Славься, князь! Всё живём мы так же — Как выходит, так и живём. А в итоге — прогресс… И даже Мы в историю попадём. 1954 Ода к трёхсотлетию воссоединения Украины с Россией Курился вдали под копытами шлях, И пахло медвяной травою. Что ж! Некуда деться! — Москва или лях! Так лучше подружим с Москвою. В тяжёлой руке замерла булава, И мысли печальные бродят… Конечно бы, лучше самим панувать, Да только никак не выходит. Поляки и турки застлали пути, И нет ни числа им, ни меры. И если уж волю никак не спасти, Спасём православную веру. Молчали казаки… Да гетман и сам Молчал и смотрел на дорогу. И слёзы текли по казацким усам, Но слёзы — беде не помога. Печально и гордо смотрел он с коня, Как едут бояре до места… Прощай же ты, воля! В честь этого дня Сегодня играют оркестры! Мы празднуем праздник, а гетман страдал, И, пряча от прочих кручину, Со шведом он снёсся потом и отдал Родную свою Украину. Казацкую волю щадил ты, Богдан, И только… И, если признаться, Пожалуй, не мог и предвидеть тогда Ты образования наций. И умер, измену в душе затая, В ней видя мечту и свободу… Сегодня сияет икона твоя На празднике дружбы народов. Сегодня плакаты и флаги вокруг, И, ясные в творческом рвенье, Несут кандидаты словесных наук Эмблемы воссоединенья. А я не нуждаюсь в поддержке твоей — Ведь я навсегда возвеличил Не дружбу народов, а дружбу людей Без всяких народных различий. Сегодня лишь этого требует век, Другие слова — обветшалы… А ты был, Богдан, неплохой человек, И ты ни при чём здесь, пожалуй. 1954 Ёж и заяц Почти басня Что благородны львы — молва несправедлива. В них благородного — одна лишь только грива. Ну, а клыки и когти? — Нет, поверь: Тот царь зверей — обычный хищный зверь. В одном лесу лев как-то околел: Зайчатины, должно быть, много съел. А было завались её — скрывать не стану. Лев заготавливал её согласно плану, Что сам волкам спускал. И волки рыскали в лесах и между скал, Чтоб — буде заяц вдруг объявится где близко — Схватить и приволочь и получить расписку. Пять зайцев за квартал! — А нет — плати натурой: Под барабанный бой навек простись со шкурой. Те ж зайцы, что спаслись, таясь по перелескам, Потом являлись сами — по повесткам. Ведь зайцы мясом чувствуют эпоху И знают: план — закон, а вне закона — плохо. Лев так бы зайцев и доел, Да околел. Куда это ведёт, всем скоро стало ясно, Бить зайцев запретили за напрасно. Раз после этого, травы едва касаясь, Чрез безопасный лес пёр уцелевший заяц. И вдруг ему навстречу ёж. — Здорово, заяц! Как живёшь? Вам, говорят, теперь полегче малость стало… (Ёж больше жил в норе, и слыл он либералом.) Вас, говорят, теперь не бьют? — Да нет, не густо! Ни за что — это так. Но треплют за капусту. Да и потом сказать: живи!.. А что за счастье? Ни блеска нет теперь, ни трепета, ни власти. И охамел вокруг народ. Бесштанный соловей что хочет, то поёт. Любой — хотишь туда, хотишь сюда подайся… Что благородны львы — выдумывают зайцы. 1956 Арифметическая басня
Чтобы быстрей добраться к светлой цели, Чтоб все мечты осуществить на деле, Чтоб сразу стало просто всё, что сложно, А вовсе невозможное возможно, — Установило высшее решенье Идейную таблицу умноженья: «Как памятник — прекрасна. Но для дела Вся прежняя таблица устарела. И отвечает нынче очень плохо Задачам, что поставила эпоха. Наука объективной быть не может — В ней классовый подход всего дороже. Лишь в угнетённом обществе сгодится Подобная бескрылая таблица. Высокий орган радостно считает, Что нам её размаха не хватает, И, чтоб быстрее к цели продвигаться, Постановляет: «Дважды два — шестнадцать!» …И все забыли старую таблицу. Потом пришлось за это поплатиться. Две жизни жить в тоске и смертной муке: Одной — на деле, а другой — в науке, Одной — обычной, а другой — красивой, Одной — печальной, а другой — счастливой, По новым ценам совершая траты, По старым ставкам получать зарплату. И вот тогда с такого положенья Повсюду началось умов броженье. И в электричках стали материться: «А всё таблица… Врёт она, таблица! Что дважды два? Попробуй разобраться!..» Еретики шептали, что пятнадцать. Но, обходя запреты и барьеры, «Четырнадцать!» — ревели маловеры. И всё успев понять, обдумать, взвесить, Объективисты объявляли: «Десять». |
