Ты должен решиться, Агон, должен выбрать свою судьбу.
Быть может, следует вернуться домой и заявить права на земли, наследником которых я являюсь? Но у меня не было ни малейшего желания садиться на трон, я чувствовал, что не готов вести в бой рыцарские дружины, вершить суд или усмирять мятежи. Сама мысль унаследовать отцовский титул вызывала протест. Возможно, не такой сильный, как раньше, но я не вернусь в родной манор… не сейчас. Что же я могу потребовать у Лерсшвена, если убью Дьюрна? И что он может мне дать?
Магию…
— Чудесно… — выдохнула Тень. — О, пожалуйста, хозяин, потребуй у него магию.
Внезапно Лерсшвен вскочил и хлопнул ладонями по столу.
— Время кончилось. Сообщите наконец о своем решении!
Пардьем уже не мог скрывать тревогу, Урланк и Мелоден, словно завороженные, следили за моими губами. Оставалось лишь догадываться, какие чувства испытывает Арлекин — ведь его лицо пряталось под маской.
— Допустим, я соглашусь, и предположим, что мне удастся избавиться от Дьюрна. Вы утверждаете, что у меня нет выбора, но и у вас, Лерсшвен, его тоже нет. Если я расправлюсь с ректором, то хочу получить магию.
Лерсшвен обменялся взглядами с сообщниками. Пардьем кивнул первым:
— Соглашайтесь…
Мелоден взмахнул песочными часами.
— Время вышло. Я больше не могу прятать вас от взоров деревьев! — воскликнул он.
Лерсшвен озабоченно нахмурился.
— Вы торгуетесь, Агон, торгуетесь, а меж тем жизнь вашей сестры висит на волоске…
Я резко поднялся, положил обе руки на стол и прошипел:
— Вам решать, соглашаться или нет. Магия в обмен на Серые тетради.
Паника во взглядах сообщников заставила фэйри уступить:
— Хорошо-хорошо! Пусть будет магия, вы ее получите…
И тут мне показалось, что я вижу призрачное лицо барона де Рошронда, на котором читался полнейший восторг: «Отлично, сын, отлично…».
Фигуры Лерсшвена и его товарищей начали таять, а затем и вовсе исчезли, оставив после себя лишь клочья черного тумана. Я остался один на один с мастером Аккордов.
Мелоден расслабился и выдавил из себя жалкую улыбку:
— Еще минута, и деревья бы все поняли.
Я тоже улыбнулся: мне удалось переиграть фэйри.
— Что касается нас, — добавил музыкант, — то нам нечего бояться. Сейчас ваше тело пребывает в полной безопасности, я рядом и контролирую ситуацию.
— Но если в павильон зайдет кто-нибудь из учеников?
— Музыка удержит их на расстоянии от моих владений.
— А деревья? Даже если они и не могут нас видеть, не смутит ли их… мой сон?
— Нет, я всегда веду уроки в иной реальности, в тех местах, которые обнаруживаю в памяти воспитанников. Деревья привыкли к моей манере преподавания.
— Так что теперь? Я ничего не знаю об Аккордах. Однако Лерсшвен уверял, что всего за два дня вы сумеете обучить меня их магии.
— В Ордене Наставничества вы уже освоили азы игры на цистре, этого хватит с лихвой. Только не думайте, что я намерен, да у меня и нет такой возможности, превратить вас в истинного аккордника. Вы лишь должны разучить мелодию, способную на некоторое время ослепить деревья. Одну простую мелодию, Агон, несколько нот, но вы обязаны исполнять ее в совершенстве. Малейшая фальшь, и Ловцы Света проникнут в ваши замыслы… Но я спокоен: путь от моего павильона до Дерева Дьюрна недолог. И вы туда дойдете.
— Но если я потерплю неудачу, то умру.
— Верно, — нехотя согласился мэтр.
— Тогда где моя цистра?
— Здесь. — Мелоден незамедлительно извлек инструмент. — Но пока еще не пришло время воспользоваться ею.
Я полагал, что мы сразу же приступим к разучиванию мелодии, которая поможет мне добраться до Дьюрна. Но Мелоден решил иначе. В таверне, из окон которой можно было увидеть причудливые химерические пейзажи, зазвучал приятный голос музыканта, пересказывающего историю Аккордов.
— Вы что-нибудь слышали о Спиритуалии?
