Статус имперских городов сохраняли в XVII-XVIII вв. некоторые старые города (Франкфурт, Нюрнберг, Аугсбург), уступавшие в политическом ранге новым княжеским и государственным столицам (Вене, Лейпцигу, Берлину). В этот период значение имперского города поблекло, а получение статуса члена коллегии имперских городов в рейхстаге уже не имело прежнего значения и не оказывало заметного воздействия на экономическое и культурное развитие города (пример тому Гамбург, получивший это право только в 1770 г.). В XVIII в. наряду с имперскими городами многие обычные города Германии имели весьма независимое положение (Эрфурт, Мюнстер, Росток).

Имперские города облагались прямыми налогами в пользу империи, подчас весьма значительными, что также не способствовало стремлению к приобретению подобного статуса. Выборные магистраты управляли городом и осуществляли судебную власть. В составе магистратов, как правило, преобладали представители патрициата или нескольких породнившихся семей, возглавлявших цеховые объединения. Избирательным правом обладали не все горожане, а только отвечавшие соответствующим требованиям имущественного ценза или купившие такое право. В Аугсбурге, к примеру, только 6 тыс. из 30 тыс. жителей участвовали в выборах в магистраты.

Во многих имперских городах в XVII и XVIII вв. произошла консервация цеховых порядков, что препятствовало проведению реформ, развитию предпринимательской инициативы. В таких городах конфессиональные меньшинства постоянно исключались цеховой верхушкой из гражданства (Кёльн, Аахен). Даже в городах, где соблюдался конфессиональный паритет (Аугсбург, Биберах), ревностная охрана принадлежащих той или иной конфессии постов сдерживала складывание новых политических структур.

Тем не менее многие имперские города сохраняли прежний дух самостоятельности и самоуправления, что в гораздо меньшей степени удавалось территориальным городам, находившимся под контролем княжеской администрации.

Вестфальский мир заложил основы миропорядка, которого европейские страны придерживались в течение почти полутора столетий. Суть его, по мысли Руссо, заключалась в том, что главным способом улаживания споров между державами стали переговоры, а Священная Римская империя германской нации была гарантом сохранения «равновесия сил» в Европе. Европейские державы зорко следили за усилением друг друга и всеми средствами препятствовали появлению единоличного лидера, что гарантировало мелким государствам возможность их длительного существования.

«Христианский всеобщий и вечный мир», провозглашенный Вестфальским договором, оказался таковым и для империи. Вплоть до 1740 г. она не знала внутринемецких войн, хотя немецкие княжества и государства принимали активное участие в войнах за пределами империи. Сама империя как некое политическое целое редко втягивалась в военные конфликты и тем оправдывала свое назначение гаранта европейского порядка.

После Тридцатилетней войны в длительном споре между Габсбургами и Францией чаша весов склонилась, наконец, в пользу последней. Подавление Фронды позволило Франции превратиться в ведущую европейскую державу и развернуть экспансию на соседние территории (во Фландрию и прирейнские земли).

Внешняя политика немецких государств в первые послевоенные десятилетия не отличалась твердой целенаправленностью. Политические планы быстро менялись, возникали и распадались непрочные союзы. Особое значение среди этих объединений имел лишь Рейнский союз. Его созданию предшествовало избрание в 1658 г. младшего сына Фердинанда III, Леопольда, императором Леопольдом I (1640-1705). Выборы происходили при весьма сложных обстоятельствах, поставивших под вопрос само пребывание на троне Габсбургов, поскольку Леопольд к моменту выборов не достиг 18-летнего возраста, позволявшего в них участвовать Франция попыталась возвести на императорский трон своих ставленников. В частности, ее кандидатами были граф Пфальц-Нейбургский Филипп Вильгельм и курфюрст Баварский Фердинанд Мария, а кардинал Мазарини втайне желал избрания императором французского короля Людовика XIV. Все же императором был провозглашен Леопольд, а ключевую роль в его избрании сыграл архиепископ Майнца, курфюрст Иоганн Филипп Шёнборн (1647-1673), прозванный современниками «немецким Соломоном». Стремясь удержать империю от грозящих ей международных конфликтов, он склонил чашу весов в пользу Леопольда. Последнему, правда, пришлось подписать очень суровую избирательную капитуляцию. В ней, в частности, он пообещал не оказывать никакой помощи испанским Габсбургам.

Немецкие историки видят в Леопольде I, почти 50 лет возглавлявшем империю, умного и многосторонне образованного политика, который умел подбирать себе способных сотрудников, чем компенсировались недостаток решительности, мягкость и уступчивость собственного характера. Не обладая яркой внешностью и готовясь к духовной карьере, он был полной противоположностью своему двоюродному брату и главному противнику — Людовику XIV. Тем не менее ему удалось с помощью министров, и прежде всего принца Евгения Савойского, укрепить империю и заметно усилить в ней позиции Австрии.

За избранием Леопольда Габсбурга императором в августе 1658 г. последовало объединение в Рейнский союз курфюрстов Майнца, Трира и Кёльна, герцогов Пфальц-Нейбургского, Брауншвейг-Люнебургского, Бремен-Верденского и ландграфа Гессен-Кассельского. К нему также присоединился и Людовик XIV. Союз был детищем курфюрста Иоганна Филиппа Шёнборна и кардинала Мазарини. Но цели этих политических деятелей сильно различались. Первый хотел использовать союз в качестве третьей силы между империей и Францией, укрепить позиции имперских сословий, а второй — усилить влияние Франции в империи. В действительности Рейнский союз, к которому позднее примкнули Бранденбург и Мюнстер, не стал орудием французской великодержавной политики в империи. Постоянные угрозы и интервенции со стороны Франции привели к тому, что союз в 1668 г. прекратил свое существование.

Главное значение Рейнского союза К.-О. фон Аретин видел в том, что в нем была опробована модель федеративной структуры в рамках империи, в которой Франция как один из гарантов Вестфальского мира играла доминирующую роль. Император же, призванный обеспечивать внутренний мир в империи, фактически уступил эту свою функцию Франции, что особенно сказалось при подведении итогов шведско-польской войны 1655-1660 гг., развязанной против ослабленной Речи Посполитой (официальное название польско-литовского государства в 1569-1795 гг.) шведским королем Карлом X. Вскоре в войну втянулись Дания, Леопольд I и Австрия, Нидерланды и бранденбургский курфюрст Фридрих Вильгельм, который как герцог в Пруссии был вассалом Речи Посполитой и намеревался добиться для Пруссии суверенитета.

Вмешательство со стороны Франции, перераставшее в прямую интервенцию на соседние территории империи, помогло Швеции благополучно выйти из войны, несмотря на многочисленные военные поражения. В итоге Швеция заключила мир в Оливе (3 мая 1660 г.) с Речью Посполитой, Австрией и Бранденбургом, не понеся никаких территориальных потерь. Такую же роль Франция сыграла в войне Леопольда I против Османской империи, обеспечив последней победу введением — на правах члена Рейнского союза — своего воинского контингента на территорию Священной Римской империи.

В 1663 г., когда после 57-летнего перерыва турки вновь выступили против Австрии, император, бывший одновременно правителем Австрии, Венгрии и Богемии, был поддержан Рейнским союзом. В составе его войск воевали поначалу и французы. Это было явно против интересов Франции, но этого требовала принятая ею на себя в 1648 г. роль державы-гаранта. К тому же Османская империя рассматривалась и католическими, и протестантскими кругами Европы как враг христианства, а император Леопольд I выступал как ревностный защитник христианства.