— Никаких лишних вопросов, никаких замечаний. Мне нужен преданный, толковый ученик. Я стану твоим ментором, твоим провожатым на тернистых путях магии. Я снисходительно отношусь к ошибкам новичков, но не терплю капризов.

Сарн наклонился вперед и переплел пальцы рук.

— Письмо Лерсшвена удивило меня, однако я не могу отказать в просьбе другу. Надо заметить, что никак не ждал твоего появления и потому буду вынужден отложить важные дела, чтобы выкроить время для занятий. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Да.

— Очень хорошо. Лерсшвен подчеркивает, что ты не должен появляться в академии. Теоретически, это недопустимо. Магическая криптограмма не одобряет, когда кто-то преподает магию вне стен специального заведения. Так мы рискуем повторить ошибки прошлого. Я хочу, чтобы ты понял: мы действуем вразрез правилам, обучая тебя, я нарушаю законы Магической криптограммы. Это ясно?

— Ясно.

— Хорошо… Очень хорошо. Ты немногословен, а это похвальное качество.

Маг поднялся с кресла и подошел к странному перегонному кубу, в котором плескалась синяя жидкость. Сарн отлил немного жидкости и плеснул ее на корни модеенского плюща.

— Этот эликсир подарили мне эльфы, чтобы я мог заботиться о своих растениях… — сказал Сарн, поливая два других куста.

Затем крошечной кочергой он перемешал угольки в курильнице. Я не двигался, лишь украдкой коснулся гарды Тени.

— Он кажется дряхлым… — Рапира, как всегда, была преисполнена ехидства. — Ты уверен, что он сможет хоть чему-то тебя научить?

— Не думаю, что Лерсшвен отправил меня к некомпетентному магу.

— О, на твоем месте я бы не была такой доверчивой, — усмехнулась Тень. — Он вполне мог отправить тебя к какому-нибудь ничтожному магику…

— Как всегда вредничаешь.

— Будущее нас рассудит.

Слабый голос Сарна прервал наш мысленный диалог:

— По глазам вижу, что ты витаешь в облаках, Агон. А я не доверяю мечтателям.

Он вернулся на место и указал на дубовый табурет, стоящий рядом с креслом.

— Садись вот сюда, — сказал затменник.

Я развернул табурет, чтобы сесть лицом к магу.

— Так вот, не двигайся и слушай. Я попытаюсь быть кратким, но не стану повторять по сто раз одно и то же.

Внезапно мне показалось, что весь свет в комнате сосредоточился лишь на наших фигурах, вычленив морщинистое лицо мага, окутав его медовым сиянием. Сарн провел рукой по подбородку и заговорил:

— Как и большинство людей, ты полагаешь, что магия — результат определенных обрядов или алхимии. Мы не рассеиваем это заблуждение, более того, всячески поддерживаем его, чтобы скрыть саму суть магии, которая не имеет ничего общего с россказнями невежд. Друг мой, магия чужда нам. Человек всегда был лишь ее слугой. Да, образно говоря, мы сумели ее приручить, но так и не научились ее создавать. Скажу больше: маг отнюдь не творец. Он довольствуется тем, что учится пробуждать магию, которая позволяет ему изменять реальность. Сейчас ты узнаешь, кто же на самом деле является истинным создателем магии.

При этих словах он поднял глаза. Вдоль всего потолка, увитого плющом, тянулся резной мраморный карниз. Я проследил за взглядом Сарна и увидел…

На рельефном карнизе грациозно кружилось, танцевало крошечное белесое создание. Очевидно, оно осознало, что речь идет именно о нем, поэтому проворно спустилось по стеблю плюща и вскочило на колени Сарна.

Никогда не видел ничего подобного. Фигурка не более десяти дюймов в высоту очертаниями напоминала фигуру человека, но сияла молочной белизной. Я изумленно смотрел на бесполое существо с овальным личиком, на котором поблескивали две антрацитовые точки. Глаза? Они были размером с игольное ушко, лишенные радужки и зрачка. И все-таки эти малюсенькие бусины были глазами, и я вздрогнул, когда мне почудилось, что наши взгляды встретились.

