— Познакомься с моими ребятками, — раздался низкий голос, исходивший из уст, намазанных ярчайшей, почти вульгарно-яркой помадой цвета фуксии. — Уоррен и Курт, названные в честь двух моих бывших мужей, еврея и немца. Привет, лапочка! Меня зовут Чарлин Дэви, а ты Ева, мне сказал Рекс. Обойди этих зверей и садись.

— Спасибо, — робея, проговорила Ева.

Собаки сами убрались в свой угол, а Уоррен решил подать лапу хозяйке.

— На место, Уоррен! — приказала Чарлин.

Ева не могла отвести глаз от невероятной женщины, сидевшей за столом, которая прямо источала энергию всем своим подобранным телом, даже кончиками ногтей, выкрашенных в золотой цвет. «Ей, должно быть, уже за шестьдесят, — прикинула Ева, — даже толстый слой грима не мог скрыть глубоких морщин на ее лице». Но Ева недолго их рассматривала: ее внимание было мгновенно захвачено поразительными глазами Чарлин — большими, ярко-зелеными. Цвету глаз в точности соответствовали изумрудные тени, подчеркнутые широкими черными штрихами по краю век. Ева не сомневалась, что в свое время Чарлин была красавицей, — она и сейчас держалась как женщина, привыкшая к всеобщему вниманию, будто не замечая, что сделали с ней время и жизнь.

— Ребятки у меня воспитанные, — похвалила Чарлин собак, — как они могут не быть воспитанными, если я месяцами пропадала с ними в собачьей школе! Но давай поговорим о тебе.

Ева отвечала на вопросы о своем возрасте, о своей семье и прочем, Чарлин же все это время не сводила с нее глаз, как бы стараясь заглянуть внутрь Евиного естества.

Наконец Чарлин вынесла заключение:

— Тебе есть чему поучиться: как одеваться, как краситься, как держаться и как вести себя, но в целом Рекс совершенно прав. К тому же ты обладаешь самым бесценным качеством — юностью…

Чарлин помолчала, потом продолжила другим тоном:

— Тебе рассказали, кто тут, чем у нас занимается? Нет? Хорошо, я занимаюсь манекенщицами и привожу их в соответствие с нашими требованиями. Это значит, что я должна заметить, что нуждается в корректировке — во внешности, в характере, в манере вести себя — и помочь исправлению этого. Уж не говоря о развитии профессиональных способностей. Ты, Ева, должна много чему поучиться, тебе не хватает стиля.

Чарлин вышла из-за стола и достала из шкафчика косметические принадлежности. Ева успела заметить, что там хранилось и спиртное.

— Начать хотя бы с макияжа, — возвестила Чарлин и стала покрывать лицо Евы жидким тоном. — Вся наша работа — это, по сути, постоянное самоулучшение. Поскольку твой товар — это ты сама, то ты и должна без конца изучать себя и исследовать свои возможности. Ты наслушаешься много чего по поводу твоей внешности и манер, но надо научиться воспринимать эти разговоры не как критику, а как обсуждение профессиональных проблем. Вот что, я к твоему лицу не привыкла, но ты скоро набьешь руку и научишься все делать сама. Постоянно экспериментируй с макияжем — тут нет предела…

Чарлин чуть отступила, оценивая свою работу, взялась за пуховку. Пудря Еву, она рассуждала о разнице между фотографическим и повседневным макияжем и о том, как можно быстро заменить один другим. У Евы лицо круглое, говорила Чарлин, идеальная же форма лица модели — овал. Однако умелым наложением теней, в особенности же темного тона вокруг челюсти, Евино лицо можно приблизить к желанному овалу, и на фотографиях оно будет идеально выглядеть.

Теперь румяна, объясняла Чарлин, их нужно накладывать под углом, который наилучшим образом подчеркнет линию скул… И, наконец, Чарлин прошлась по лицу Евы влажной губкой, что должно было закрепить макияж и придать ему некоторую прозрачность.

— Никогда не подрисовывай кончики бровей вниз, как у тебя было, потому что от этого глаза кажутся слишком близко поставленными, а все лицо как бы закрывается.

Чарлин положила на веки серую тень и тщательно обвела глаза жидкой тушью, пока Ева героически старалась не смаргивать.

