Утешенная и успокоенная, Ева перевернулась на живот и крепко заснула.
Кэрри просматривала вечерние газеты, как вдруг ее внимание приковала к себе заметка на третьей полосе:
«ТАЙНАЯ БИРЖА В РЕКЛАМНОМ АГЕНТСТВЕ.
Мартите Стронг, 42 года, содиректору агентства «Райан-Стронг», одной из ведущих нью-йоркских организаций коммерческой телерекламы, было сегодня предъявлено обвинение в мошенничестве и проведении нелегальных биржевых операций. Основанием послужили жалобы большого числа частных инвесторов.
После расследования, проведенного властями, обнаружилось, что мисс Стронг, которая всего полгода назад вошла в руководство агентства «Район-Стронг», занималась биржевыми операциями без брокерской лицензии. Махинации принесли ей и пока еще не названным партнерам за три года свыше двух миллионов долларов.
Партнер мисс Стронг по рекламному агентству Рекс Район утверждает, что ему не было известно о том, что она использовала агентство как ширму для противозаконных операций, равно как и то, что мисс Стронг организовала в помещении агентства притон для азартных игр, функционировавший по вечерам. Район вызван в суд в качестве свидетеля обвинения.
Мистер Район заявил иск против мисс Стронг, обвиняя ее в присвоении мошенническим путем принадлежащих ему ста тысяч долларов.»
— Я так понимаю, что нам придется подыскивать себе новых агентов, — сказала Долорес Кэрри по телефону. — У Рекса временно отобрали лицензию. Временно, но я не думаю, что он возвратится в наш бизнес.
— Почему?
— Видимо, старый гомик оставил ему такую кучу денег, что Рексу больше незачем работать. Уедет куда-нибудь в Акапулько, будет покупать себе молоденьких мальчиков с классными ротиками и попками и заживет роскошной жизнью бесхребетного стареющего развратника.
«Бедный Рекс, — подумала Кэрри. — Возможно, он действительно бесхребетный развратник, как назвала его Долорес, но к нам ко всем он бывал неизменно добр, проявлял неизменную галантность, никогда не отказывал в профессиональной помощи». Кэрри стало жалко Рекса, жалко, что он попал в беду.
— Ну, в любом случае это уже не моя проблема, — продолжала Долорес. — Я закрываю дом в Нью-Йорке и переезжаю в Лондон. Вот где жизнь идет!
— Когда же ты уезжаешь?
— Как только улажу здесь дела.
Кэрри едва успела положить трубку, как телефон снова зазвонил. На сей раз это был ее литературный агент:
— Кэрри, где вы были, я вас весь день ищу!
— Бегала. С одного собеседования на другое.
— Можете больше не бегать. Я нашел вам издателя, который готов заключить авансовый договор на книгу. Десять тысяч долларов.
Кэрри потеряла дар речи. Придя в себя, она еле выговорила дрожащим голосом:
— Повторите, что вы сказали! Я не ослышалась?
После разговора с агентом Кэрри долго сидела, не двигаясь, прислушиваясь к ощущению счастья… Она будто замерла на распутье.
Телефонный звонок.
— Кэрри?
— Я слушаю.
— Это Питер Телботт, помните?
Глава XXIII
— Объявляется посадка на рейс «ТВА-704» на Лондон, выход тридцать второй!
Долорес повернулась к Фионе и обняла ее.
— Береги себя, любимая, — сказала Фиона.
— Приезжай скорей. Я буду очень тебя ждать! — Долорес ступила на эскалатор.
Фиона прощально взмахнула рукой.
«Лондонский туман, тоскливый, как дурман…» Черт, откуда взялась эта песенка, которая уже несколько дней покоя не дает ей! Она приняла мудрое решение. Лондон — это именно то, что доктор прописал. Нью-Йорк уходит в прошлое, теперь это вторая лига. Театр контролируется бизнесменами, туда не пробиться, это не будущее для Долорес. А вот в Лондоне, если потянуть за нужную веревочку, американка может круто пойти в гору — как в театре, так и в обществе. Лондон превратился в Мекку для престижных людей мира, там Долорес будет находиться вблизи от Парижа и Рима, перезнакомится с крупными европейскими кинопромышленниками, понравится им — европейцы падки как раз на ее тип красоты. Долорес с ее деньгами, с ее светскостью — нет, там ей не придется конкурировать с драными старлетками.
