— Женщине нужны поступки, женщине нужны доказательства. Слова ничего не стоят. От слов ни толку, ни смысла. И чем скорее ты это усвоишь, тем лучше. Пойми, Ева, в этом нет ничего плохого, так поступают на каждом шагу все женщины, которые хотят, чтобы их уважали. Женщине не пробиться в одиночку в этом мире, а особенно, когда она несет дополнительную ответственность за ребенка. Работой не проживешь — мы все много зарабатываем, но нам приходится много тратить.

— Не говори! Я понять не могу, откуда столько счетов!

— Ты не можешь себе позволить сражаться в одиночку и в то же время растрачивать себя на мужчину просто так, задаром. Как минимум, как минимум, я говорю, он должен в чем-то проявить свое отношение к тебе! Хорошо, вот ты видишь девушек в нашем агентстве, как, по-твоему, откуда у них деньги на дорогие квартиры, на украшения, на меха, на модную одежду наконец? Красивая женщина вправе рассчитывать на все эти вещи, она нуждается в них. Она в них нуждается хотя бы потому, что у всех окружающих они есть! Почему же ты должна отличаться от всех остальных красивых женщин на свете, почему у тебя не должно быть того, что есть у них? Не отдавай себя задешево, Ева, вот и все. Помни, что ты дорогого стоишь!

Ева задумчиво кивнула.

— Не сомневайся. И Долорес, и миллион других, включая меня. Не будь дурочкой, Ева.

Ева не пропустила ничего из сказанного Чарлин — она понимала, что Чарлин говорит ей дело.

В тот же вечер Ева поговорила с Брюсом о няне для Эндрю, и вопрос решился тут же — Брюс заявил, что охотно оплатит эти расходы.

«Ну что ж, — сказала себе Ева, — я тоже умею. Я становлюсь взрослой, умной женщиной».

«Дорогая Кэрри! Боюсь, что вынужден ответить отказом. Я даже не в состоянии прочитать твою работу, поскольку в последнее время мое зрение совершенно расстроилось. Я читаю не более часа в день и должен успеть прочитать все нужные мне вещи в этот краткий промежуток. Кроме того, мне вредно читать лежа. Так что извини. Надеюсь вскорости увидеть тебя.

Роджер.

Из глаз Кэрри закапали слезы.

На миг надежда покинула ее. Ей показалось, будто тяжкое бремя, давившее грудь, разрывает ее на части. Но через мгновение Кэрри пришла в ярость: Роджер такой же, как все плейбои этого города! Он и пальцем не пошевелит, если ему не пообещать чего-нибудь.

Ну и черт с ним! Она все равно не сдастся. Книга будет завершена, доведена до кондиции и опубликована — во что бы то ни стало! Кэрри верит в себя, что бы о ней ни думал старый козел, липовый писатель Роджер Флорной!

Тьфу! Роджер Флорной — старый пердун!

— Долорес, моя радость!

Рот Джинни растянулся в улыбке при виде Долорес, поспешно закрывавшей за собой дверь. Джинни сочно чмокнула ее в щечку и заключила в жаркие объятия.

— Моя красавица!

— Я не опоздала, ангелок?

— Ну что ты! Только что одиннадцать пробило. Слушай, а что если мы устроим себе вкусный ланч? Мы с тобой так давно не болтали.

— С удовольствием. Сразу после. Господи, до чего же мне мужика хочется!

— Заметно! — подтвердила Долорес.

— Желаю хорошо провести время.

— Постараюсь.

Долорес побежала вверх по лестнице. Через час она спустилась.

— Ну, как? Все нормально?

— Давно так здорово не было! Ну что, пошли поедим? Я просто умираю с голоду. Куда пойдем?

— Понятия не имею. Давай пойдем, куда глаза глядят, и поедим, где понравится, а? Тут поблизости полно ресторанов.

— Решено, пошли.

Джинни сложила губы кошелечком как бы в предвкушении сигареты, которую она выуживала из пачки. Когда она ее вставила в рот, губы захватили фильтр поистине непристойным движением.

Долорес вчитывалась в меню.

— Я всегда говорю: после такого «сеанса» хорошо заказать фондю.

— Это тебе хорошо, а у меня проблемы с проклятым желчным пузырем, в последнее время житья мне не дает.

— Не позавидуешь.

