Братское кладбище в Риге Кто на кладбище ходит, как ходят в музеи, А меня любопытство не гложет — успею. Что ж я нынче брожу, как по каменной книге, Между плитами Братского кладбища в Риге? Белых стен и цементных могил панорама. Матерь-Латвия встала, одетая в мрамор. Перед нею рядами могильные плиты, А под этими плитами — те, кто убиты. — Под знамёнами разными, в разные годы, Но всегда — за неё. И всегда — за свободу. И лежит под плитой русской службы полковник, Что в шестнадцатом пал без терзаний духовных. Здесь, под Ригой, где пляжи, где крыши косые, До сих пор он уверен, что это — Россия. А вокруг всё другое — покой и Европа, Принимает парад генерал лимитрофа. А пред ним на безмолвном и вечном параде Спят солдаты, отчизны погибшие ради. Независимость — вот основная забота. День свободы — свободы от нашего взлёта, От сиротского лиха, от горькой стихии, От латышских стрелков, чьи могилы в России, Что погибли вот так же, за ту же свободу, От различных врагов и в различные годы. Ах, глубинные токи, линейные меры, Невозвратные сроки и жёсткие веры! Здесь лежат, представляя различные станы, Рядом — павший за немцев и два партизана. Чтим вторых. Кто-то первого чтит как героя. Чтит за то, что он встал на защиту покоя. Чтит за то, что он мстил, — слепо мстил и сурово В сорок первом за акции сорокового. Всё он — спутал. Но время всё спутало тоже. Были разные правды, как плиты, похожи. Не такие, как он, не смогли разобраться. Он погиб. Он уместен на кладбище Братском. Тут не смерть. Только жизнь, хоть и кладбище это… Столько лет длится спор, и конца ему нету, Возражают отчаянно павшие павшим По вопросам, давно остроту потерявшим. К возраженьям добавить спешат возраженья. Не умеют, как мы, обойтись без решенья. Тишина. Спят в рядах разных армий солдаты, Спорят плиты — где выбиты званья и даты. Спорят мнение с мнением в каменной книге. Сгусток времени — Братское кладбище в Риге. Век двадцатый. Всех правд острия ножевые. Точки зренья, как точки в бою огневые. 1962 На швейной фабрике в Тирасполе Не на каторге. Не на плахе. Просто цех, и станки стучат. Просто девушки шьют рубахи Для абстрактных чужих ребят. Механически. Всё на память; Взлёт руки — а потом опять. Руки, руки!.. Ловить губами Вас в полёте. И целовать! Кожа тонкая… Шеи гнутся… Косы спрятаны — так у всех. Столько нежности! Задохнуться! Только некому — женский цех… Знаю: вам этих слов — не надо. Знаю: жалость — не тот мотив. Вы — не девушки. Вы — бригада! — Распрославленный коллектив! Но хочу, чтоб случилось чудо: Пусть придут моряки сюда И вас всех разберут отсюда, С этой фабрики Комтруда! 1962 * * *
Видать, была любовью Ты всё ж в моей судьбе. Душой, губами, кровью Тянулся я к тебе. И жизнь внезапно цену Иную обрела. И всё твоя измена Под корень подсекла. Что ж… Пусть… Живу теперь я Неплохо. Ничего. Не верю в счастье. Верю, Что можно без него. И жизнь на сон похожа, И с каждым днём я злей. И ты, наверно, тоже Живёшь не веселей. Безверье и усталость В душе, в судьбе, в крови… Приходит рано старость К живущим без любви. 1962 Землячкам Снова Киев. И девушки нежной, певучей осанки. Все — такие, как вы. Но не встретить на улицах вас, Довоенные девочки, детство моё, — киевлянки! Мои взрослые сверстницы, где вы и как вы сейчас? Я не к вашим ногам припадал молодыми губами, Всё не вам объяснял, что пытался себе объяснить. Я оставил вас в детстве, одних, словно мёртвую память, — Обронил, словно можно частицу себя обронить. Мы встречались порой. Говорили. Мне некогда было: Я проделывал путь, пробивая дорогу плечом. Боль эпохи моей подняла меня, сердце пронзила, Отделила от вас, словно были вы здесь ни при чём. Словно это не вы и не горькие ваши романы. Ваши браки, разводы, смятенья и схватки с тоской. Той любви, что хотели, мечтали о ней постоянно, — Той любви вдруг не стало, а вы не умели с другой. Знал я это, но знал не про вас. Я разыгрывал роли. От безвкусицы южной зверел, вам не верил порой… Чушь. Ведь боль остаётся в любой аффектации — болью. А судьба остаётся в любом проявленье — судьбой… Что же делать? Живём. И дела наши вовсе неплохи. Если что и не так — надо жить. Мы выносим свой крест. За гарантию счастья не спросишь с минувшей эпохи. За любовь не получишь с давно отшумевших торжеств. И не вы эти девушки нежной, певучей осанки, Что спешат, как спешили, сияя доверием, вы. Я ищу вас везде. Я такой же, как вы, киевлянки, — Та же южная кровь, лишь обдутая ветром Москвы. Я такой же, как вы. Так откуда в душе ощущенье Самой подлой вины, словно стал я банкротом сейчас. Словно мог я вас всех полюбить, увести от крушенья, Все мечты вам спасти — и по глупости только не спас. 1962 |
