Дюсерр посмотрел на него, потом подчинился, устраиваясь в кресле. На самом деле, он казалось так уселся в него, будто готов мгновенно вскочить на ноги.

— Теперь, — сказал Вежьен, — сделай глубокий вдох, сосчитай до пятидесяти, и скажите мне, что ты действительно хотите сообщить мне, что адмирал Бинг, этот подручный «Рабсилы», которого мы использовали для маневра, чтобы Солнечная Лига напала на мантикорцев — что я мог бы добавить, он только что и сделал — был ответственным за взрыв «Жизель»?

Дюсерр сердито открыл было рот, но тут же вновь закрыл его, и премьер–министр кивнул.

— Вот и я так думаю.

— Может быть, когда Анисимова говорила о Бинге, это была не самая лучшая идея во всей галактике, — упрямо сказал Дюсерр, — но рано или поздно нам нужно будет хоть что–то сказать ему и СМИ, Макс.

— Конечно, мы скажем… рано или поздно. Но в то же время, есть несколько вещей, которые я просил бы тебя рассмотреть. Во–первых, у тебя есть доказательства того, как Анисимова — или кто–либо еще, возможно — сделали это?

— Нет, — прорычал Дюсерр. — Мы все еще ищем, но тем не менее сделала это она, а все, что она использовала как канал для этого, глубоко похоронено. Действительно глубоко. Чтобы быть честным, учитывая то, что мы не нашли ничего больше, чем за первые десять дней, я не думаю, что мы когда–нибудь сможем доказать что–то из этого.

— Ладно, это приводит меня к моему второму пункту. Можете ли вы вспомнить кого–то, кто кроме Анисимовой мог бы это сделать?

— Нет, — вновь сказал Дюсерр, но в его голосе было меньше уверенности в этот момент, и Вежьен жестко усмехнулся.

— Нет? — покачал головой премьер–министр. — Разве не ты здесь всего несколько месяцев назад представлял красивое подробное резюме по нашим домашним выросшим «фронтам освобождения» и обще-повстанческих психов?

— Да, но…

— Ах–ах! — Вежьен увещевая махнул указательным пальцем. — Я просто говорю о том, что существуют другие возможные подозреваемые, кроме миз Анисимовой. И, честно говоря, тот факт, что у вы прослушиваете все ее линии связи как до, так и во время визита монти, на самом деле дает ей лучшее алиби.

— Может быть, это так, но это все равно не меняет тот факта, что я уверен, а также это мнение твердого большинства моих лучших аналитиков, что она и «Рабсила» сделали это, чтобы вызвать точно такой ответ, какой она фактически ожидала от этого идиота Бинга.

— Чтобы быть полностью честным с тобой, я склонен к тому же выводу, — признал, наконец, Вежьен, выражение его лица было мрачным.

— Что? — Дюсерр уставился на него, потом сердито встряхнулся. — Если и в правду так думаешь, какого лешего ты заставил меня участвовать во всем этом шоу собак и пони в последние три недели?

— Потому что это не имеет значения, — сказал тяжело Вежьен. Дюсерр посмотрел на него с недоверием, и премьер–министр пожал плечами.

— Смотри, Дэмиен, — сказал он. — Мы не можем вернуть людей, которые мертвы, и мы не можем отменить уничтожение этих трех военных кораблей монти. Эти два уродливых пункта, в которые мы уперлись и мы не можем этого изменить, как бы ни старались. Таким образом, что бы мы не делали с этого момента, нужно принять эти две вещи как данность.

Теперь мы можем добиваться большого, фантастического расследования, если захотим. В конце концов, это приведет к одной из двух вещей. Либо «Жизель» была взорвана «неизвестной партией», кого мы по–прежнему сможем определить, либо она была взорван по приказу Анисимовой. Если мы называем некоторые отечественные группы виновными, то мы также допускаем, что куче наших доморощенных психов удалось взорвать всю космическую станцию и убить в лучшем случае до пятидесяти тысяч новотосканцев. Ты действительно хочешь дать экстремистам такое поощрение? Лично я не хочу заиметь нашу собственную Нордбрандт, запускающую взрывы на планете.

