Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Регент замолчал. Чуть покачиваясь, он встал и вместе с Луцием вышел в сад. Жадным, выражающим страдание взглядом старик впитывал красоту вечереющего неба, покачивая головой, смотрел на красные цветы шиповника, растущего вдоль аллеи, потом перевел взгляд вверх, ловя рассеянный свет солнца, бивший сквозь кроны высоких тополей. Казалось, он хочет удержать все это в памяти на случай внезапного изгнания или смерти.

Потом регент медленно пошел по дорожке, позволив Луцию сопровождать его.

—Я не был в Москве уже лет пять или шесть, — словно припоминая, сказал он. — И тогда город напомнил мне наполовину обглоданную кость. Надеюсь, эти годы хоть как-то привели Москву в чувство.

—Куда там, — безнадежно махнул рукой Луций. — Последнее, что было, — метро, и оно умирает. Полгода назад можно было спокойно проехать подо всей Москвой. А сейчас половина станций разбита или сожжена. В нашей подземке почище чем на войне можно голову потерять. Я не знал, пока не приехал к вам, что существуют такие города: изобильные, богатые, чистые. Мы с братом впервые, можно сказать, в жизни досыта наелись у вас в гостинице.

—Что поделаешь, — сказал регент, — Москва до сих пор разрывается между Европой и Азией. Подолом за уральский хребет зацепилась, а руки тянет через западную границу. В такой позе нормальный организм функционировать не может, даже оправляться сложно. Санкт-Петербург же чисто европейский город. Хотя и тут все зыбко. Стоит нашим господам из левых националистов взять власть, они тут же поставят город на карачки. И будет здесь вторая Москва. Но пока я жив, не допущу! И они это знают.

—Но если вы знаете, кто "они", те кто на вашу жизнь покушался, почему не арестуете?

—Руки у меня коротки, — отрезал регент и продолжал более для себя, чем для Луция: — Так уж получилось, что в России идея великой государственности была всегда привлекательнее для граждан, чем достойная жизнь отдельного человека. Ну да ладно, — регент тряхнул седой гривой, будто отгоняя недобрые предчувствия. — К сожалению, у меня более нет времени. Если есть какие-то просьбы — говори. Что касается твоего отъезда домой, это будем решать особо. Тебя оповестят.

—Брат, — пробормотал Луций. — Разве он знал, что ему в руки подкладывают. Он и сам чудом уцелел. А теперь прячется.

Регент отвернул лицо.

—Ответственность, — сказал он, — и долг. Вроде проще некуда. Задуматься: что за подношение, с какой стати? У нас двенадцатилетние снайперов с крыш сощелкивали, вместо собак, обложившись гранатами, под танки ползли. Другое дело — ради чего.

Еще до того, как нас разбабахали, взяли мы с покойником одного сержанта, чисто сибирской выпечки, весь его экипаж сгорел, а он морду свою чумазую скалит, радуется, что живой. То ли не понимает, что всей его жизни — сигарету докурить, то ли надеялся на прощение. Я ему говорю: за сколько, сука, зверям продался? Иуда ты, сам православный, а русских бьешь. Так ответ его мне до сих пор поперек горла, а сколько лет прошло: "В долбаной России, — сказал он мне, — я всю жизнь нищим дохал. И на воле как в тюрьме. Теперь за то, что я жопу подставил, мне пять тысяч долларов в месяц платят. А русских на Украине тоже хватает. Так что, кого я предал, это еще вопрос".

Насчет брата, — продолжал регент, — на самом деле вопрос решен, и решен положительно. Я не могу допустить, чтобы вас схватили в Санкт-Петербурге. За один час из тебя выбьют, что ты главарь заговора, задуманного мной. И ты подтвердишь, что от меня получал инструкции взорвать дворец князя Юсупова, чтобы я воспользовался ситуацией и пересажал всех своих врагов. Поэтому волей-неволей я подготовлю ваш выезд в удобное время. До сих пор вы хорошо скрывались. Оставайтесь на тех же постоях. Когда все будет готово, к вам придут мои люди.

