В трудную минуту Хотеть. Спешить. Мечтать о том ночами! И лишь ползти… И не видать ни зги… Я, как песком, засыпан мелочами… Но я ещё прорвусь сквозь те пески! Раздвину их… Вдохну холодный воздух… И станет мне совсем легко идти — И замечать по неизменным звёздам, Что я не сбился и в песках с пути. 1950 * * * Всё это чушь: в себе сомненье, Безволье жить, — всё ссылка, бред… Он пеленой оцепененья Мне заслонил и жизнь, и свет. Но пелена прорвётся с треском. Иль тихо стает, как слеза. В своей естественности резкой Ударит свет в мои глаза. И вновь прорвутся на свободу И верность собственной звезде, И чувство света и природы В её бесстрашной полноте. 1950 * * * Поэзия не страсть, а власть. И потерявший чувство власти Бесплодно мучается страстью, Не претворяя эту страсть. Меня стремятся в землю вжать. Я изнемог. Гнетёт усталость. Власть волновать, казнить, прощать — Неужто ты со мной рассталась? 1949 Лёгкость За книгой Пушкина Всё это так: неправда, зло, забвенье… Конец его друзей (его конец). И столько есть безрадостных сердец, А мы живём всего одно мгновенье. Он каждый раз об это разбивался: Взрывался… бунтовал… И — понимал. И был он лёгким. Будто лишь касался, Как будто всё не открывал, — а знал. А что он знал? Что снег блестит в оконце. Что вьюга воет. Дева сладко спит. Что в пасмурные дни есть тоже солнце — Оно за тучей греет и горит. Что есть тоска, но есть простор для страсти, Стихи и уцелевшие друзья, Что не теперь, так после будет счастье, Хоть нам с тобой надеяться нельзя. Да! Жизнь — мгновенье, и она же — вечность. Она уйдёт в века, а ты — умрёшь, И надо сразу жить — и в бесконечном, И просто в том, в чём ты сейчас живёшь. Он пил вино и видел свет далёкий. В глазах туман, а даль ясна… ясна… Легко-легко… Та пушкинская лёгкость, В которой тяжесть преодолена. 1949 * * *
Не верь, что ты поэта шире И более, чем он, в строю. Хоть ты решаешь судьбы мира, А он всего только свою. Тебе б — в огонь. Ему — уснуть бы, Чтоб разойтись на миг с огнём. Затем, что слишком эти судьбы Каким-то чёртом сбиты в нём. И то, что для тебя как небо, Что над тобой, — то у него Касается воды и хлеба И есть простое естество. 1949 * * * Хотя б прислал письмо ошибкой Из дальней дали кто-нибудь. Хотя бы женщина улыбкой Меня сумела обмануть, — Чтоб снова в смуглом, стройном теле Я видел солнца свет и власть, Чтоб в мысль высокую оделась Моя безвыходная страсть. 1949 Генерал Малый рост, усы большие, Волос белый и нечастый, Генерал любил Россию, Как предписано начальством. А ещё любил дорогу: Тройки пляс в глуши просторов. А ещё любил немного Соль солдатских разговоров. Шутки тех, кто ляжет утром Здесь в Крыму иль на Кавказе. Устоявшуюся мудрость В незатейливом рассказе. Он ведь вырос с ними вместе. Вместе бегал по баштанам… Дворянин мелкопоместный, Сын в отставке капитана. У отца протекций много, Только рано умер — жалко. Генерал пробил дорогу Только саблей да смекалкой. Не терпел он светской лени, Притеснял он интендантов, Но по части общих мнений Не имел совсем талантов. И не знал он всяких всячин О бесправье и о праве. Был он тем, кем был назначен, — Был столпом самодержавья. Жил, как предки жили прежде, И гордился тем по праву. Бил мадьяр при Будапеште, Бил поляков под Варшавой. |
