повернулась к Луцию спиной.

До лицея оставались считанные метры, и юноша снова подумал о том, что девочка спасла ему жизнь. Да и что он знает о жизни залетных, чтобы судить дочку одного из главарей. И вообще причем тут ее отец?

Вместо ответа он взял девочку под руку и осторожно повлек за собой. Несколько мгновений она сопротивлялась его движению, потом подчинилась, храня рассерженное молчание.

—Ты только не воображай, что я к тебе иду, — сказала она напоследок уже перед дверью лицея. — Мне просто твой лицей посмотреть интересно. А в твою комнату я могу и вообще не заходить.

—Как хочешь, — собрался сказать Луций, которого уже качало от вывертов девицы, но в очередной раз промолчал.

Первый, кто им встретился, был старый демократ. Полный пива и благодушия, он, видимо, подыскивал себе очередного слушателя, потому что один и тот же человек не мог длительное время воспринимать его сентенции.

—У нас посетительница, — воскликнул Пузанский, останавливаясь и качая головой, как носорог, случайно вонзивший рог в пальму и не знающий, как выбраться, — и какая прекрасная! Луций, сынок, кого ты привел в наше царство ночи и запустения? А у меня, ты знаешь, бессонница. Лечился до четырех утра и пивом и травником — не помогает. Вышел курить в коридор — и вдруг ты. И с таким прекрасным цветком в петлице, как вас зовут, дорогая?

—Сами вы толстый кактус, — неприязненно сказала Лина. — У кого это я в петлице торчу, хотела бы я спросить? Неправда, я сама по себе.

—Я не хотел тебя обидеть, о дитя ночи, — загудел Пузанский, — и если ты дашь мне возможность, я исправлю свое заблуждение. Сравнение с цветком тебя оскорбило — это выше моего разумения, но красота и юность всегда правы — по определению. Пойдемте ко мне, отрок и юница, и я напою вас крепким чаем и расскажу, что такое любовь.

—Он чокнутый? — осведомилась Лина, ничуть не снижая громкости своего голоса.

—Да, — также громко ответил Луций, — но очень умный. Если хочешь, можем пойти к нему в гости.

—Так вот, любовь, — загудел Пузанский, обнося гостей горячим, заваренным в сервизных расписных чашках коричневым чаем. — Это тонкая штука, и много прекрасных влюбленных расстаются только из-за того, что считают любовь чем-то отлитым в навечно застывшей форме, пожаловавшим навсегда. На самом деле любовь — это не форма и не содержание, это процесс, это жизнь в ее бесконечном развитии и изменении, и если этого не понимать, то можно ее убить. Когда люди встречаются, им кажется, что взаимное чувство друг к другу — это Уже произошедшая любовь. В действительности это только приготовление.

Чтобы перейти к истиной любви, необходимо провести громадную работу совместного движения, надо не уставать и не лениться понимать и узнавать другую личность, чтобы вливать в то первое чувство все новые и новые грани уважения и трепетного нежного удивления. Человек не может раскрыться сразу даже перед самым близким и дорогим ему существом. Ему нужно время, чтобы повернуться то одной, то другой, то третьей гранью своей души и дарования, чтобы в процессе этого взаимопроникновения меняться и расти, отдавая свою личность. Вот поистине пример того соединения, когда чем больше отдаешь другому, тем больше получаешь сам. И если ты искренен, добр и самосущ, то чувство, принимаемое тобой за любовь, изменится и вырастет в истинное чувство, которое поднимается над эросом и привычкой и над всем земным. Сейчас половина того, что я вам говорю, кажется вам неинтересным, а вторая половина воспринимается не разумом, а эмоциями, но пройдет время, и когда-нибудь вы припомните, причем независимо от того, разведет ли вас рок или оставит вместе, припомните, что говорил вам наполненный пивом бурдюк, то есть я.