— И не подумаю. — Он быстрым движением сунул руку за пазуху пиджака и вытащил пистолет. Оливия вздрогнула, увидев оружие.

— Примитивно, — сказала она, почувствовав, что спина вдруг стала влажной. — Оглядитесь, инспектор. Что вы видите?

Безжизненный взгляд Кэлнорда пробежался по периметру комнаты, чуть задержался на книжных полках, исследовал камин и вернулся к Оливии. Пистолет, направленный на нее, не опустился, но рука сжимала его уже не так твердо, как несколько секунд назад.

— Камеры.

— Сколько вы насчитали? — поинтересовалась Оливия. — Держу пари, парочку, да пропустили. А вся суть в том, что камеры транслируют запись на мой рабочий компьютер, который находится в моем кабинете. Каждое утро, приходя туда, я очищаю место на жестком диске. То же самое делаю и вечером — не люблю, когда память забита лишним. Вы можете сейчас выстрелить, но уже завтра утром в Агентстве будет известно имя убийцы. Как думаете, сколько часов вам удастся продержаться на свободе?

— Вы не понимаете. — Кэлнорд нервно сглотнул, не сводя пистолет с нее. — Я не могу сделать того, о чем вы просите.

— Это еще почему? Боитесь замарать свое имя? Вы уже его замарали, так не ухудшайте положение.

— Он сживет меня со свету.

— О ком вы говорите?

— Не имею представления. — Леденящий голос Кэлнорда задрожал. — Но ему известно обо мне все — все, что требуется для полной власти.

Оливия сдвинула брови.

— Вы не могли бы выражаться яснее?

— Не мог бы. Потому что… — Он шумно и протяжно выдохнул, опустил пистолет и сел напротив Оливии. — Я не знаю, кто он. Все началось после той ночи, в Харвуд-плейс. Мне позвонил некий человек, представившийся «мастером». Он сказал, что ко мне имеется дело. Я, естественно, послал его подальше и сказал, что если все так срочно, пусть явится в отделение полиции. Но тем же вечером я обнаружил на своем компьютере файлы… У меня не слишком чистое прошлое, и мне приходилось совершать поступки, о которых я теперь сожалею. Этому человеку удалось раскопать обо мне все, все черные пятна в моей биографии.

— Что за черные пятна?

— Всякое было. Наркотики. Азартные игры. Но самое главное — однажды мне пришлось убить человека. Это случилось двенадцать лет назад, я тогда был рядовым офицером полиции. Мы готовили операцию по задержанию насильника, на счету которого значилось три жертвы. Он не собирался сдаваться, и мне пришлось выстрелить… Но я не видел этого парня! Как выяснилось, это был его сын — он бросился под пули, защищая отца. Да, мне говорили, что моей вины здесь нет, и я поступил так, как должен был поступить офицер. Но осадок от осознания того, что я убил невинного человека, преследует меня и по сей день.

— Ближе к делу. Что было после того, как вы обнаружили файлы?

Кэлнорд поджал тонкие губы. Его лицо уже блестело от пота.

— Он сказал, что если я не подчинюсь, он обнародует всю правду обо мне. Велел ждать дальнейших указаний. И вскоре мне позвонили. Я должен был узнать у Доллеса Райвера все, что ему известно про дело Сары Саммерс.

— Вы к нему направились сразу же после того, как вышли из здания Агентства, — вспомнила Оливия.

— Да. Следующее указание я получил вчера — подтвердить всю информацию журналистам о Тори Икидзара.

— Откуда звонили? Номер?

— Скрыт. И я не пытался выяснять. Мне дали понять — одно неверное действие, и все мое прошлое вылезет наружу. Я известный человек в Лондоне.

Оливия выслушала инспектора и задумалась. Виктор — а это наверняка был именно он — снова превзошел все ее ожидания. Он нашел удачный рычаг давления на город. Кэлнорд нисколько не преувеличил, сказав, что являлся известным человеком, но помимо известности он обладал и властью над полицией. Его слову пресса безоговорочно поверила, офицеры подчинялись его приказам, и стоило Виктору зажать Кэлнорда в свои тиски, как и он сам получил его власть.

Точный и безоговорочный расчет.

