— А сама-то ты кто такая? Сучка двуличная!
Долорес уже достаточно овладела собой, и теперь она даже сумела усмехнуться проявлению злобного эгоцентризма. Когда она заговорила, каждое ее слово было как плевок:
— Начнем с того, что, будь ты сам мужчиной, этого бы никогда не произошло!
— Заткнись, мразь!
— Я не заткнусь! — Долорес уже просто орала. — Сначала я скажу тебе всю правду, Натан! Никакой ты больше не мужчина, понял? Ты старик! Старик!
Натан был неузнаваем, его лицо побагровело от ярости, он попробовал снова замахнуться на Долорес:
— Ах ты!.. Замолчи, кому говорят!
Натан тряс ее за плечи, но Долорес упруго сопротивлялась. Вырвавшись из его рук, она поправила волосы и непринужденно произнесла:
— Как мужчина ты больше не существуешь, Натан. Не думаешь же ты на самом деле, будто можешь дать женщине удовлетворение? Такой старик, как ты, — не смеши меня!
Натана била дрожь, он трясся всем телом.
— Такое сохлое дерьмо годится только для оплаты расходов.
Загар, о котором Натан столько заботился, будто стерся с его лица. Долорес раскрыла сумочку, купленную Натаном в «Гермесе», и достала золотую пудреницу, тоже подаренную им. Она внимательно поправляла макияж, будто и не замечая дергающуюся фигуру рядом с собой.
— Старые выродки, — с великолепным пренебрежением продолжала Долорес, — за счастье должны почитать компанию молодых, красивых женщин. А за общение они должны платить. Что, это для тебя новость: женщина расстегивает юбку — мужчина расстегивает кошелек.
Она звонко защелкнула пудреницу и снизошла до взгляда на Уинстона.
— А это означает, мой милый, что ты оплачиваешь все, понимаешь, все мои капризы — и материальные, и плотские. Ясно же, что в сексе ты мне совсем не пара. Уж не пришло ли тебе в голову, что в тех редчайших случаях, когда ты со мной спал, мне это доставляло удовольствие?
Натан бросился на нее, но она так ловко увернулась, что он с размаху ударился о балюстраду и свалился на землю.
Глядя сверху вниз на простертого в пыли Натана, Долорес самодовольно усмехнулась:
— И в любом-то случае, Натан, в чем, собственно, разница между моим поведением и твоим? Я сделала то же самое, что делаешь ты. Ты купил меня, а я купила Себе француза. Подумаешь, дела. Нет уж, Натан, мы с тобой одного поля ягодки.
Лицо Натана приобрело зеленоватый оттенок. «Он действительно болен», — подумала Долорес, наблюдая, как он поднимается на ноги и отряхивает пыль с одежды.
— Я здоровая женщина, Натан, вегетарианский) образ жизни не для меня. Мне нужен мужик, настоящий секс — и много. Чем жарче, тем лучше. Как же ты смеешь возмущаться этим французом?! Да что тут такого? Ты сам знаешь, что, если бы от тебя был хоть какой-то толк, я бы не пошла искать себе другого! Что же теперь ты щеки надуваешь?
— Ты… ты мерзкая сучонка! Шлюха подзаборная! Ты мне еще за это заплатишь!
Натан, спотыкаясь, ринулся к машине. Долорес на миг застыла на месте. Пускай ублюдок дождется ее, она успеет! Старый пердун, пускай вообще спасибо скажет, что она снизошла до него! Ничего, сейчас он поостынет и все будет нормально.
Долорес неспешным шагом двинулась к машине, стоявшей всего футах в пятидесяти от нее. Натан уже сидел за рулем. Она услышала, как он включает зажигание, и ее обдало страхом.
— Натан! — выкрикнула она.
Машина развернулась и умчалась по дороге, оставляя клубы пыли за собой.
Только к вечеру добралась Долорес до Монте-Карло. Ей пришлось несколько часов топать пешком, пока какие-то студенты-немцы не подобрали ее. Сжавшись на заднем сиденье их «фольксвагена», она с мрачной яростью размышляла о бредовых поступках Натана Уинстона. Ну подожди же! Подожди, ты мне за все заплатишь!
Она явилась в отель измученная, растрепанная и очень голодная. В отеле она узнала, что Натан выехал и сдал их номер. Долорес негде было ночевать, маленькая дорожная сумка, та самая, которую она взяла с собой из Нью-Йорка, сиротливо ждала ее в холле. Она понемногу начинала понимать, что произошло: чемоданов, купленных Натаном для нее в «Гермесе», нигде не было видно.
