Ева теряла терпение в ожидании звонка Дэвида. Как бы ни хотелось увидеть фотографии, которые он сделал, еще сильней хотелось услышать его голос и получить приглашение прийти в ателье. Не думать о том, что там произойдет, она не могла.

Через несколько дней Дэвид, наконец, позвонил. Ева закричала, что сию минуточку будет у него. Не прошло и часа, как она уже входила в ателье. Ее восторгу не было границ: Дэвид приготовил дюжину цветных увеличенных отпечатков, одна фотография лучше другой!

Цвет и светотени запечатлели радость жизни, поэтичность и нежность, увиденные Дэвидом в Еве.

Влюбленность Евы достигла верхней отметки, она смотрела на Дэвида с любовью, не скрывая чувств, мечтая о том, чтобы он понял, как много значит для нее. Сейчас он опять поцелует ее, и она опять испытает экстатическую раскованность. Они сольются в объятиях, но потом Еве придется остановиться, ибо дело может зайти чересчур далеко, и тогда Дэвид не будет ее уважать. Но придет время, когда Дэвид не сумеет совладать со своей любовью, он сделает Еве предложение, и они поженятся. Ева задержала дыхание, предвкушая тот миг, когда Дэвид сожмет ее в руках.

— Ну ладно, — сказал Дэвид, — мне надо в магазин за фотобумагой.

Ева не могла скрыть разочарования. В чем дело? Он что, не понял? Она готова снова целоваться и обниматься с ним. Еве хотелось объясниться, но порядочная девушка не скажет мужчине: слушай, ну давай же… Такие вещи говорят только падшие женщины.

Ева с грустью простилась с Дэвидом и не сводила глаз с его удаляющейся худощавой фигуры до тех пор, пока он не завернул за угол.

Она стояла на коленях в торжественном полусумраке церкви. Перед ней — красивая статуя святой Юдифи, столько раз выручавшей Еву. Ева возблагодарила Господа за всю поддержку и любовь, даруемые людям через вдохновляющие примеры и заступничество святых. Она вспоминала слова, произносимые во время мессы: «Верую в мир видимый и невидимый… в Иисуса Христа, рожденного от Отца предвечного, свет от света… Бог от Бога… единосущного с Отцом своим, сотворившим мир… и явится Он во славе своей судить и живого, и мертвого… и конца не будет царствию Его…»

Мир и покой наполнили ее сердце. Теперь, как никогда ранее, Ева понимала, что есть Любовь. Любовь, которую человек способен дарить или получать, или испытывать, или чувствовать в этом мире, вся она от Бога. Она, Ева, полюбив Дэвида, исполнилась силы более возвышенной и великой, чем она сама.

На другое воскресенье во время мессы Ева сидела в трепетном ожидании причастия.

Когда же хлеб и вино пресуществились в тело и кровь Христовы, Ева восприняла это как живую реальность, ощутила дух Божий в сердце своем, в бурном течении крови своей.

«Благодарю Тебя, Боже, — говорила она себе. — Благодарю Тебя за то, что я живу, что познала я Твою любовь — на веки веков да пребудет во мне это чувство, аминь!»

Ева перекрестилась и вышла на залитую солнцем улицу с уверенностью в том, что все у нее с Дэвидом будет хорошо.

Чарлин, Кэрри и Долорес не спешили закончить воскресный ленч. Они выпили «Кровавой Мэри» — Чарлин даже четыре порции, заказали утку с апельсинами, торт с мороженым и куантро. Чарлин едва прикоснулась к еде. Курт и Уоррен, оставленные в гардеробной, относительно прилично вели себя, и если даже подвывали изредка, то так, чтобы не смущать именитых посетителей «Четырех сезонов».

— Это отдельная сказка — что такое работать в рекламном бизнесе в нашем городке, — говорила Чарлин. — Мне бы надо написать книгу об этом. Свидетельствовать в судах, хранить секреты доброй половины наших девиц, отшивать их прежних мужей, врать их любовникам, устраивать на аборты, утихомиривать мафию…

— Мафию! — воскликнула Кэрри.

— А как же? Детка, одна из наших моделей крутит любовь с крупным гангстером — действительно крупным! Если я вам назову его имя, вы побежите прятаться. Но я это к тому, что после всего этого кошмара такое счастье — отдохнуть в воскресенье за чудным ленчем с прекрасной выпивкой и в компании таких милых девушек! О чем еще может мечтать престарелая дама!

