— Она попросила отвезти ее в больницу Сейнт-Томас, — ответил тот.

— В больницу? С ней все в порядке? — насторожился генерал.

— Думаю, да. Ее интересовал какой-то доктор, работающий там.

— Именно в ту больницу увезли всех живых пострадавших после того случая в Харвуд-плейс, — вспомнил генерал. — Это весьма интересно. Надеюсь, она направилась туда не для того, чтобы справиться о самочувствии кого-нибудь из больных, а за информацией.

Роб ничего не ответил — то ли не нашел слов, то ли не думал, что это нужно. Генерал снова глотнул воды.

— Итак, отложим разговор с мисс Венли. Я бы хотел услышать еще предложения, помимо господина майора.

И снова шелестящий шепот в зале. Генерал не стал прерывать его? — сотрудникам необходимо было посовещаться, посоветоваться друг с другом, а превращать собрание в дискуссию он не намеревался. Виррет любил дисциплину, а беспорядочные выкрики и споры в его воображении никак не сочетались с этим словом.

— Я думаю, нам нужно согласиться с Беном Рейнольдом, — наконец кто-то сказал с задних рядов. — Угроза на самом деле велика, а у нас нет возможности ее предотвратить. Нужно обратиться за помощью в международную полицию.

— Поддерживаю, — донесся голос со стороны. — Все равно, других идей пока нет.

— В любом случае перед тем, как что-то предпринимать, я бы советовал вам поговорить с мисс Венли, — вмешался Рейнольд. — Если у нее появилась новая информация, нельзя это не учитывать.

Генерал Виррет ждал, пока выскажутся все желающие. Видя, что в аудиторию снова возвращается былая тишина, он склонился к микрофону.

— Хорошо. Но с этого момента я должен быть в курсе текущих дел. Сообщайте мне о каждом своем шаге. Если бы я знал, что только Оливия Венли сможет ответить на интересующие меня вопросы, я бы, разумеется, не устроил собрание без нее. Впредь будем ценить время — а оно сейчас поистине на вес золота.

Под шум поднимавшихся и уходящих сотрудников генерал Виррет выключил монитор у себя за спиной, закрыл нетбук, допил воду и направился к выходу из аудитории, попутно щелкнув выключателями.

Оливия Венли сидела в вестибюле больницы Сейнт-Томас и провожала взглядом каждого проходившего человека в медицинской форме. Она с детства не любила больницы, их запах, не могла смотреть на эти устрашающие предметы в кабинетах, даже стетофонендоскоп заставлял ее ноги дрожать, а по коже непременно бежали мурашки. Сейчас, когда она сидела на неудобной скамье, вжавшись в холодную стену, каждая минута ожидания казалась для нее часом. В раннем детстве Оливии часто приходилось встречаться с врачами — ее бабушке делали на дому уколы, а потом и вовсе положили в больницу. Смесь запахов хлорки и спирта, который никогда не выветривался из помещений всех больниц, как казалось Оливии, вызывал у нее тошноту. А затем она в панике устраивала родителям скандалы, когда наставал черед идти на обычный профилактический визит к дантисту. Немного повзрослев, Оливия поняла, что от встреч с докторами никуда не деться, но это ничуть не облегчало ее страх перед людьми в белоснежных халатах.

— Мисс Венли? — На ее плечо легла чья-то рука. Она содрогнулась от неожиданности и подняла взгляд. Перед ней стоял приятной внешности мужчина лет тридцати, с густыми темными волосами и синими миндалевидной формы глазами. Одет он был в распахнутый белый халат, но никаких ужасных предметов в руках не держал — лишь черная папка.

— Да. Вы доктор Андерсон? — догадалась Оливия, поднимаясь.

— Верно. Нам нужно подняться на седьмой этаж, нужная вам палата там. Прошу вас.

Он рукой указал направление. Они двинулись по длинному коридору, по бокам которого мелькали двери кабинетов с разнообразными табличками и номерами. Оливия старалась не смотреть на надписи на них — от одного упоминания специальности врачей ее воображение тут же активизировалось и принималось работать в полной мере.

Они остановились перед лифтом. Пока кабина спускалась с верхних этажей, доктор Андерсон повернулся к Оливии.

