— Интересно, — перебил Уорвич, — как вы намерены нам помочь, при ваших, извините, крайне скромных возможностях? Если, конечно, исключить вариант, что вы сами, а не какое-то королевство Эненкио, являетесь источником террористической угрозы.

— На вторую вашу фразу, — спокойно сказал капитан-лейтенант, — ответить невозможно, поскольку такие иррациональные подозрения лежат вне логики. А на первую фразу я отвечу. Да, у нас скромные возможности, но у нас есть экономичная боевая техника и военспецы с реальным боевым опытом, поэтому мы можем обеспечить эффективное патрулирование значительной акватории. Это известно королю Оуа-Аи-Ликэле и его союзникам из «Аврора Фронда», куда входят «Серые гуси» — бывшие ВВС Агренды.

— А наши патрули, по-вашему, этого не могут? — иронично спросил Уорвич.

— Вы сами знаете, что не могут, — ответил фон Грюн, — и вы неоднократно это сообщали парламенту, предлагая модернизацию летного парка, в котором сейчас чуть больше ста боевых самолетов, включая учебно-боевые и ограниченно-работоспособные. Вы также указывали, что ВВС Буга-Бука имеют втрое большее число боевых машин.

— Кстати, генерал, — заметил Конвей, — вы действительно это говорили.

Полковник Инсон покачал ладонью в воздухе.

— Эйб, генерал действительно говорил это, но лишь для усиления риторики. Давайте не забывать, что мы сейчас говорим о реальной ситуации, а не о внутренних интригах.

— ОК, — согласился советник, — И, для начала хотелось бы знать: трехкратный перевес по числу боевых самолетов, это реальность, или риторика?

— Арифметически, это реальность, — ответил Уорвич, — но ВВС Буга-Бука сформированы машинами, аналогичными той, на которой прилетел капитан-лейтенант фон Грюн, и в основном даже не реактивными, а винтовыми. Это легкие любительские самолеты, на которые установлено стрелковое оружие. Подобная авиа-техника годится для борьбы с морскими браконьерами, но не для реальной войны.

— А для террористических целей эта техника годится? — спросил Конвей.

— Да, — неохотно буркнул генерал.

— Так. А насколько реальны бывшие ВВС Агренды?

— В какой-то мере, они реальны, но сформированы примерно так же, как у Буга-Бука.

Конвей снова побарабанил пальцами по столу.

— Ну, что ж. Ситуация проясняется.

— Вы не возражаете, если я продолжу? — спросил Квен фон Грюн.

— Разумеется, продолжайте, — согласился советник.

— Тогда, — сказал фон Грюн, — я должен передать следующее. Президент Отоко особо подчеркивает, что все сказанное нами не должно восприниматься, как примитивный ультиматум, сопровождающий претензию некой коалиции на острова Земли Кайзера Вильгельма и Архипелага Бисмарка. Объективно происходящая корректировка сфер влияния, по словам президента Отоко, не должна выглядеть, как игра в одни ворота. Президент видит эту корректировку, как договорной процесс, в результате которого выиграют все страны Кораллового моря, включая, конечно, и Австралию.

— Гм… — произнес Конвей, — приятно слышать, что ваш президент не забыл в своих политических рассуждениях об интересах Австралии. И что конкретно он предлагает нашей стране в качестве выигрыша от передела Кораллового моря?

— Шельф на севере Арафурского моря, — лаконично ответил капитан-лейтенант.

— Как? — язвительно спросил Уорвич, — Вы, что объявите войну Индонезии?

— Не мы, генерал, — поправил фон Грюн, — И не объявим. И не войну.

— Это любопытно, — вмешался полковник Инсон, и посмотрел на Конвея.

— Да, — тот кивнул, — Я надеюсь, капитан-лейтенант фон Грюн, вы не обидитесь, если мы оставим вас на несколько минут в одиночестве, точнее, в обществе чашки кофе?

Намиб-Овамбо, граница с Анголой.

