Он задрал рукав ее больничной сорочки и взялся за предплечье.

— Будет неприятно. Терпи.

Когда незнакомая прозрачная жидкость начала неумолимо вливаться в ее кровь, Кира почувствовала жжение в месте укола, но оно быстро расползлось и превратилось в бодрящее тепло. Стены словно поплыли перед глазами, ее настигло страшной силы головокружение, и ей понадобились все силы ослабленного тела, чтобы устоять и не упасть. Доктор встревожено наблюдал за пациенткой, затем торопливо спрятал пустой шприц и спустил задранный рукав. Кира пыталась оставаться в сознании, что удавалось ей не слишком хорошо.

— Эй! — услышала она голос Андерсона. Он заглянул ей в лицо. — Сейчас это пройдет.

Эти слова оказались правдой. Вскоре к Кире вернулись четкость зрения, ясность мышления, сердце стучало чаще, чем обычно, его ритм гулким звоном отдавался в ушах и висках. Она снова оперлась на плечо доктора, и, к своему удивлению, не испытывала и капли волнения.

— Ну давай же, шагай, — нетерпеливо попросил Андерсон. Кира кивнула и выставила ногу вперед, уже ожидая новый взрыв боли.

Но его не последовало. Кира перенесла весь вес на травмированную ногу и поражалась эффекту введенного препарата — она словно и не чувствовала собственной тяжести. От боли не осталось и следа, тело послушно отзывалось на каждый рефлекс, каждый мысленный посыл. Она сделала еще один шаг по направлению к окну. Доктор Андерсон молчал, следуя параллельно с ней. После третьего шага он приказал ей остановиться. Кира вопросительно на него посмотрела, но вместо ответа он просто убрал плечо, взял ее за руку и чуть отошел в сторону. От неожиданной потери опоры Киру повело в сторону, но он удержал ее.

— Попробуй так.

Крепко сжимая его ладонь, Кира уже увереннее двинулась вперед. От окна ее отделяли каких-то два метра, но ее шаги были не такими широкими — их длина едва достигала полуметра.

Солнце било ей в глаза, и она уже видела крыши домов, верхушки деревьев, даже обрывок Темзы. Обрывок города казался ей незнакомым, как, впрочем, и все вокруг, начиная с момента ее выхода из комы. Она прищурилась — вдалеке виднелся противоположный берег реки.

От так манящей свободы ее разделяло лишь стекло.

Она провела у окна несколько минут, замерев, пока доктор Андерсон не взял ее за плечи.

— Все. На сегодня хватит. Мы и так поторопили события.

Киру переполняло от восторга, она была готова бегать и кричать, если бы могла, но врач выглядел обеспокоенным. Пока Кира осторожно шагала к кровати, он о чем-то напряженно думал, то и дело поглядывая на ее лицо. Она не придала значения виду доктора, списав это на обычную заботу о ее состоянии, которое смело можно было охарактеризовать, как отличное. Мышцы ног слегка тянуло, но самое главное — исчезла боль, и теперь она регулярно будет вставать, ходить, возможно, ей разрешат даже выйти на свежий воздух, которого ей не хватало не меньше, чем общения.

Она села на постель, но не ложилась — ей надоело горизонтальное положение. Доктор Андерсон взял ее за запястье и нащупал пульс.

— Учащенный, но укладывается в норму. У меня к тебе есть просьба. — Кира направила на него свои блестящие глаза с расширенными зрачками. — Если вдруг почувствуешь какой-то дискомфорт — затруднения с дыханием, активность нервных рефлексов, или еще что-то — сразу же дай знать.

— Само собой, — ответила Кира. Дышала она часто, и доктор Андерсон это видел, и раз проигнорировал, значит это не являлось признаком затруднения.

— Через час завтрак, — напомнил он. — Как всегда, еду принесут сюда.

— Я не голодна.

— Советую тебе поесть. Это твой последний завтрак здесь, — он пальцем описал круг, указывая на помещение. — Пора переводить тебя в обычную палату. И помни — твоя «прогулка» должна оставаться в тайне.

— Договорились.

Он хотел еще что-то сказать, но передумал и молча покинул палату.

