Чарлин попыталась восстановить былую атмосферу дружелюбия между ними, привычный обмен сплетнями.

— Заходила миссис Дэниэл — второй раз! — начала она. — Желала выяснить, почему Луис получает мало коммерческой рекламы. Черт знает что — не друг сердца, так мамаша.

Рекс не сразу понял, о чем Чарлин, потом спросил:

— Друг сердца — это тот бандюга?

— Он самый. Такой приятный человек, вежливый, с мягкими манерами. Никогда и не подумаешь, что он крупный гангстер. Но что касается мамаши — это особый разговор! Ты же знаешь эту миссис Дэниэл, да, кисуля?

— Вообще-то я ее себе плохо представляю.

— Бледно-золотое норковое манто, бледно-золотые кудри, украшения, которые так и бьют в глаза. Он действительно проявляет заботу о даме. Ты же знаешь, они живут втроем.

Чарлин откусила сосиску, которую по ее заказу прислали из закусочной внизу, и скорчила гримасу.

— Гадость, а не сосиска. Отдам ее лучше Уоррену. Он их обожает и готов даже с горчицей есть.

Рекс смотрел на дверь Мартиты.

— Дел навалилось, пока тебя не было! — продолжала Чарлин. — Звонили из «Уолтера Томпсона», от «Варвика и Леглера», из «Уай энд Ар», запросы на коммерческую рекламу для Лесли Сэвидж, Билла Уинсента, Стэна Хэрриса, Уорнера Мак-Коннела, Сью Лавери. Съемка у Евы Парадайз — если будет погода. Ну и еще одно, — Чарлин понизила голос до заговорщицкого шепота: — Тебя хотела видеть Валери дю Шарм. Эта наглая баба никогда не угомонится!

Чарлин засмеялась, ожидая поддержки от Рекса — они же всегда одинаково относились к Валери дю Шарм.

Но Рекс кисло улыбнулся — так, из простой вежливости. Ни смеха, ни понимания с полуслова — ничего, что прочно соединяло их прежде.

— Она оставила коробку сигар для тебя, — смешавшись, закончила разговор Чарлин.

— Вот как.

Рекс потихоньку снова бросил взгляд в сторону кабинетика Мартиты.

— Ну, учитывая, что я все равно не курю… Слушай, кисуля, извини меня, я хотел бы проверить, как идут дела у Мартиты.

Чарлин могла бы побожиться, что прочитала в глазах Рекса нечто похожее на виноватость.

Мартита единым глотком допила мартини, повернулась к Рексу, стараясь получше рассмотреть его лицо в тускло освещенном баре.

— Послушай меня, мой дорогой, я тебе сразу сказала: мы с тобой можем стать большими друзьями. Ты мне по-человечески очень симпатичен. Даже, знаешь, я бы сказала, что испытываю вроде как сестринские чувства к тебе. Мне всегда хотелось иметь брата, а его как раз у меня и не было. Ну, тебе известно, что я люблю девочек, так твои забавы — они от меня в стороне. Но я хочу, чтобы ты мне объяснил: что с тобой происходит?

— В смысле?

— Ну, я хочу спросить: что, ты так и собираешься оставаться в рабстве? Чего ради? Я так понимаю — тебе хотелось бы получать удовольствие от жизни, разве нет?

— Неужели!

— Так брось все. Живи с кем нравится и сколько нравится, находи себе красивых мальчишек, ни в чем себе не отказывай — тебе ведь так хотелось бы жить?

— Так, — кивнул Рекс.

— Ну и все, мой дорогой, значит, в чем у нас проблема? У нас одна проблема — денежки нужны, и побольше! За деньги ты купишь себе все и всех. Когда платишь деньги, тебе все рады, тебя все приветствуют, тебя все замечают! Ну, права я или нет?

— Права, — согласился Рекс.

И тут Мартита раскрыла перед Рексом свой фантастический план, выполнение которого стопроцентно гарантировало Рексу обеспеченное будущее.

Чарлин столкнулась с Мартитой в туалете.

— Ты, сучка, — предупредила Чарлин. — Отскочи!

— Ты это о чем? — холодно справилась Мартита, не сводя с нее глаз.

