— Что именно? — не отставал Джон, и Ева увидела, что Марти смертельно побледнел.

— А почему ты вообще выбрал Гамлета? — спрашивал Джон.

— А потому, что Гамлету так же опротивел этот вшивый, сраный, вонючий мир, как мне самому! Не могу я больше терпеть эту дерьмовую жизнь, не могу, и все! Я умереть хочу!

Марти упал в кресло, закрыл лицо руками и громко разрыдался.

— Мне стыдно! Ненавижу себя — как мне стыдно!

Зал мгновенно затих, охваченный общим чувством неловкости, будто все вместе и каждый в отдельности и сочувствовали рыданиям, и стеснялись их.

Джон мягко спросил:

— Отчего тебе стыдно, Марти?

Марти зарылся пальцами в густые волосы и выдавил сквозь стиснутые зубы:

— Оттого, что я так одинок, к чертовой матери! Я никому не нужен, мне плохо, а никому нет дела. Хоть бы я в дерьме утонул — все равно никому нет дела! А я прямо подыхаю от этого, подыхаю от проклятого одиночества, и все равно никому нет дела!

Марти почти кричал:

— Господи, Господь наш на небесах, Господи всемилостивый, хоть ты, к чертовой матери, знаешь, как я одинок?!

— Давай! — крикнул Джон. — Ну! Давай с первой строчки! Быстро!

— Не могу!

— Говорят тебе, давай!

— Не могу, не могу я!

— Пошел! — приказал Джон.

Марти автоматически подчинился окрику и, как побитая собака, поплелся на середину сцены.

Запинаясь и сбиваясь, задыхаясь, дергаясь и вытирая слезы, читал Марта монолог.

На сей раз Джон и не думал прерывать его, ибо вопреки дикому нью-йоркскому акценту Марта невозможно было не слушать.

Ева предположила, что, видимо, теперь он думает именно о том, что произносит.

Когда Марти закончил и спустился со сцены, Джон лихо надел набекрень твидовую шляпу и объявил, что на сегодня все. Он направился, было к двери, но, увидев Еву, задержался. Только приблизившись к нему вплотную, Ева осознала, что Джон маленького роста и что бешеная энергия, бившая из него, как из трепещущего мотылька, помешала ей раньше осознать это.

По виду он был сицилийцем, а манера говорить и жестикуляция с самого начала показались Еве знакомыми. Ева почувствовала, что ей легко с этим человеком ее собственного племени и традиций.

— Дам вам что-нибудь совсем простенькое для затравки, — сказал Джон. — Скажем, из «Розовой татуировки». Девственниц всегда легко играть, особенно вначале.

Ева нарочито рассмеялась, стараясь показать, что она человек современный и понимает, что Джон имеет в виду. Но, выходя из театра, она думала: «Ой, если бы Джон знал, если бы эти актеры знали! Им же в голову не придет, что она и вправду девственница! Господи, ну встретить бы, наконец, хоть кого-нибудь! Завертеться в водовороте. Начать новую жизнь».

В ту ночь Ева тихо лежала в постели, прислушиваясь к уличным шумам, доносившимся снизу. Ее глаза понемногу наполнялись слезами, слезы потекли по щекам и закапали на подушку. Подавленные рыдания сотрясали все ее тело.

Ева вспомнила про Марти Сакса, про то, как он разрыдался на глазах у всего класса.

Она понимала его.

— Вот она, Кэрри Ричардс! Она-то мне и нужна! — воскликнула Чарлин. — Как дела с книгой?

— Неплохо. У меня в последние три недели было так мало собеседований, что я только и делала, что писала. Исписала кучу бумаги. Скоро начну выстраивать сюжет.

— Лапуля, но я собираюсь оторвать тебя от писательских занятий. Есть дело, возможно, как раз то, что тебе нужно!

— Что такое?

— Очень важная рекламная кампания. Фирма подбирает себе девушку, которая станет образом товара. Если ты им подойдешь, будешь получать двадцать тысяч в год, не считая потиражных и оплаты дорожных расходов.

— Аллилуйя!

— Подожди. Я еще главное не сказала: тебе потребуется работать три дня в неделю — всего! И денег заработаешь, и время писать тоже будет. Поняла?

— Чарлин, эта работа просто должна достаться мне!