Как это прекрасно — совсем скоро начнут осуществляться все ее планы. Неужели придет время, когда ей захочется еще большего? Карьера киноактрисы, прелестный домик в Мэйфере, богатые, светские, престижные друзья, шик европейской моды, поклонение, обожание. Наконец-то горизонт приближается к ней, и Долорес всеми порами ощущает его реальность. Надо будет с умом начать принимать, чтобы весь Лондон рвался получить приглашение на прием к Долорес Хейнс!
Фиона, Тина и няня Тины скоро переедут тоже. Но она не будет терять времени, не будет дожидаться их, а сразу начнет действовать. Долорес совершенно случайно натолкнулась в Дубоном зале «Плазы» на старого знакомого — на Мела Шеперда. Мел переселился в Лондон и уже начал выпускать фильмы. Он дал Долорес номер своего служебного телефона и несколько раз повторил: звоните мне сразу!
Прошлой весной одну из его картин выдвигали на Оскара, Мел — ценный контакт, который может весьма и весьма пригодиться ей. Что он надеется с нее получить, было ясно по тому, как он пялил на нее глаза. Господи, да если бы ему не на самолет, он бы немедленно зазвал Долорес в свой номер! Ну уж нет, она хорошо знает этот типаж, и отныне игра пойдет по тем правилам, которые установит Долорес.
Она с улыбкой вспомнила слова Мела: «И вдруг я увидел вас — как будто солнце засияло сквозь лондонский туман!»
Взревели моторы, самолет побежал по взлетной полосе, остановился, напрягся и взмыл в безоблачное небо.
— Кэрри, как я рада за тебя! — возбужденно говорила Ева. — Ты знаешь, я сначала просто своим ушам не поверила!
— То же самое было со мной, — усмехнулась Кэрри и убрала сумочку со стола, чтобы освободить официанту место для миски горячего лукового супа.
— Ты продала рукопись книги, ты на пути к славе и богатству, так что, я думаю, ты теперь уедешь отсюда и станешь как те знаменитые писатели, которые так романтично жили в Париже, да?
— Нет. Ты удивишься, потому что я тебе никогда об этом не говорила, но у меня другие планы: я вступаю в Квакерскую группу по урегулированию общинных конфликтов.
— Что? А что это такое?
— Группа, которая занимается ненасильственным разрешением конфликтов и кризисов.
— Должно быть, интересно. А как это делается? Понимаешь, у меня нет ни малейшего представления об этом. Расскажи.
— Есть целая и весьма разнообразная программа. Существуют группы действия, которые помогают разрядить напряженность во взаимоотношениях, скажем, общин, враждующих между собой и готовых перейти к насилию и к беспорядкам, разработаны методы для предотвращения напряженности типа работы в городских кварталах, где назревает беда. Потом мы проводим всякого рода семинары, форумы, стараемся формировать общественное мнение. Вот в таком духе.
— Похоже, это достойное дело.
Ева поймала себя на том, что испытывает зависть, слушая Кэрри, увлеченную, уверенную, счастливую.
— Скажи, а как ты установила контакт с этими людьми — ну, с этой группой?
— Ты помнишь Питера Телботта, доктора? Он возвратился из Вьетнама. Мы с ним встретились, и, когда я слушала его рассказы о работе во Вьетнаме, я поняла, что огромное число людей остро нуждается в поддержке, в прямой помощи со стороны тех, кому небезразличны чужие страдания. Наша работа приводит к тому, что каждая из нас сосредотачивается исключительно на собственной персоне, и тут нетрудно забыть, что существует нечто другое. Когда Питер со мной стал говорить об этом, я вдруг почувствовала себя пристыженной, пристыженной тривиальностью моего образа жизни. Мне захотелось изменить его и взяться за что-то полезное.
Теперь Ева поймала себя на чувстве вины.
— И я поняла очень важную вещь, Ева.
— А именно?
— Человек обязан вернуть жизни то, чем она его одарила. Ева молча кивнула.