— Мифическое королевство духов…
— Все верно. Именно в Спиритуалии родился создатель Аккордов, дух-гений, или, вернее, даймон, Люцин. Незадолго до смерти он обосновался при дворе короля Жанрении, где стал настройщиком музыкальных инструментов. Слава о его мастерстве гремела далеко за пределами королевства. Даже трубадуры из Княжеских областей приезжали к Люцину, чтобы он настроил их инструменты. Даймон обладал уникальным, нечеловеческим слухом. Утверждают, что он слышал, как растет трава, и даже слагал симфонии для модеенских сирен. Когда мастер умер, его дух пережил бренное тело и стал бродить по Жанрении. Так он скитался веками, пока не обосновался в заброшенной часовне, в месте, которое представилось Люцину священной обителью. Лишь он один смог оценить удивительную акустику храма, расслышать шепот легкого бриза, усиленный старинной архитектурой. Именно здесь даймон стал сочинять симфонии, более прекрасные, чем сочинял при жизни. Часовня стала его прибежищем, его домом, и оставалась им до того дня, пока там не укрылась труппа бродячих актеров, застигнутых бурей. Промокшие до нитки молодые люди, шесть талантливых музыкантов, которые даже и не подозревали о том, куда попали, принялись играть, чтобы хоть как-то согреться. И их вдохновлял Люцин, именно Люцин подсказал юношам, какие аккорды следует брать. Так родилась колдовская музыка, способная пленять умы людей. Да, без сомнения, это была волшебная ночь, и в дальнейшем каждый из аккордников всегда мечтал вновь воспроизвести мелодию, звучавшую под сводами полуразрушенной часовни. Мы всегда стремились состроить шесть главных инструментов Аккордов, чтобы создать божественную гармонию…
— Шесть инструментов? — вмешался я, зачарованный рассказом.
— Да. — Небрежным жестом он откинул волосы, рассыпавшиеся по плечам. — Шесть изначальных инструментов, на которых играли те самые бродячие артисты. Покинув часовню, они создали Аккорды и решили посвятить им свою жизнь. История умалчивает, как они развили дар, полученный от Люцина, и как передали его своим последователям. Как бы то ни было, сегодня каждому изначальному инструменту соответствует определенная «семья», братство мужчин и женщин, которые помогают друг другу, делятся талантом и стараются увековечивать искусство, не уступающее по силе истинной магии.
— Даже и не думал, что Аккорды существуют за стенами этой школы, — признался я.
— Конечно, существуют. Я — мэтр, у меня достаточно опыта, чтобы прослыть одним из величайших музыкантов, играющих на цистре, но при этом я всего лишь рядовой аккордник, многий из многих. И вы не поверите, что заставило меня укрыться в Школе Ловцов Света…
Он отвел глаза, и я не осмелился задать очередной вопрос, уже готовый сорваться с языка. Скорее всего, как и Урланк, «учитель разума» страдал от болезни, которую черные деревья усыпили на время.
— Если Дьюрн умрет, вы станете одним из нас, — продолжил Мелоден. — Конечно, вы будете обладать лишь ничтожно малой толикой нашего искусства, и вам целой жизни не хватит, чтобы познать все богатство Аккордов. Но, так или иначе, вы станете одним из нас, вы прикоснетесь к вдохновению. Только вот меня не будет рядом, чтобы направить вас, потому что смерть Дьюрна означает смерть всех педагогов школы.
— Следовательно, вы смирились со смертью? — прервал я музыканта. — Не поверю, что вы умираете ради Лерсшвена.
— Я понимаю ваше недоумение, но это мой выбор, и вы явились слишком поздно, чтобы заставить меня пожалеть о нем. Вам необходимо осознать, что вы останетесь наедине с цистрой, наедине с Аккордами, и вам потребуется немало сил, чтобы подчинить их себе. Кроме того, вы станете членом семьи, клана, который, возможно, будет нуждаться в вас так же, как вы нуждаетесь в нем. В Школе Ловцов Света я забыл о братских узах, которые связывают меня с детьми цистры. Но вы, Агон, получили бесценную возможность повстречаться с ними, стать полноправным членом братства. Наставничество во многом похоже на Орден Аккордов. И если вы встретите аккордников, не раздумывая ни минуты, попросите у них помощи и совета, обретите прибежище в их домах или последуйте за ними, коли столкнетесь с ними в дороге.