— К сожалению, я могу вам дать не больше десяти минут, — сообщил он. — Даже это много, но вы сказали, у вас чрезвычайно серьезное дело. К тому же, я не могу вам отказать в силу занимаемого вами поста.

— Мне хватит. Пока. Надеюсь, это не последняя наша встреча.

— О чем вы хотите поговорить, я, конечно, знать не должен? — Андерсон улыбнулся. Оливия ответила ему той же улыбкой. — Понимаю. Дело государственной важности. Но учтите, что в первую очередь вы имеете дело с моим пациентом, и покуда ваши встречи будут происходить в этой больнице, я несу полную ответственность за состояние больного.

— Не волнуйтесь. Я не принесу вам вреда.

Двери лифта разошлись в стороны. Андерсон пропустил Оливию вперед, вошел следом и нажал кнопку с выбитой цифрой «7».

— Прошло столько времени, а состояние едва-едва начало улучшаться. Но с учетом всех травм, и это немалый прогресс, — проговорил он.

Когда лифт замер, Оливии показалось, что ее сердце замерло вместе с ним. Двери раздвинулись, открывая ей дорогу к последней надежде. Она вышла из кабины, но заметила, что доктор остался позади. Она обернулась.

— Она в палате интенсивной терапии. Налево и в конец коридора. Я предупредил сестер.

Она кивнула.

В конце коридора, путь по которому Оливии дался еще тяжелее, чем на первом этаже, ее ждала миловидная медсестра, которая передала ей поручение доктора Андерсона по поводу ограниченного времени. Оливия заверила ее, что доктор ее предупредил. Ей не терпелось войти в палату — впервые в жизни. Медсестра открыла перед ней дверь. Оливия переступила порог и оказалась в просторном помещении, где находилась всего лишь одна кровать. Здесь не пахло спиртом и медикаментами, наоборот, было свежо. Свежо и чуть прохладно. Оливия сделала пару неуверенных шагов вперед, приближаясь к кровати, на которой лежала хрупкая девушка. Ее бледная кожа едва не сливалась по цвету с простынями, на лбу из-под короткой остриженной челки виднелась полоска бинта. Ее истощенное лицо не выражало никаких эмоций — она спала, равномерно дыша под такой же равномерный писк приборов, что громоздились у изголовья кровати. Тонкие руки девушки лежали вдоль тела поверх простыни, которой она была укрыта, и от вида нескольких иголок, вставленных ей в вены, Оливии сделалось дурно. Но она сохранила самообладание.

Словно почувствовав присутствие постороннего человека, девушка открыла глаза и несколько раз часто моргнула, а затем перевела пустой, но пронзающий взгляд на Оливию.

— Ну здравствуй, — негромко сказала Оливия.

Ник вернулся домой, когда уже стемнело. С порога на него чуть не набросилась Дана, которая уверяла его, что ждала и переживала, но он слишком устал, чтобы отбиваться от нее. Новая работа — помощником терапевта в больнице Сейнт-Томас — выматывала его, и уже вторую неделю он страдал от нехватки сна, нормальной еды (в больнице приходилось обходиться быстрым ленчем), боли в ногах и голове. В то время, как его непосредственный начальник сидел и принимал пациентов в кабинете, Ник был вынужден метаться по этажам здания, разнося одни карты и забирая другие, помогать в составлении графика, уточнять расписание в регистратуре и выполнять прочие мелкие поручения. Зарплата была довольно неплохой — около двухсот фунтов в неделю — но с каждым днем, проведенным в больнице, Ник все сильнее сомневался в необходимости денег. Дана переехала к нему и всячески помогала, за что он был ей премного благодарен.

Ник так и не бросил изучать книги на тематику биологии, химии и медицины в целом. Но сейчас у него просто не находилось для этого времени. Книги горами лежали на столе в его комнате, а притрагивался к ним он только в выходные. В выходные Ник спал до полудня, затем наслаждался приготовленной Даной едой, после этого уделял пару часов творениям дипломированных специалистов в своих областях, а ближе к вечеру они с подругой отправлялись гулять. Время летело незаметно, и буквально на днях, заглянув в открытку-календарь, купленную в киоске у метро, Ник изумился.