— Вы серьезно? — спросила голландка.

— Да. И я сообщаю вам, в общем, банальные, очевидные вещи.

— Ничего тут нет очевидного! — она хлопнула ладошкой по колену, — У вас совершенно идеалистический взгляд на вещи! Маркс полтора века назад доказал, что политика это продолжение экономики, и что она управляется развитием производительных сил.

— Не знаю, — Стэн снова пожал плечами, — может, если смотреть на интервалы длиной в эпоху, то оно так, но конкретно и локально, все, как в мифах про Нерона. Вот пример. Существовал человек по имени Карстен Алтманберг, крупный бизнесмен, кстати, ваш соотечественник. Куча денег, хорошая семья, чего ему не хватало для счастья? Но, он загорелся идеей преобразовать порт на острове Агренда в нефтяные терминалы, чтобы получился транспортный узел на морской трассе из Нидерландского Кюрасао, где он владел значительной долей в нефтеперерабатывающем комбинате. Началась политика. Заметьте: Алтманберг был миллиардером и даже стань он, благодаря реализации этого проекта, миллиардером в квадрате, ни он сам, ни его семья, ни его друзья, не стали бы объективно жить лучше, чем уже жили. Это относится и к его партнерам, которых он пригласил в соавторы этого шоу…

Беата эмоционально взмахнула руками.

— Подождите! Я сегодня видела по TV анонс: «злой рок семьи Алтманберг». Там очень таинственная история. Недавно в авиа-катастрофе погиб Карстен Алтманберг с женой, а вчера что-то произошло с круизной яхтой, в районе Гавайев, и там погиб сын Карстена вместе с женой и ребенком — внуком Карстена. Там же погибла и внучатая племянница нашей королевы со своим женихом. В Амстердаме неофициальный траур.

— В этом шоу, — сказал Стэн, — погибло уже около двадцати тысяч человек, и, вероятно, погибнет еще несколько тысяч. Процесс размазался по огромной территории, и очень значительное число военных бизнесменов заинтересованы в том, чтобы колесо войны крутилось дальше. Попробуйте объяснить все это с позиции вашего Маркса.

— Почему «мой Маркс»? Он общий! А объяснять исторические события какой-то игрой судьбы, или чьими-то амбициями, это или невежество, или выдуманный повод, чтобы отойти в сторону и делать вид, что тебя это не касается! А у Маркса, все же, теория.

— Теория, — Стэн хмыкнул, — но не единственная. Вот, у знакомого вам Юла Фоске тоже теория. Он считает, что современный мир управляется Матрицей. Вы смотрели фильм «Матрица» 1999 года? Вот, оттуда эта теория.

— Брр! — Беата тряхнула головой, — сейчас вы точно шутите. Юл Фоске образованный и адекватный человек. Не может быть, чтобы он верил в какой-то дурацкий компьютер, к которому все люди пристегнуты проводами и живут в виртуальной реальности.

— Разумеется, теория Фоске не такова, — уточнил Стэн, — просто, он считает, что мировая система накачки и регулирования кредитов, финансов и ценных бумаг, которая по сути действительно превратилась в виртуальную реальность, сейчас доминирует в мире, и политический курс правительств развитых стран отражает стремление этой системы к самосохранению. Я не вижу, чем эта теория хуже марксизма.

— Ничем, — ответила Беата, — это просто такая интерпретация марксизма. Кстати, Ленин гораздо раньше, чем Фоске, написал про деградацию финансовой олигархии.

— Ну, конечно, — Стэн снова хмыкнул, — И что получилось на практике из идей Ленина?

— Стэн, вы некорректно спорите! — Беата опять хлопнула себя по колену, — Из того, что Ленин не смог построить коммунизм не следует, что он был неправ во всем.

— Мя! — громко добавила Багира и прошлась взад-вперед по берегу.

— В каком смысле? — спросила голландка, внимательно глядя на свою любимицу.

— Мя!!! — еще более выразительно повторила кошка, изогнув хвост крючком и глядя в сторону соседней песчаной косы — островка, над которым поднимался легкий дымок.

Беата покивала головой и повернулась к Стэну.

— Все ясно. Багира обнаружила тусовку очень классных ребят. Они варят бжеи.

— Бжеи? — переспросил он, — ангольская марихуана?