С этими словами, отвернувшись от Луция, регент закрыл глаза и стал что-то говорить себе под нос.

Следующие несколько часов Луций провел вовсе не так приятно, как при аудиенции у регента; уведший его черноволосый смеющийся человек в синем официальном мундире вовсе не напоминал строгого мажордома, в качестве которого наливал Луцию вино. Если вначале он показался Луцию совсем молодым, то, беседуя с ним в уютном маленьком кабинете, он разглядел, что волосы и усы у офицера тайной службы регента совсем седые.

7. МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА

Время двигалось к пяти часам, когда спецмашина доставила Луция в самый центр Санкт-Петербурга в расположенный во дворце Бенуа Музей современного искусства.

—Вот единственное место, где ты можешь чувствовать себя в безопасности, — напутствовал его офицер и, проследив, чтобы Луций зашел в музей, уехал.

На самом деле он оказался вовсе не прав, потому что новые друзья Луция из петербургских националистов не переставали искать его и чуть не нашли, но это произошло чуть позднее.

В лицее знакомили Луция с фотографиями римской мозаики и скульптуры, изучали они византийскую икону и итальянскую живопись эпохи Возрождения, однако все эти знания оказались совершенно бесполезны в Петербургском музее. Постоянно сверяясь с путеводителем, юноша в полнейшем недоумении рассматривал живописные рельефы Татлина, супрематические откровения и абстракции Кандинского, безуспешно пытался скользнуть рельсами линий Мондриана в души городов. Его манили синие поля Ива Клейна, но он не был готов окунуться в так называемую "вечность происхождения космической энергии, растворенной в чистом свете восприятия художника".

В следующем зале завораживали пространственные представления Лючио Фонтана, искрились солнце и воздух в пейзажах Джефа Верхейна.

Истинным спутником и продолжателем великих мастеров был Виктор Вазарелли. Всю свою долгую жизнь венгр веровал в возможность возбуждать зрителя контрастами и вибрацией цветов. И вот теперь юноша застыл перед картиной "Алтай-1", пытаясь прочесть в непонятных символах или знаках что-то о своей родине.

Луций передвинулся к нормальному с виду листочку, надеясь, что человеческий текст манифеста "Довольно мистификаций" поможет ему разобраться в намерениях художника. В своем обращении к публике группа исследований визуального искусства утверждала, что нет произведений для глаза, наоборот, сам глаз — величайшее произведение.

Огорошенный увиденным, Луций даже не подумал ломать голову над словопространственными построениями, предназначенными исключительно для самого изощренного глаза и, вероятно, логично замыкающими пространство геометрической графики. Ему припомнилось, что следом за ними к музею подлетела еще какая-то машина.

На самом деле акция националистов не была связана непосредственно с юношей, просто партийный штаб дал указание следить за всеми важнейшими лицами окружения регента и таким образом попал под наблюдение начальник его разведки. Луция агентура не опознала, но на всякий случай два боевика были посланы осмотреть музей. Они начали обход с конца композиции и неумолимо приближались к юноше. Луций чувствовал надвигающуюся угрозу и незаметно осматривался, делая вид, что изучает фотографии самых разнообразных видов и размеров. В сущности, все они служили интерьером для фотокомпозиции фрагмента выставки "Разнофокусный реализм".

На снимке размером в три Луция стоял человек во фраке, в его ногах сидел в позе йога боком к зрителю человек в очках. Слева и справа от этой двухфигурной композиции на фотографии располагались еще два громадных фото. На одном фото: доски, прислоненные к стене, и фото видового фото. В правом углу основной фотографии на переднем плане фото обнаженного мальчика на стене и обнаженный мальчик лицом к зрителю с разведенными в коленях ногами, опирающийся ладонями в пол.

В другом углу гиперреалистического зала висел почти такого же размера фотопортрет сидящего на стуле человека, а в соседнем зале концептуального искусства стоял точно такой же, как на фотографии, стул с надписью: "Этот стул не для Вас. Он для всех нас". Юноша на глазах у единственного посетителя похитил концептуальное произведение и уселся на него, положив табличку себе на колени.

107
{"b":"219595","o":1}