— Дошли до меня сведения, что ты браконьерствуешь на чужой территории, девуля. Дошли до меня сведения, что ты звонила в рекламное агентство и договаривалась, кого пригласить для коммерческой рекламы. — Глаза Чарлин разгорались как угольки. — Кроме того, ты по просьбе фотографа направила трех лучших наших девушек на вечеринку за сорок долларов в час, чтобы они там разгуливали полуголыми. Учти, сучка, у нас работают модели, а не дешевенькие проститутки!

— Они могли бы и отказаться, если им не по душе такая работа, — холодно ответила Мартита.

— Как ты смеешь лезть не в свои дела? — возмутилась Чарлин. — Окрутить Рекса — это одно, но я-то тебя, старую коблиху, насквозь вижу, как стеклянную! Если у тебя появились мыслишки о том, что ты будешь тут главная, так чем скорее ты их выбросишь из башки, тем лучше для тебя. Да я бы тебя завтра отсюда вышвырнула, если бы нашла замену! Занимайся своей фотографией и не суйся в коммерческую рекламу. И не переходи границу! Держись своей территории, ясно?

— Почему, Рекс? В чем дело?

— Она знает, что делает, Чарлин. Она здорово разбирается в бизнесе. Она может заработать нам миллион.

— Дерьмо от нее будет, а не миллион.

— Ну, послушай ты меня! Я же знаю. А если ты хочешь, чтобы и твои деньги она вложила, так я с ней договорюсь.

— Нет уж, спасибо, — рявкнула Чарлин. — И сам ты еще пожалеешь, что впутался в аферу! Когда без штанов останешься.

— Лапуля, ты просто не понимаешь. У нее есть доступ к рыночной информации.

— Я тебя, Рекс, предупредила. Будь осторожен.

— Я знаю, что делаю. Перестань ты разговаривать со мной, как с маленьким ребенком, Чарлин. Я не собираюсь провести остаток жизни в рабстве. Мне нужен постоянный доход, столько-то в месяц. Мартита выполняет обязанности менеджера. У нее уже все рассчитано. Она заработает мне деньги. И я буду жить, как хочу.

— Хорошо, хорошо, Рекс. Но я согласна ее терпеть только при условии, что она держится в сторонке и не вмешивается в мои дела. Держи ее при себе. Я ее знать не желаю!

Ева занималась своим макияжем, когда Кэрри возвратилась с позднего собеседования по поводу рекламы кухонной политуры.

— Ты сегодня опять встречаешься с Марти? — спросила Кэрри.

Ева оторвалась от зеркала и положила кисточку для туши.

— Он мне очень нравится, Кэрри, но только я скажу тебе, что меня в нем расстраивает.

— Что?

— Он же простой таксист. Ну, ты же понимаешь: ни воспитания, ни престижа. Он в тысячу раз лучше и человечней всех этих лощеных плейбоев, но этого недостаточно. Что за черт! Неужели нельзя, чтобы у человека было и то, и другое, а?

— Ты ведь можешь сочетать и то, и другое. Лощеные плейбои не перестают звонить тебе.

— Я так люблю хорошо одеваться и ходить по интересным местам, — задумчиво говорила Ева. — Я же и сравнить даже не могу те места, куда меня водит Марти, с другими, где бывают богатые. Знаешь, это как падение — садиться в его такси, ехать в закусочную Фила Глюкенстерна на Делани-стрит или развлекаться у Ратнера, у Рапопорта и так далее. Когда у Марти вечерняя смена, он иногда возит меня поесть сандвичей в «Сцену», а самое роскошное место, какое он может себе представить, это «Русская чайная».

Ева откинулась назад и обозрела эффект от своих гримерных усилий.

— Как раз вчера мы с Марти ходили в эту «Русскую чайную», Кэрри. Официант принес нам это блюдо, от которого Марта просто умирает, — блины называется, и вдруг Марти указывает мне на человека за угловым столиком. Это, говорит, сам Леонард Бернстайн! Мне захотелось быстро залезть под стол или провалиться сквозь землю — я знакома с Леонардом Бернстайном, нас познакомили на приеме. Боже, как я перепугалась, что он увидит меня в обществе таксиста Марти, у которого на лбу написано, кто он такой, и начнет недоумевать — какого черта я тут делаю! Ох, да ладно. Хватит разговоров о моих делах, лучше расскажи, как книга продвигается?

— Ничего. Я закончила первый вариант и довольна, но продолжаю работать как бешеная.

— Ты никуда сегодня не идешь?

— Буду дома.

— Если бы только Марти добился успеха, — вздохнула Ева.

— Может быть, и добьется.

— Сомневаюсь.