— Ну, кажется, они немного быстрее, чем мы думали, — отметил он как можно спокойнее, и вернул свое внимание Аберу. — Вы выполнили дальнейшую проекцию курса для наших быстрых друзей, Ингеборга?

— С их текущим курсом и при этом темпе ускорения, предполагая нулевое пересечение с Новой Тосканой, они будут здесь через два часа пятьдесят пять минут, сэр. Вот и все, что у нас есть.

— Понятно. — Бинг снова кивнул, командуя своему выражению его лица быть просто задумчивым, потом взглянул на офицера связи.

— Сколько ждать, пока мы могли бы что–то услышать от них, Уиллард?

— Они сделали переход чуть более шести минут назад, сэр, — ответил капитан МаКуил. — Текущая дальность десять–точка–шесть световых минут, так что это будет еще через три или четыре минуты, минимум.

— Понятно.

Бинг сложил руки за спиной и заставил себя сделать глубокий, успокаивающий вдох. Как и у Аберу, у него не было большого вопроса в уме, кому эти значки принадлежали, хотя он и представить себе не мог, что они будут здесь так быстро. И он признался, очень лично, что их отображаемое ускорение было… тревожным. Это означало, что они действительно могут иметь другие сюрпризы, а он не озаботился такой возможностью для себя вообще.

«Особенно, — прошептал тоненький голосок, — раз уж это не давало Мизаве больше боеприпасов».

Он оттолкнул эту мысль в сторону, хотя это было не так легко, как ему бы хотелось, чтобы было, и переориентировал свое внимание на проблему. Даже если они были монти, не было никаких оснований для всей этой неприличной скорости с его собственной стороны, сказал он себе строго, ощущая чувство огорчения, когда понял, насколько тщательно его спешное движение на мостик подчеркнули его напряженность.

— Пожалуйста, Карлотта, попросите кого–нибудь спуститься на мою квартиру и забрать мой китель у стюарда. — Он заставил свой голос прозвучать шутливо, как будто был удивлен своей поспешностью, и одарил начальника штаба улыбкой. — Если у нас есть несколько минут перед тем, как мы сможем во всяком случае говорить с ними, я полагаю, что должен быть уверен, что я правильно одет по случаю.

* * *

— Вот, дерьмо, — сказал Максим Вежьен с мягкой, искренней прочувствованностью, когда он смотрел на ком–образ Николаса Пелисарда. Он ожидал силовой реакции Мантикоры, но он никогда не ожидал сил такого размера, которые только что были обнаружены. Равно как никто в Новой Тоскане не ожидал, что они могли прибыть так быстро.

— Как, черт возьми, они оказались здесь так быстро? — потребовала Алеста Кардот. — Если на то пошло, почему они здесь вообще? Прошло всего лишь три недели, и никто не покидал систему, за исключением пары торговцев, но не посыльные суда. Так как они смогли даже узнать, что здесь произошло?

Глаза Вежьена скользнул к сектору министра иностранных дел на дисплее созванной конференции, когда она обратила его собственный вопрос в слова. Потом он снова посмотрел на Пелисарда.

— Это отличный вопрос, Николас, — отметил он. — У кого–нибудь в военном министерстве есть предложения по этому поводу?

Лицо Пелисарда напряглось. Он начал отвечать быстро, обороняясь — и сердясь, как подозревал Вежьен. Но потом остановился и явно сдержал себя.

— Судя по прошедшему времени, — сказал он категорически, — их коммодор Чаттерджи, должно быть развернул по крайней мере, еще одно судно. Очевидно, что мы не обнаружили дополнительный гиперслед, когда они перешли в нормальное пространство, ну, по крайней мере, мы можем признать это хоть сейчас. Как вы помните, я говорил в течение некоторого времени, наши системные системы слежения нуждаются в модернизации.

Он остановился на мгновение, и Вежьену удалось не поморщиться. Он предположил, что определенная степень прикрытия задницы была неизбежной, даже в такой момент, как этот, и поэтому он просто кивнул в знак признания точки зрения Пелисарду, и военный министр продолжил.