Теперь хрупкое создание перебралось на ладонь Сарна, который поднес его к моему лицу и прошептал:

— Магия, Агон. Вот она, магия…

Я внимательно изучал существо. Поразительная гармония пропорций, необъяснимое очарование черт. Можно подумать, что некий сумасшедший, но гениальный скульптор смешал мужское и женское начала, создав изображение совершенного гермафродита. В эту секунду я вспомнил сцену, разыгранную Лерсшвеном и Пардьемом в придорожной таверне, тогда мне показалось, что я заметил в облаке искр крошечное живое создание. Я обратился к Сарну:

— Оно умеет говорить?

— По-своему. Между нами существует эмпатическая связь. Но разум всегда ищет зримые образы; чувства, переданные эмпатическим путем, мы облачаем в плоть. Мы инстинктивно, приблизительно, порой даже грубо, переводим их «речь». Знаешь ли, эти создания крайне редки. Главным образом они живут в городах, где их талант востребован.

— Ничего не понимаю!

— Терпение, мой юный друг, терпение. Если ты не станешь перебивать меня, то вскоре все узнаешь и поймешь. Эти создания генерируют магию. Мы не знаем, как им это удается. Не одно поколение магов билось над этой тайной, но все исследователи потерпели сокрушительное поражение. Без этих существ мы не можем колдовать, как музыкант не может играть без инструмента. Ты удивлен, но в конце концов ты привыкнешь. Только взгляни на это тело, насладись его совершенством. Кажется, что его высекли из мрамора невероятной чистоты. И это тело рождено для танца, Агон, потому-то мы и называем этих существ Танцорами. Понимаешь, к чему я веду? Магия напрямую связана с их танцем, с теми пируэтами, что они исполняют.

Я с трудом сдержал изумленный возглас. Танец генерирует магию… Глубочайшее разочарование боролось с нахлынувшим восторгом. Я грезил о таинственной и всесильной магии. Я нашел ее в теле маленьких Танцоров.

Созерцая мою обескураженную физиономию, Сарн веселился от души.

— Бедный мальчик, ты реагируешь на мои откровения, как будущий полуночник. Танцоры являют собой величайшую тайну этого мира, и в то же время их можно назвать самыми прекрасными созданиями на свете. Они неразрывно связаны с окружающим их пространством. Их тела словно зеркала отражают магию, живущую в каждом человеке, в каждой вещи. Представь себе, что мой Танцор начинает плясать у меня на ладони. Мои пальцы, твое тело, все предметы в этой комнате и за ее пределами источают магию. Магия есть во всем, но лишь Танцоры способны почувствовать ее и пробудить.

Маг продолжил рассказ, и мое разочарование постепенно улетучилось.

— К счастью для нас, — вещал Сарн, — магия является некой константой. Если бы она постоянно менялась, мы бы не смогли управлять танцем волшебных созданий. Конечно, в теории магия безгранична. Ни один танец не похож на другой, и каждый раз тебе придется приноравливаться к нему, чтобы получить желаемый результат. И все же чаще всего эти различия ничтожно малы, лишь иногда они потрясают тебя.

С грехом пополам я попытался представить себе магию в действии. Нападение в таверне было тщательно срежиссированной постановкой, и я не мог доверять тому, что видел. Я горел желанием попросить Сарна продемонстрировать мне возможности магии, но мэтр продолжил:

Конечно, Танцоры — не послушные марионетки, которыми, дернув за веревочку, может управлять любой неразумный ребенок. Мы подчиняемся строгими правилам, изучаем сложнейшее искусство ментального общения, оттачиваем интуицию.

Сарн прервался и неожиданно подбросил белесое существо в воздух. Оно раскинуло ручки и устремилось к потолку, кружась вокруг собственной оси. Когда Танцор оказался над головой своего хозяина, его тело окуталось сонмом синих потрескивающих искр. Они тянулись за хрупкой фигуркой, как голубой шлейф за кометой. На несколько мгновений Танцор завис в воздухе в двух локтях от шапочки Сарна, а затем ринулся вниз. Искры множились, превращая тело волшебного создания в сияющее облако. В ту же секунду Сарн поднял руку на уровень груди, а существо с кошачьей ловкостью просочилось сквозь пальцы мага, окутав их плотным синим туманом. Коснувшись пола, Танцор растворился в камне, который тут же начал блекнуть и в конце концов стал совершенно прозрачным.