— Где мой остальной багаж? — спросила она у портье.
— Месье увез с собой много чемоданов. Осталась только эта сумка. Месье сказал, что это весь багаж мадам.
Франсуа! Вот кто ей поможет. И побыть в его объятиях — это ж лучшее лекарство для нее!
Долорес прошла в телефонную будку и после нескольких неудачных попыток, наконец, отыскала Франсуа.
— Как жаль, — сказал он, — как жаль, что я сегодня вечером занят.
— Франсуа, ты меня не понял! Эта свинья — он увез с собой все мои вещи, мои бриллианты, все!
— Очень сожалею, — сказал Франсуа бархатным и неискренним голосом.
В трубке послышался щелчок. Еще одно доказательство того, что Долорес всегда отлично знала: нет на свете мужчины, которому можно доверять, если только женщина не за рулем.
Больше переживать конфуз в отеле Долорес была не в силах, она сухо попросила портье вызвать такси и отправить ее в аэропорт. Лучше она там подождет до утра, до своего рейса. Господи, какое счастье, что авиабилет в ее сумочке!
В аэропорту она забилась в самый дальний угол и раскрыла дорожную сумку. Все правильно, так она и думала — там не осталось ни одной вещицы из тех, что ей покупал Натан, — он вытащил все! Все до последнего!
Неожиданно Долорес улыбнулась, сама не зная почему. Возможно, чтобы не разреветься. Она аккуратно закрыла сумку, откинулась в кресле и смежила веки. Она ощутила ласкающее тепло воздуха Ривьеры, запахи сосен, бугенвиллей и солоноватый аромат моря, вслушалась в звуки зала ожидания.
Открыла глаза и осмотрелась. Она была единственной одиночкой в зале. Все остальные держались парочками — либо отправлялись отдыхать, либо возвращались с каникул. Долорес заскрипела зубами.
Только на полпути домой, когда самолет летел над Атлантикой, Долорес сообразила, что так и не узнала, к чему в самом начале их знакомства Натан толковал о ящике Пандоры.
«Какая-нибудь пакость, — подумала она. — Пакость, как сам Натан. Жива не буду, но отплачу мерзавцу. Дойму я этого сукина сына Натана Уинстона!»
Глава V
— Черти бы взяли это Лицензионное бюро! Что они о себе Думают? Нашли кому голову морочить!
— Тихо, Чарлин! Что стряслось? Чарлин была в ярости:
— Рекс, так четвертый же раз за четыре месяца!
— Неужели еще одного подослали?
— Именно, еще одного.
— Расскажи.
— Опытного прислали. Средних лет, хорошей внешности. Начал мне втирать, что ему всегда советовали попробовать силы в рекламе, мол, он хороший типаж. Естественно, я распознала, кто он такой, как только он дверь открыл, но решила поддержать игру. Расспрашивал, где ему заказать себе фотографии, альбом, у кого брать уроки мастерства, покупать шмотки — понимаешь? И все время ожидал, а вдруг я назову кого-то, кто мне выплачивает комиссионные за присыл клиентов! Потом мне надоело, я ему сказала, что мне осточертели оскорбительные заходы Лицензионного бюро. Я ему прямо сказала: у нашего агентства рейтинг — двойное А, и мы получили этот рейтинг заслуженно, так что попросите ваше начальство перестать шпионить за нами!
— Фокус в том, что Лицензионное бюро таки подловило парочку агентств. Их оштрафовали.
— Я все это знаю, Рекс. Но мне до смерти надоело раз за разом отбрехиваться от них. Ладно, извини за истерику. Неделя была тяжелая. Ты чем занят?
— Поисками чудо-женщины.
— Для личных целей?
— Господи, нет! Для коммерческой рекламы.
— Извини.
— Нужна женщина, которая прекрасно играет в теннис, бегает на лыжах, ныряет с аквалангом и укрощает коней.
— Кажется, Кэрри Ричардс умеет что-то из этого списка — не то она плавает, не то в теннис играет. Или, может, она лыжами увлекается?
— А как у нее с верховой ездой?
— Понятия не имею. Верхом, наверное, Долорес Хейнс ездит. Разве она не снималась в Голливуде в вестерне?