— Знаете, инспектор… Это все не так страшно, как то, что случится, если завтра с утра люди прочитают статейку о Тори. Мы сумеем защитить вас от компрометирующих материалов, я вам обещаю. Просто напишите здесь правду. — Оливия подвинула чистый лист к Кэлнорду и протянула ручку. — Вы были под давлением. Никто вас не осудит. И тогда материал о Тори станет бездоказательным — все эти доводы о некой девушке-азиатке, свидетели… Где они были раньше? Почему не вмешались? Прессе стоит подумать, прежде чем выпускать это в тираж.

— Вы ничего не сможете сделать, — оскалился Кэлнорд. — У этого человека есть подобные сведения о многих влиятельных людях. Он обладает огромным количеством информации — вплоть до неоплаченных счетов.

— Мы делаем все, чтобы его выследить, — попыталась заверить его Оливия, видя, что инспектор разнервничался и был на грани срыва. — Скажите мне… какой у него был голос? У того человека, что звонил вам?

— Необычный. — Кэлнорд отвел взгляд в сторону. — Такой мягкий, чуть высокий, манера речи насмешливая — он часто хихикал в трубку, иногда говорил нараспев. Каждая секунда разговора с ним вызывала у меня омерзение.

Оливия напрягла воображение, представляя себе звук голоса Виктора.

— Вы должны написать здесь то, о чем я прошу. Поймите, вы не выйдете отсюда, пока не сделаете этого. Можете меня пристрелить, но тогда не протянете и до утра — сюда уже едут люди из Агентства.

Она не лгала. Пока Кэлнорд трясся и выдавливал из себя слова, она набрала код сигнализации — система не подала реакции, лишь маячок на служебных компьютерах АНБ сообщил о незаконном проникновении в дом Оливии Венли. Она однажды попробовала протестировать, как работает такая система — время приезда ее людей заняло ровно десять минут.

Кэлнорд навис над столом, взял лист бумаги, который Оливия ему подала, и скомкал его.

— Я вам ничего не должен, — выпалил он. — Вы не заставите меня это сделать.

— Как знать, — выразила сомнение Оливия. — Я уже встречалась с несговорчивыми клиентами — у нас есть специалисты, которые заставят вас это сделать. Если честно, очень хотелось обойтись без моих коллег. Но вы не оставляете мне выбора.

Она видела, как напряглись челюсти инспектора — он кипел от злости, бессильной злости. Он с такой силой сжимал пистолет, что рука ходила ходуном, а костяшки пальцев белели на глазах. Оливию снова посетили опасения — а не сдадут ли нервы, не выстрелит ли он ненароком?

— Вы знаете, инспектор… — осторожно начала она. — Я вам с легкостью назову с десяток полицейских, которые пробовали наркотики, и не скрывают этого.

Кэлнорд медленно отодвинулся назад, прижавшись к спинке стула.

— Азартные игры? Убийство подростка, в котором вы невиновны? Это все мелочи. Что еще было в тех файлах? Что вы скрываете? — Рука с пистолетом дернулась, и инспектор снова наставил оружие на Оливию. — Хотя, мне это неинтересно. До приезда моих коллег осталось шесть минут. Давайте не будем раскрывать тайны друг друга?

Внезапно Кэлнорд натянуто улыбнулся. Что-то внутри Оливии похолодело от этой улыбки.

— То, что было в тех файлах, способно превратить мою жизнь в ад. И ничто мне уже не поможет. Я обречен, мисс Венли, и поскольку в такой удачный момент рядом со мной именно вы, то заранее прошу прощения.

Он поудобнее взялся за рукоять оружия. Оливия замерла. Ее тело словно сковало стальными цепями.

— Не делайте этого, — с трудом проговорил она. — Вам и так хватит неприятностей…

— Прощайте, мисс Венли. Не скажу, что был рад знакомству.

— Нет!

Но ее крик смешался с выстрелом и утонул в стенах комнаты — молниеносным движением Кэлнорд приставил пистолет к собственной голове и надавил на курок.

Ночью Кира снова вытащила телефон. Ответа на ее сообщение так и не последовала, и она решила отложить вопрос картой памяти на потом, когда Оливия Венли согласится уделить ей свое дорогостоящее внимание. Кира подключилась к незащищенной сети больницы и с благоговейным трепетом в груди открыла первую Интернет-страницу за столь длительный срок. Сосед по палате снова спал — после того, как ушел Ник, он успел проснуться, тайком позвонить жене, сделал не очень успешную попытку разгадать кроссворд и провалился в сон с газетой на груди. Кира накрылась простынью с головой, чтобы экран телефона не бросал блики света в коридор, и открыла сайт электронной почты. Она долго думала, кому адресует свое первое послание «с того света».