Но если мы заключаем, что это была Анисимова, и если мы пойдем в общественность с этим, то мы должны объяснить, почему она могла бы хотеть сделать такую вещь. Я не думаю, что у нас был бы большой успех с изображением ее как своего рода психотической серийной массовой убийцы, которая просто наугад выбрала Новую Тоскану, как место для убийства ею нескольких тысяч жертв. На самом деле, наиболее вероятный сценарий, что я могу придумать, это что ветер дует от нас самих, раскрывая все грязные маленькие детали нашего соглашения с ней и с «Рабсилой» и в конечном итоге, мы становимся по крайней мере косвенно ответственными за все эти смерти в глазах общественности. А также в глазах Мантикоры. Так или иначе, я не думаю, что это будет способствовать внутреннему спокойствию, а ты знаешь так же хорошо, как и я, каков был стандартный ответ монти на нападение на мантикорские корабли за последний стандартный век. Я не думаю, что визит эскадры или двух кораблей стены монти поможет нашей системной инфраструктуры оправиться от потери «Жизель», и это, проклятье, ничем не поможет нашей карьере.

— Так что же ты предлагаешь, а? — Дюсерр наблюдал за премьер–министром очень внимательно. Он был уверен в том, что уже точно знал, что собирался делать с этим Вежьен, но некоторые вещи должны были быть явно оговорены.

— Я предлагаю, что с нашей точки зрения лучшим из возможных объяснений является то, что это сделали монти. Выберем полученные показания сенсорных платформ на их пути, пойдем вперед и поработаем с ними, чтобы показать возможные следы ракеты от одного из монти до станции. Мы уже планировали что–то подобное, во всяком случае; сейчас у нас нет никакого выбора, кроме не останавливаться и сделать это прямо здесь. Ты можешь помочиться на Анисимову, если хочешь. На самом деле, я помогу тебе помочиться на нее, и если такая возможность возникнет через несколько лет, я буду полностью «за» если ваше министерство устранит ее, чего бы это ни стоило. И больше чем одну жизнь она не сможет отдать. У нас же есть Бинг, который сидит прямо здесь, в системе, и у него также есть сильная личная заинтересованность, чтобы монти были ответственными за то, что случилось с «Жизель». Мы поработаем с ним — тонко, конечно — чтобы убедиться, что мы все еще на одной странице, и он готов подписаться на нашу версию следа ракеты монти, а затем мы объявим наши выводы о том, что, по сути, ответственны были монти. С этого момента, весь план вернется к графику.

Дюсерр был похож на человека, который откусил от одного из его любимых фруктов, только чтобы обнаружить половину червяка. Он открыл было рот, очевидно, в знак протеста, а затем снова закрыл его.

— А если «Рабсила» снова прижмет нас? — спросил он угрюмо.

— Тогда мы вновь прогнемся. Но по крайней мере на этот раз мы будем смотреть за этим, и я не знаю как ты, но, учитывая альтернативы, я готов рассмотреть возможность того, что возможности давления на нас нашими мезанскими друзьями только что чрезвычайно расширилась. С другой стороны, если мы получим Бинга на свою сторону и Лига клюнет на это, как предполагается, это даст им то, что они всегда хотели, поэтому честно говоря, я не вижу никаких причин для них долбить нас снова.

Дюсерр сидел и раздумывал некоторое время, а премьер–министр поймал себя на мысли, насколько разочарованный гнев министра безопасности вытекает из того факта, что они были в планах (или по крайней мере из–за предательства) «Рабсилы», а сколько вытекало из–за массовой гибели людей на борту «Жизель».

Лично Вежьен ничего не хотел больше, чем задушить Анисимову голыми руками. Он никогда не подписывался на то, чтобы его собственные граждане погибли в массовой резне для чисто политической показухи или чтобы заставить действовать солли, и он был совершенно серьезен в том, чтобы убить ее позже. Действительно, он скорее с нетерпением ждал этого как простого акта справедливости. Тем не менее, на данный момент, она была им нужна и в действительности как пресловутый спасательный круг. Они были почти уверены, что знали, кто это сделал, но они не могли обвинить ее в массовом убийстве без катастрофических политических и военных последствий, как внутренних, так и внешних.