— Это вовсе не марихуана, — возразила девушка, — Это пакиподиум, малое бутылочное дерево. Вы никогда не пробовали бжеи?

— Нет, я вообще стараюсь не употреблять наркотики, кроме чая, кофе, какао и рома.

— Вот как? Ну, а если в хорошей компании?

— В компании с Багирой? — уточнил Стэн.

— С Багирой и со мной, — поправила она, — по глоточку для настроения. Я перед ужином собираюсь навестить Клауса. И хочется его развлечь, а после бжеи это запросто.

— Гм… А вы не боитесь садиться за руль мотороллера после таких глоточков?

— Нет. А вы не боитесь садиться за руль после чашки кофе?

— Ладно, — он кивнул, — а как на счет того, что я не знаком с этими ребятами?

— Ну, так познакомитесь. Кстати, вы хорошо плаваете?

— Я нормально плаваю, а тут и плыть нечего. До того островка сто метров.

— Тогда, — решила Беата, — Багира поплывет у вас на плече. Договорились?

…

«Очень классных ребят» было четверо молодых фермеров: два парня, одна девушка из «титульного» племени овамбо, и еще одна девушка — химба. «Традиционные» химба отличаются тем, что красят кожу специальной краской из охристой глины и заплетают волосы в характерные ансамбли косичек, однако здесь, в Скеко-Таун, разные племена юго-западных банту (гереро, нама, овамба, химба) жили примерно в одном стиле, и трудоемкие традиции у молодежи улетучились. Зато, менее трудоемкие и более яркие традиции, наоборот, стали общим достоянием. И, в первую очередь это касалось танцев. Возможно, от каких-то из здешних танцев, лет 200 назад произошли знаменитые танцы карибских островов — кто знает? Так или иначе, ритмы оказались такими заводными, что напиток «бжеи» (которого была сварена всего одна маленькая джезва на всех), играл чисто формальную роль. Как, кстати, и одна толстая сигара «гаванского типа», которую выкурили «по кругу» в перерыве между плясками.

Единственным участником фиесты, почувствовавшим действие бжеи в полной мере, оказалась Багира. На нее экстракт этого растения действовал приблизительно как валерьянка или как кошачья мята. Четверть часа полного экстаза, с валянием по песку всеми четырьмя лапами кверху и мяукающими руладами, которые разносились над островком, как экзотическое дополнение к мелодиям «афро», звучавшим из динамиков стерео плеера. Приятно, когда праздник у всех — даже у черных кошек.

…

Северная Меланезия.

Острова Грин-и-Пини, территория Буга-Бука.

Миссия Тунгол. Полдень.

Йуки Сноу задумчиво провела ладонью по белому гладкому борту странного продукта сотрудничества Буга-букцев с мадагаскарцами, и спросила:

— Почему черная кошка?

— Ну, — Квен фон Грюн улыбнулся, — катер белый, а черное на белом хорошо смотрится.

— И еще, — добавил штаб-сержант Хотео, — прикинь, Йуки: есть летучие мыши, летучие лисицы, летучие собаки, летучие белки, даже летучие лемуры, а летучей кошки — нет!

— Мадагаскарцам скажем, что это черный крылатый лемур, — заговорщическим тоном добавил сержант Кроко, — Мы его так видим.

— У нас в австронезийском регионе, — пояснил сержант Брант, — есть только летающие лемуры, типа летучих белок, а на Мадагаскаре только нелетающие. Во как.

— Однако, — уточнил Хотео, — на Филиппинах все-таки живут нелетающие лемуры. Они называются «лемур — призрак». Маленькие такие, с палец величиной.

Обсуждаемый рисунок: то ли черная кошка с крыльями летучей мыши, то ли черная летучая мышь с телом кошки, то ли неизвестный в природе крылатый лемур-мутант — красовался на белом борту лодки с авиационным винтом и полужестким воздушным змеем-диском на стойке-турели. По сути, аппарат представлял собой разновидность легкомоторного гидроплана и (в честь формы своего крыла) назвался «Дискайт». Для японки, имевшей дело с яхтами, аэродинамика крыла была малознакомой областью, но практическую гидродинамику лодок она знала отлично. И задала вопрос:

— А как у этой штуки дела с мореходностью?

— Не очень, — признался фон Грюн, — в том-то все и дело. А по проекту надо, чтобы эта летающая кошка хорошо садилась и взлетала в открытом океане при обычной волне.