— Не надо, Чарлин! — запротестовала Долорес. — Ты у нас вечно молода, таких на свете единицы!

Чарлин усмехнулась и отпила куантро.

— Киска, ты прелесть! Посмотрим, сохранишь ли ты молодость после сорока лет работы в рекламе, четырех замужеств, сотни романов, если приходится тащить на себе целое агентство, заниматься девушками и их проблемами, присматривать за Рексом…

— А сам Рекс не может присмотреть за собой? — спросила Долорес.

— Рекс — славный мальчик, — задумчиво ответила Чарлин. — Видимо, с годами он заменил мне сына, которого у меня никогда не было. Но беда его в том, что он не умеет пить. Что я — старая пьяница, это все знают. Я не могу жить, если каждый день не приму свою норму. Даже можно сказать, что я пью, чтобы быть трезвой. Другое дело Рекс. Лишний глоток, и он срывается, а когда он сорвался, его невозможно остановить.

Заказали еще по рюмке куантро. Чарлин становилась все сварливее.

— Все живут телевидением, фильмами, газетами, модными журналами, пластинками. Такое впечатление, будто смысл жизни только в том, чтобы войти в этот мир, а все остальное не имеет значения. Я отлично понимаю ваше состояние сейчас: вы обе на самой черте магического круга, в который рвутся буквально все. Как же вам определить, переступили ли вы уже эту черту?

Глаза Чарлин слезились и казались устремленными в невероятную даль.

— А нужно ли стараться? Я вот иногда думаю: а стоит ли жизнь того, чтобы жить?

Взгляд Кэрри сверкнул миссионерским огнем:

— Необходимо верить в жизнь! Иначе… Что иначе?

— Стоит жить, когда человек точно знает, чего хочет добиться, — выступила Долорес.

— А когда добьешься — дальше что? — спросила Чарлин. — Интересно, многие ли задумываются вот над этим вопросом? Мне часто приходит в голову, что все наше дело построено на том, что слепые тянут за собой слепых, и никто не смеет усомниться, что молодость и красота никуда не денутся. Ведь вы еще не понимаете, какая ценность у вас в руках — да хотя бы просто ваша молодость! Это самые важные годы вашей жизни, пока у вас есть возможность реализовать себя. Ради Бога, не упускайте ее, пользуйтесь своими возможностями сейчас!

Чарлин пристукнула кулаком по столу, заставив дребезжать бокалы и серебро.

— Пользуйтесь тем, что вы молоды и красивы, наш бизнес раскрывает перед вами все двери! Пользуйтесь, ищите себе богатых мужей, обеспечьте себя на будущее! Думайте о себе! Господи, мне бы сейчас ваши возможности!

— Подожди, Чарлин, но ты же воспользовалась своими! — сказала Долорес.

— А как же! Все было: мужья, любовники, взлеты, деньги коту под хвост, красивая жизнь, голодуха, дикие выходки! Теперь все это позади. Я многое узнала. Многое повидала. Много чего натворила. Мою бы старую голову да на юные плечики! Хотя в моем случае нужна юная головка!

Чарлин глотнула ликер и точно удалилась в туманный мир своих раздумий.

— Жизнь имеет привычку подбрасывать тебе не то, что ждешь, — добавила она с горькой усмешкой, — вот я и живу сейчас только работой, вами, девочки, моими собачками и этим!

Чарлин подняла бокал, чтобы чокнуться с Долорес.

— Ты живешь куда более насыщенной жизнью, чем большинство женщин в твоем возрасте, — возразила Кэрри.

— Это уж точно! Слава Богу, живу активно.

— Мне часто кажется, — продолжала Кэрри, — что девушки, работающие в нашем бизнесе, особенно не ищут в нем смысла. Их устраивает материальная обеспеченность.

— В нашем бизнесе умная девушка должна быстренько усвоить важную истину: она есть товар! — изрекла Чарлин. — Ты товар, Кэрри. И Долорес тоже товар. Во всяком случае, пока вы занимаетесь этим бизнесом. Советую вам не забывать этого, поскольку на другой основе невозможно работать.

— Что касается меня, то я себя считаю чем-то большим, нежели просто товаром, — сказала Кэрри.