— Сейчас, — улыбнувшись, ответила Шон и снова вышла.

Через секунду из прихожей послышался ее голос:

— Лошадей короля!

Король был доволен: своим внезапным решением он наказал графиню за то, что она заставила себя ждать, и одновременно избавился от забот, связанных с представлением. Он направился к двери.

Возвратилась Шон.

— Ну что, вы видели моих слуг?

— Нет, государь, в прихожих слуг вашего величества нет.

Король сам подошел к двери и окликнул:

— Эй, служба!

Никто не ответил; в замке стояла тишина, не слышно было даже эха.

— Что за черт! Никто не поверит, что я — внук человека, сказавшего: «Мне чуть было не пришлось ждать!» — проговорил король, шагнул к окну и распахнул его.

Но на эспланаде было так же пусто, как и в прихожих: ни лошадей, ни скороходов, ни стражи. И только ночь являла взору и душе свое спокойствие и великолепие: в сиянии полной луны верхушки деревьев леса Шату колыхались, как взволнованное море, а миллионы ярких блесток плясали на поверхности Сены, которая, словно гигантская ленивая змея, извивалась на протяжении четырех-пяти лье между Буживалем и Мезоном.

И тут же соловей рассыпал свои чудные трели, какие можно услышать только в мае, как будто этих ликующих песен достойны только первые дни весны, которые спешат умчаться, не успев прийти.

Однако гармония природы не тронула Людовика XV — король был весьма прозаическим человеком, не склонным ни к мечтательности, ни к поэзии.

— Ну вот что, графиня, — с досадой проронил он, — умоляю вас, распорядитесь же наконец. Довольно шутить, какого черта!

— Государь, здесь распоряжаюсь не я, — отвечала графиня, очаровательно надувшись, что почти всегда достигало цели.

— Ну и не я, — возразил Людовик XV. — Сами видите, как меня тут слушаются.

— Стало быть, не вы и не я, государь.

— Кто же тогда? Быть может, вы, Шон?

— Я и повинуюсь-то с трудом, куда уж мне распоряжаться, — ответила молодая женщина из другого угла комнаты, где она сидела в кресле, составляя прекрасную пару своей сестре.

— Но кто же здесь все-таки хозяин?

— Как кто? Господин губернатор.

— Господин Самор?

— Ну да.

— Резонно. Позвоните-ка ему.

С очаровательной небрежностью графиня протянула руку к шелковому шнуру, на конце которого висела жемчужина, и позвонила.

Явно подученный заранее лакей вошел из прихожей в гостиную.

— Губернатора! — приказал король.

— Губернатор охраняет драгоценную жизнь вашего величества, — почтительно ответил слуга.

— Где он?

— В дозоре.

— В дозоре? — переспросил король.

— Вместе с четырьмя офицерами, — добавил лакей.

— Ну, точь-в-точь как господин Мальбрук[99]! — воскликнула графиня.

Король не смог сдержать улыбки.

— Это и впрямь забавно, — проговорил он, — но почему же нельзя запрячь лошадей?

— Государь, господин губернатор приказал запереть конюшни из опасения, как бы там не укрылись какие-нибудь злоумышленники.

— А где мои скороходы?

— В людской, государь.

— Что они делают?

— Спят.

— Как спят?

— По приказу.

— По чьему приказу?

— По приказу губернатора.

— А ворота? — осведомился король.

— Какие ворота, государь?

— Ворота замка.

— Заперты.

— Прекрасно, но ведь можно взять ключи.

— Государь, ключи висят у губернатора на поясе.

— Ничего не скажешь, в замке порядок. Образцовый порядок, черт возьми! — воскликнул король.

Увидев, что король прекратил расспросы, лакей удалился.

Графиня, откинувшись в кресле, покусывала лепестки розы, которые оттеняли ее коралловые губы.

— Я сжалюсь над вами, государь, — проговорила она с присущей только ей томной улыбкой. — Дайте мне вашу руку, и отправимся на поиски. Шон, посвети.

Шон двинулась первой, являя собой авангард, готовый предупредить о любой опасности, если таковая возникнет.