— Неплохое начало, — пробурчал генерал Виррет, рассматривая принесенные Оливией бумаги поверх тонких стекол очков. — Нью-Джерси, значит. Конечно, это не гарантированный успех, но уже что-то.

— Я посмотрела по карте, — возразила Оливия. — Улица небольшая. Опросят жителей. Отметут детей и стариков — еще не припомню, чтобы хакеру было меньше семнадцати и больше тридцати пяти лет. Если потребуется — проведут обыски в каждом доме, который попадет под подозрение.

— И что должно быть в таком доме, чтобы полиция Штатов имела право задержать его хозяина?

— Компьютер, обязательно с выходом в сеть. Телефон исключается — я проверила этот адрес, и он принадлежит Интернет-провайдеру, а не сотовой компании. Изымут компьютер, осмотрят жесткий диск…

— А что, если преступник за это время скроется?

— На тот случай уже будут известны его настоящие фамилия и имя, внешность, а объявить в розыск — дело нескольких минут. За час-другой он никуда не денется, а больше и не потребуется. Мне кажется, что интересующая нас информация будет на поверхности, и копать не придется. Вредоносные файлы, список контактов с именем Виктора…

— Хорошо, я передам это американским службам. — Генерал вернул бумаги Оливии и снял очки. — Хотел сообщить, что Виктор объявлен в международный розыск вместе с Тори Икидзара по подозрению в терроризме и убийствах. Как только он снова объявится, им это будет известно. — Виррет показал пальцем вверх, что, очевидно, означало, что речь шла об Интерполе.

— Как знать. Он уже две недели, как не совершает проникновений. Предположительно, работает над каким-то проектом, условно названным «Новый мир».

— Что это может быть?

— Не знаю. Компьютерный вирус, новейшая программа для атак на сети, взлом крупных баз данных… Да мало ли!

— Почему ты считаешь, что это связанно именно с программами? — поморщился генерал. — Может быть, это очередная террористическая акция.

— Думаю, в таком случае он бы связывался с террористами, а не с хакерами, — невозмутимо ответила Оливия.

— Как он выходит в Сеть? Можно ли его отследить?

— Теоретически — да. Но на это могут уйти месяцы, а то и пара лет. Он не использует свой компьютер — подключается через цепочку адресов. В такой цепи может быть всего два-три компьютера, а может — десятки. И все они расположены в разных концах света. Представляете, каково это — отследить такую цепь?

— Представляю. — Виррет кашлянул. — Но если нам ничего не останется?

Оливия вздохнула.

— Могу вас заверить в одном. Мы его обязательно возьмем. Вопрос лишь во времени, и что он успеет натворить за это время.

Очередной рабочий день подходил к концу. Ник разложил карты пациентов в алфавитном порядке, аккуратно собрал их в ровную стопку и поставил ее на угол стола, после чего терапевт разрешил ему уйти — на сегодня работа была окончена. Ник впервые освободился раньше положенного, о чем решил уведомить Дану. Девушка обрадовалась и попросила скорее направляться домой — пришло очередное письмо на почтовый ящик Ника, пароль от которого он не стал скрывать от близкого человека.

На протяжении нескольких дней он переписывался со странной личностью, к которой советовала обратиться Кира. Она просила называть себя Линдой, долго не верила, что Ник — друг Киры и не представляет для нее опасности, не очень охотно шла на контакт, но, в конце концов, согласилась помочь. Ник сообщил ей обо всем, что произошло в Лондоне за прошедший месяц — не без участия Киры, разумеется. Линда пообещала разузнать по неким «своим каналам» — и это было ее последнее письмо. О каких именно каналах шла речь, таинственная незнакомка не сказала, только велела ждать и больше никому ничего не говорить. Весь вчерашний день Линда молчала, как и сегодняшний. И вот, Дана обнаружила ответ. Она призналась, что ей не терпится прочитать его, и Ник сказал, что не обидится, если она его не дождется.

«Если Кира права, и Линда действительно поможет нам, то получается, что я буду обязан ей жизнью», — пронеслась в голове отчаянная мысль, пока Ник переодевался.