Кунене-Фиртс. Юг дельты Кунене-ривер

От госпиталя до разливов Кунене-Фиртс действительно было рукой подать. При этом, увидеть воду с дороги оказалось почти невозможно. Полосу примерно полкилометра, тянущуюся вдоль дельты Кунене, сплошь покрывали поля то ли кукурузы, то ли чего-то похожего на тростник. «Наверняка трансгенное, — подумал Стэн, — вряд ли тут может вырасти что-то обычное». Впрочем, он не настолько разбирался в агротехнике, чтобы делать какие-либо однозначные выводы. Сквозь поля к берегу в этом секторе шла одна широкая трасса с плотным грузовым движением (в основном — тракторы с прицепами, гружеными тем самым тростником-кукурузой), но в стороны отходили узкие дорожки, пригодные для двухколесных машин. Стэн повернул на одну из них, руководствуясь схемой, которую вчера Беата Мидгем нарисовала поверх обычной карты окрестностей Скеко-Таун. Эта дорожка вывела его сначала к берегу, а потом, через мелкий брод, на длинный песчаный остров, или косу, поросшую редким низкорослым кустарником. За линией кустарника открывался изогнутый пологий пляж, и Стэн сразу увидел Багиру. Маленькая черная хищница увлеченно жрала только что пойманную рыбу размером с полторы ладони. «Серьезное охотничье достижение!» — подумал Стэн, и тут раздалась мелодичная трель пастушьей флейты.

Стэн повернул голову на звук и обнаружил в полукруглой выемке невысокой песчаной дюны мотороллер, циновку, и Беату, устроившуюся на циновке. В качестве пляжного костюма девушка использовала набедренную повязку цвета охры (вероятно, подражая колоритному стилю одежды одного из туземных племен — химба). А вот флейта была, кажется, ирландская, типа «mini whistle».

— Добрый день! — откликнулся Стэн, подкатил свой мотороллер поближе и прислонил к торчащей из песка черной коряге, — вы играете на фольклорных инструментах, Беата?

— Так, немного, — она покрутила маленькую флейту в пальцах, — иногда это поднимает настроение, а иногда просто забавно наблюдать чью-то реакцию. Вашу, например.

— У меня был очень дурацкий вид, когда я обернулся?

— Нет, не очень. Присаживайтесь, Стэн. Расскажите, как, по-вашему, Клаус?

— По-моему, он скоро будет в порядке. И медицина того же мнения. Правда, он очень скучает без дела, поэтому, я дал ему задание.

— Секретное? — спросила Беата.

— Да. Но для вас, я думаю, важно, что это задание избавит его от кое-каких иллюзий.

— Вы говорите загадками, док Зауэр.

— Ничего загадочного, — Стэн качнул головой, — Представьте, что некий юный идеалист, увлеченный средневековой рыцарской романтикой, получил задание исследовать быт любимой эпохи, во всех подробностях — от кухни и спальни до сортира и помойки. В рамках мысленного эксперимента, допустим, что идеалисту дали хроноскоп, это НФ-спецсредство для подслушивания и подглядывания за прошлым.

— Ясно, — сказала она, — Это как у Марка Твена в «Янки при дворе короля Артура».

— Примерно так. Марк Твен, пользуясь здравым смыслом, восстановил основные черты средневековой европейской, точнее, британской жизни, но он осознанно не провел эту работу комплексно, а показал лишь то, что не слишком шокировало среднего читателя.

— А вы, значит, поручили Клаусу именно комплексную работу?

— Да. Он парень с крепкими нервами, и небольшой шок пойдет ему только на пользу.

Беата задумчиво покивала головой.

— Наверное, Стэн, в этом вы правы. Но, меня настораживает то, что Клаус продолжает работать в вашей конторе.

— Не беспокойтесь, — Стэн зевнул, — он уже на полпути к волшебной двери с табличкой «Выход из игры для тех, кто понял».

— Для тех, кто понял что?

— Для тех, — пояснил Стэн, — кто понял, как в общих чертах устроена игра.

— А вы сами поняли?

— Да, но слишком поздно, и мне надо искать другую волшебную дверь.

— Вы опять говорите загадками, — пробурчала она.

Стэн пожал плечами и стал смотреть на Багиру — та, с трудом разделавшись с рыбой, отправилась умываться в два этапа. Сначала она влезла в воду, потом, вышла на берег, отряхнулась и начала вылизывать шерстку.

— Вы говорите загадками, — повторила Беата, — под игрой вы понимаете политику, так?

— Под игрой… — он снова зевнул, — …я понимаю игру в политику. Я вижу, что вы опять готовы упрекнуть меня, что я говорю загадками, поэтому объясняю сразу. Политика, в первоначальном смысле — это управление экономикой и безопасностью автономного античного города, полиса. Качество такой политики можно объективно оценить, что и делалось в античные времена. А игра в политику, это то, чем занимаются в наше время субъекты, называющие себя политиками. Они, как император Нерон из мифологии о Древнем Риме. Амбициозный, бездарный трусливый психопат, который, по стечению обстоятельств, получил власть, и применяет ее для принуждения людей к участию в театральном шоу. Экстремальная версия такого шоу дана в мифе о сожжении Рима.