За поворотом коридора ноздри короля защекотал аромат, способный возбудить аппетит у самого тонкого гурмана.

— Что это за благоухание, графиня? — осведомился Людовик XV.

— Как что за благоухание? Это ужин, государь. Я думала, король окажет мне честь отужинать в Люсьенне, и соответственным образом приготовилась.

Людовик XV несколько раз втянул носом гастрономический аромат и задумался: во-первых, его желудок уже некоторое время напоминал о себе; во-вторых, если поднять шум, полчаса уйдет на то, чтобы разбудить скороходов, четверть часа — чтобы запрячь лошадей, десять минут — чтобы доехать до Марли; там его не ждут и приготовят лишь что-нибудь на скорую руку. Еще раз вдохнув соблазнительный запах, король, ведший графиню под руку, остановился перед дверью в столовую.

На богато сервированном и ярко освещенном столе стояли два прибора.

— Черт! У вас неплохой повар, графиня.

— Государь, это его первый опыт. Он просто в лепешку расшибся, чтобы заслужить одобрение вашего величества, и способен, подобно бедняге Вателю[100], перерезать себе глотку, если окажется, что не сумел вам угодить.

— В самом деле? — отозвался Людовик XV.

— А главное, он приготовил омлет из фазаньих яиц, которым рассчитывал…

— Омлет из фазаньих яиц? Мое любимое блюдо!

— Вот видите, как все некстати.

— Ладно, графиня, не будем огорчать вашего повара, — смеясь, сказал король. — Быть может, пока мы ужинаем, господин Самор вернется из дозора.

— Великолепная мысль, государь! — воскликнула графиня, не в силах скрыть радости от того, что первая схватка осталась за нею. — Входите же, государь, входите.

— Но кто нам станет прислуживать? — безуспешно ища глазами лакея, поинтересовался король.

— Неужели, государь, кофе покажется вам менее вкусным, если подам его я? — огорчилась г-жа Дюбарри.

— О нет, графиня, особенно если вы его сами сварите.

— Так проходите, государь.

— Только два прибора? — заметил король. — А Шон, значит, уже отужинала?

— Государь, без особого позволения вашего величества мы не осмелились…

— Полноте, — проговорил король, собственноручно беря с горки тарелку и столовый прибор. — Садитесь, крошка Шон, вот здесь, напротив нас.

— О, государь, — замялась Шон.

— Продолжайте притворяться смиренной и покорной подданной, лицемерка! Графиня, усаживайтесь тут, подле меня. Какой у вас прелестный профиль!

— Вы это заметили только сегодня, господин Француз?

— Что делать, графиня, я привык видеть вас в анфас. Нет, решительно, ваш повар большой искусник. Что за раковый суп!

— Выходит, я была права, прогнав предыдущего?

— Совершенно правы.

— Так последуйте моему примеру, государь, в результате вы только выиграете.

— Я вас не понимаю.

— Я прогнала своего Шуазеля — прогоните и вы своего.

— Ни слова о политике, графиня, лучше налейте-ка мне вон той мадеры.

Король протянул бокал, графиня взяла узкогорлый графин и стала наливать королю вино.

От тяжести графина у очаровательного виночерпия побелели пальцы, а самые их кончики зарозовели.

— Наливайте потихоньку и не спеша, графиня, — попросил король.

— Чтобы не замутилось вино, государь?

— Нет, чтобы я мог налюбоваться вашей ручкой.

— Право, ваше величество, вы делаете одно открытие за другим, — рассмеявшись, отозвалась графиня.

— Ей-богу, так оно и есть, — подтвердил король, к которому начало возвращаться доброе расположение духа, — и думаю, что вот-вот я открою…

— Часть света? — подхватила графиня Дюбарри.

— Нет, что вы, часть света — это слишком, мне довольно моего королевства. Я открою островок, крохотный клочок земли, зачарованный холм, дворец, в котором некая расположенная ко мне прекрасная дама будет Армидой[101] и вход в который будут стеречь всевозможные чудовища, когда мне придет в голову прийти туда и обо всем забыть.