— С другой стороны, один разик можно, а? Ну, я тебе скажу, мартини тут подают высочайшего класса! Так, омары выглядят просто божественно, но я уже заказала этот «термидор». На кой, спрашивается, черт? А что это за морской петух, интересно? Рискуем?

— Благородное дело.

— Большое дело — благородство. Смотри, турнедо по-бернски, это же роскошно. С другой стороны, я и бычьи языки люблю!

— Муки выбора.

— Слушай, мне правду рассказали, что ты снова развелась?

— Абсолютно точно. В третий раз не везет.

— Ну, ты очень-то не переживай. — Не буду.

— Да, чуть не забыла, ты ведь, кажется, была знакома с этим Натаном Уинстоном?

— Ну?

— Ты, наверное, читала в утренних газетах о том, как он умер прошлой ночью? Так, вот нам и принесли закуски.

Долорес отпила небольшой глоток из своего бокала.

— Я не читала сегодня газет. Что с ним случилось?

— Откинул копыта у театрального подъезда, ожидая свою машину. Поднялся шум, тарарам, вызывали «скорую», повезли его в Бельвю, но не довезли. С ним была какая-то девка: не то актрисуля, не то модель.

— Похоже на него.

— Одна из его бывших жен — наша постоянная клиентка. Совершенно неуемная дамочка. Мальчики мне рассказывали, как она орет под ними.

Джинни зевнула, широко распахивая рот.

— Какое счастье, что я проложила эту звукоизоляцию. Хотя, если я тебе скажу, во что мне это обошлось…

Джинни с хрустом разжевала стебелек петрушки.

— Потрясающая метода у этого нового парня, у Бобби, — сказала Долорес.

Джинни громко отхлебнула мартини, посмотрела на улиток в своей тарелке и заметила:

— Ты еще Артура не пробовала.

— Артура?

— У него такой …

— Как интересно, — откликнулась Долорес. — Вообще-то я не любительница очень длинных, предпочитаю толстые, но, безусловно, стоит попробовать. Что я теряю в конце концов?

— На него сейчас буквально все записываются.

— Значит, он и впрямь оснащен чем-то особенным.

— Можешь мне поверить. Мой зодиакальный знак — Скорпион, да еще в доме Солнца, а мы, Скорпионы, в сексе понимаем толк!

Соус от улиток потек Джинни на подбородок, и она утерлась салфеткой.

— Нет на свете женщин более страстных, чем Скорпионы, уж это точно. Так вот, между нами, Скорпионами: Артура стоит попробовать.

— Ну, хорошо, запиши меня. Когда он свободен?

— Могу записать тебя на следующую пятницу, не раньше.

— Пойдет.

— Мне придется позвонить тебе насчет часа — у меня нет с собой записной книжечки, а так я не помню. Слушай, мои улитки что-то не очень. Не пойму в чем дело — то ли чесноку переложили, то ли еще чего-то. Официант! Официант! До чего же здесь поганое обслуживание.

Управляясь со своим омаром, Долорес оценивающе посматривала на Джинни: крупный нос с сальными крыльями, скверная кожа, которую надо бы немедленно напудрить, а вообще-то следовало бы сходить к доктору Бергману, чтобы он убрал все эти угри и прыщики. Краска с нижних ресниц осыпалась и размазалась под глазами. На указательном пальце Джинни красовался здоровенный синий сапфир, голова была увенчана каскадом кудряшек в стиле «маленькая сиротка Анна». Долорес подумала, было с недоумением: как можно носить такую замысловатую прическу и в то же время вести активную женскую жизнь, но скоро сообразила, что на Джинни парик.

— Мадам! — официант вежливо склонился над плечом Джинни.

— Неважно, уже все в порядке, — отослала его Джинни, забрасывая в рот очередную улитку.

Долорес заинтересовалась:

— Ты не находишь, Джинни, что официант из себя ничего, а? Пари держу, что он у тебя заработал бы гораздо больше, чем таская подносы. Почему бы тебе не взять его на работу?

— Как же. У него же крохотный. Я тебе не говорила, что могу определить размер члена по наклону плеч мужика и никогда не ошибаюсь? Передай мне хлеб.

— Прошу, Суп превосходный! Хочешь крутой?

— Спасибо, нет. Если говорить серьезно, то хороший мужик попадается все реже и реже. Прямо проблема!