— В дальнейшем с нужным гримом ты научишься справляться самостоятельно, — говорила Чарлин. — Тебе придется закупить несколько пар искусственных ресниц, потому что они очень быстро изнашиваются. Но без искусственных ресниц не обойтись, этого не может позволить себе ни одна модель!

Рот Евы был тоже видоизменен при помощи нескольких разных кисточек, после чего Чарлин взяла зеркало со своего письменного стола.

— Смотри! Ну, как ты себе нравишься?

Ева смотрелась в зеркало, едва веря собственным глазам.

Чарлин подчеркнула самое привлекательное в ней, лицо стало совсем другим, мимо такого лица уже нельзя было пройти, не обратив внимания на его красоту.

— Так как? — спросила Чарлин.

— Фантастика!

— Отлично. Макияж способен творить чудеса, и я рада, что ты это сразу поняла. Так, если ты в состоянии оторвать глаза от собственной красоты, нам нужно еще кое-чем заняться.

Чарлин вернула зеркало на стол и взяла в руки лист бумаги.

— Это список клиентов. Обойди всех, кого сможешь, по этому списку. Представься и договаривайся.

Ева взяла список.

— Здесь есть имена фотографов, которые снимают для каталогов, но есть и независимые ателье, многие интересуются пробами. С них и начинай, они помогут тебе составить альбом. После этого займемся композитом.

— А это что?

— Фотографии восемь на десять, на которых ты изображена в основных вариантах: крупный план, во весь рост, в вечернем туалете и в рекламе. Их брошюруют на четырех страницах, распечатывают и оставляют по экземпляру в фотоателье и рекламных агентствах. Вот посмотри!

Чарлин показала Еве готовые композиты, которые хранились в ее картотеке.

— Понятно.

— Ты сможешь использовать композит и для журналов, и для рекламы. В принципе, ты больше подходишь для коммерческой рекламы, но возможно, что мы тебе предложим сниматься и в каталогах. Для высокой моды ты слишком кругленькая и здоровенькая, да и росту тебе недостает. Высокая мода требует девушек определенного типа. Да, еще одно.

— Что?

— Очень важный момент: твой голос и акцент. Ты говоришь с легким нью-йоркским акцентом, и нам придется поработать, чтобы избавиться от него. Пока ты не освободишься от местного говора, мы не можем доверить тебе чтение коммерческих рекламных текстов.

— Понятно…

Еве и в голову не приходило, что она как-то не так говорит. А Чарлин продолжала:

— Когда я сталкиваюсь с девушкой, с которой стоит работать, я себя не жалею ради нее. У тебя, Ева, большие возможности, но и потрудиться нам с тобой предстоит немало. Я готова отдавать тебе и время, и силы, но при условии, что и ты готова трудиться не покладая рук. Готова?

— Конечно, мисс Дэви! Я так хочу всему научиться!

— Молодец. И не зови меня мисс Дэви. Я — Чарлин. А Рекс — просто Рекс, а не мистер Райан. У нас тут одна семья, и никаких формальностей не надо, Ева. Я рада, что ты правильно воспринимаешь критические замечания и готова идти навстречу. Это первый шаг к успеху. Еще я хочу послушать, как ты читаешь, но не сегодня.

Чарлин сняла несколько пьес с полки, уставленной книгами, и протянула их Еве.

— Дома поработаешь над отмеченными сценами и опять придешь через неделю. Я даю тебе достаточно времени, чтобы разобраться в них. Мне нужно составить представление о том, что и как у тебя будет получаться. Актрисой тебе быть не обязательно, но в наше время модели должны уметь справляться с рекламными текстами.

Ева забрала книги, и Чарлин протянула ей руку на прощание.

«Как все оказалось легко и просто!» — думала Ева, выходя из комнаты.

— Уоррен, сидеть! — прикрикнула Чарлин на пса, который, видя, что Ева идет к двери, решил, что и ему можно погулять.

Уоррен поджал хвост и послушно улегся под стол.

— Благодарю тебя, о, благодарю тебя, святая Юдифь, — пробормотала Ева, выйдя из агентства.

Чарлин достала припрятанную в картотечном ящике бутылку бурбона, сделала глоток и ощутила его теплую ласковость. Господи, что творится с ее нервами! Мало того, что на ней вся работа агентства, она еще должна присматривать за тем, чтобы Рекс не сорвался. Стоит ему выпить лишнего — он забывает обо всем, кроме своих гомосексуальных увлечений, а они бывают хуже запоев.