— Сказав это, я думаю, что это единственное объяснение. Они точно знают, что произошло, и они должны быть вернулись к оперативному соединению у Шпинделя в тот момент как узнали.

«И это, — несчастно размышлял Максим Вежьен, — не означает, что они здесь просто поздороваться. Вы не должны свободно пинать силу такого размера, если вы не готовы идти к быстрому мату. А если это так, то монти думают…»

Глаза его метнулись к сектору Дэмиена Дюсерра на дисплее. Министр безопасности не сказал ни слова, но Вежьен точно знал о чем он думает.

«И он прав, — подумал премьер–министр. — Это чертовски хорошо, что мы до сих пор не удосужились подделать «ракетный след» для нужд Бинга. Того, что монти собираются сделать уже очень невесело, но если они решат, что мы глубоко в постели с солли…»

— Я думаю, что ты, вероятно, прав, — сказал он вслух, возвращая свое внимание к Пелисарду. — И я также думаю, что все, что бы монти, возможно, ни придется сказать солли, мы остаемся вне этого. Я хочу, чтобы ты немедленно приготовился к сдаче каждой военной единицы, что мы имеем, Николас. Делай это своей властью, и сделай это сейчас. Я как можно скорее получу официальную президентскую директиву для вас от Алейна, но давайте не будем делать чего–то, чтобы монти даже предположили, что они должны считать нас целью.

Пелисард кивнул, его лицо выражало запутанную смесь согласия, огорчения, гнева, страха, унижения и беспомощности от абсолютной превзойденности его кораблей и персонала в лице таких титанов предстоящей битвы.

— И пока Николас делает это, Алеста, — продолжал Вежьен, обращаясь к министру иностранных дел, — я думаю, тебе лучше подумать о том, как наилучшим образом для нас успокоить монти, уверить их, что все, что мы хотим сделать так это добраться до корней того, что здесь произошло. И показать им очень, очень ясно, что мы, проклятье, не имели ничего общего с тем, что этот идиот Бинг решил открыть огонь!

* * *

— И что мы имеем, Доминика? — спросила Мишель. — Хоть чтонибудь.

— На самом деле, мэм, да, — коммандер Аденауэр ответила с улыбкой, и дернула головой в сторону лейтенант–коммандера, сидящего у консоли рядом с ней. — Фактически, Макс собрал здесь платформы, которые коммандер Каплан оставила позади.

— Что может быть лучше. — Мишель улыбнулась офицеру–операционисту, затем повернулся к Максвеллу Терстигу. — Итак, скажите мне, что ты знаешь, Макс, — сказала она.

— Да, мэм.

Офицер РЭБ ввел строку команды и подробная схема внутренних планет системы Новая Тоскана и пространства вокруг них появилась на мастер–схеме. Схема резко увеличилась, когда он увеличил саму планету Новая Тоскана. Две луны планеты доминировали в этом пространстве, но этот же объем был усеян значками торговых судов на парковочных орбитах, промышленных шаттлов, курсирующих взад–вперед между орбитальными космическими станциями, и яркими значками военных кораблей, с цветовыми кодами классов и все окруженные кроваво–красными кольцами, указывающими противников.

— В принципе, мэм, — продолжил Терстиг, — изменений не было. У нас есть вот эти три эсминца здесь, — зеленое кольцо прицельно заключило три значка, — которые сменили орбиты. Они примерно в одиннадцати тысячах кликов за пределом и возглавляют их неподвижное построение. Похоже, что они, вероятно, ушли туда, где были уничтожены суда коммодора Чаттерджи, может быть, для поисково–спасательных работ. Кроме этого, больше движения не было, насколько я могу судить.

— Есть ли у вас идентификатор флагмана Бинга?

— Да, мэм. Я получил хорошие показания его эмиссионной сигнатуры в Монике. Если только он не перенес свой флаг на другой корабль, то он прямо здесь.

Зеленый карат указал на оранжевый с золотыми краями значок линейного крейсера. Существовало в общей сложности три одинаковых символа, каждый из которых означал определенный флагман линейных крейсеров, но уверенность Терстига в том, что он выбрал правильный была очевидна.

— Хорошо. — Мишель кивнула. — Что о статусе их импеллеров?