— Там много диалогов. И фирма, конечно, желает сначала сделать пробы. Так что беги к «Портеру и Триббл» за текстом, потом отправляйся к Берту Кнаппсу и работай с ним над этим текстом. Проба на следующей неделе.

— Чарлин, стучи по дереву!

— Уже стучу. Беги, кисуля! Вот тебе и решение всех твоих проблем!

Чарлин хлопнулась в плетеное кресло под китайским фонариком в заведении Элиота By — специалиста по тай-чи-чуань. Стена напротив увешана диаграммами инь и янь — мужского и женского начал, изображениями императрицы Кван-И, толстенькими Буддами. В углу на электрической плитке закипал чай. Под столом мирно дремали Курт и Уоррен, вполне безразличные к тому, какой урок только что был преподан их хозяйке.

Над столом склонился сам Элиот By — черный свитер, плотно облегающий шею, черные брюки, черная шапочка, очки в роговой оправе, усмешечка на губах.

— Для первого раза неплохо, совсем неплохо, — говорит он. Лицо без морщин, стройное, упругое тело тридцатилетнего мужчины, что-то животное и чувственное во всех движениях.

— У меня хороший учитель, а? Действительно неплохо для бабы моего возраста, Элиот?

Элиот стремительно распрямился.

— Никогда не упоминай это слово — возраст! В тай-чи-чуань можно обойтись без возраста.

— Все это и впрямь потрясает, — задумчиво сказала Чарлин, принимая чашку китайского чая. — А уж ты как потрясаешь! Ни морщинки на лице!

— Тай-чи-чуань. Сливки, сахар?

— Спасибо, ничего. Расскажи мне еще, дорогой. Я вся внимание.

Элиот наполнил собственную чашку.

— Тай-чи — очень древняя форма китайских танцевальных упражнений, предназначенных для сохранения телесного здоровья. Упражнения были выработаны в буддистских, даосистских и конфуцианских монастырях. Эти упражнения делали и императоры древнего Китая, и мудрецы, и монахи. Ежедневное повторение тай-чи дарует человеку вечную молодость. Более того, эти упражнения способны омолодить организм.

— Упражнения вызывают восхитительные ощущения, но скажи мне, Элиот, каким образом они омолаживают организм?

— Они способствуют приведению в равновесие чи, телесной энергии. Упражнения открывают заблокированные нервные центры, и энергия без помех течет по телу в гармонии с естественными телесными ритмами. Телу возвращается его природная динамика. Посмотри на меня.

На Элиота было приятно посмотреть. Высокого — для азиата — роста, оливковая кожа, мускулистое тело, прямые широкие плечи. Непроницаемые глаза за стеклами очков в роговой оправе.

— Посмотри на меня, — повторил Элиот. — Я ведь старый человек. Кто сейчас поверит, что всего десять лет назад у меня было брюшко, седина и скверное самочувствие? Благодаря занятиям тай-чи сейчас у меня тело здорового человека лет тридцати.

— Как ты думаешь, сколько мне придется заниматься, чтобы получить такой же результат? — спросила Чарлин.

— Около шести месяцев, мисс Дэви.

— Чарлин.

— Чарлин. Очень красивое имя. Так что, Чарлин, около шести месяцев систематических занятий, и вы станете моложе на десять лет. Через два года вы себя просто не узнаете, а лет через пять можете стать снова молоденькой.

— Меня особенно беспокоят икроножные мышцы. Они меня иногда подводят.

Элиот развеял ее тревоги грациозным движением руки.

— Могу обещать, что тело восстановится, вернется в естественное состояние. Люди не должны стареть. Старение, по сути, есть плод невежества. Китайские мудрецы, практиковавшие тай-чи, доживали до трехсотлетнего возраста. Занимайтесь тай-чи — и вы забудете о старости.

Он плавно и точно проделал движение тай-чи.

— Ну кто даст мне мои шестьдесят восемь лет? Никто. Это результат тай-чи.

— В жизни ни о чем подобном не слышала! Это же просто фантастика!

— Могу также предложить методики, связанные с тай-чи, — сказал Элиот, обнажая в улыбке двойной ряд крупных, желтоватых зубов. — Китайцы разработали ряд интересных методик, которые Запад медленно воспринимает. Акупунктура, например.

Он отпил из чашки.