Слова сочувствия, высказанные братом, были встречены новой порцией слез и рыданий.

— Да, похоже, веселенькое Рождество нас ждет, — высказал свое мнение Джейсон.

Он встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате взад и вперед.

Именно в эту минуту в зал вошла домоправительница Дженни и, увидев молодого Гилберта, воскликнула:

— Вот это да, мистер Джейсон, ну и шикарный же у вас вид!

Праздничный ужин проходил в довольно-таки угрюмой обстановке. К этому времени Гилберт-старший стал приходить в себя после такого удара судьбы, когда рухнули отцовские надежды на благополучие в личной жизни дочери, и он переключил свое внимание на традиционный предмет своей гордости.

— Ты хочешь сказать, что тебе и в самом деле нравилось проходить начальную подготовку, Джейсон? — с восхищением спросил он.

— Боюсь, в каком-то смысле я даже немного перестарался. Мой командир части хочет, чтобы я остался и отвечал за одну из программ по физподготовке.

— А что в этом плохого?

— Ну, вообще-то перспектива провести следующие полтора года в Квонтико не приводит меня в дикий восторг. Но зато есть вероятность, что мне позволят поучаствовать в некоторых теннисных турнирах. В любом случае, такая служба гораздо лучше, чем у Эндрю, который, как я слышал, драит палубы на эсминце.

— Мне никогда не понять, почему он не пошел в офицеры, — заметил мистер Гилберт.

— Зато я его понимаю. Элиоты всегда были большими «шишками» на флоте — адмиралами и прочим начальством. Наверное, он почувствовал, что от него будут многого ждать. Вот почему, когда речь заходит о карьере, у меня по сравнению с ним есть некоторое преимущество.

— Это как? — поинтересовался отец, который в настоящее время являлся президентом одной из двух крупнейших электронных корпораций в мире.

— В отличие от Эндрю, болтающегося, как листик на тонкой ветке огромного семейного древа, нашу семью всего лишь одно поколение отделяет от тех, кто вышел из гетто.

— По-моему, некрасиво так говорить, — сделал замечание отец.

Если Джейсону Гилберту-старшему не изменяла память, никогда еще слово «гетто» не произносилось в их доме. Услышав такое, он почувствовал неловкость, особенно это слово показалось неуместным за рождественским ужином.

Он перевел разговор на более веселую тему:

— А как твоя голландская девушка, часто пишет?

— Не так часто, как хотелось бы, — ответил Джейсон. — Вообще-то пап, я бы после ужина позвонил ей — с твоего разрешения.

— Конечно, пожалуйста, — с облегчением произнес Джейсон Гилберт-старший, вновь устремляясь мыслями в будущее — прочь от недостаточно далекого прошлого.

Джейсон уволился из корпуса морской пехоты в начале августа 1961 года, поэтому он успевал добраться до Кембриджа и поступить в Гарвардскую школу права.

В начале своего срока он служил инструктором в школе начальной подготовки, а потом, в первую очередь из-за его бравого вида в военной форме, ему поручили заниматься вербовкой кандидатов в офицеры. В его обязанности входило ездить по университетским кампусам и убеждать студентов последовать его примеру и приобщиться к воинской славе, поступив в класс подготовки командиров взвода или, если не получится, хотя бы просто на службу в морскую пехоту.

В уме Джейсон сравнивал эти поездки для вербовки будущих морпехов с состязаниями по ловле рыбы. И как всегда, настроенный только на победу, он стремился вернуться домой с самым большим уловом. А когда командир сообщил, что он с честью справился и с этим испытанием, ему, хоть это и не стало неожиданностью, было приятно.

И все же, оставив военную службу, он почувствовал облегчение, и теперь его переполняло желание скорее взяться за юриспруденцию.

А еще ему не терпелось встретиться с Фанни. Их переписка длилась, не затухая, все двадцать четыре месяца, которые они не виделись.

Однако морская пехота Соединенных Штатов так и не предоставила ему нескольких лишних недель к отпуску, чтобы он смог поехать к женщине, на которой решил жениться. Похоже, это испытание разлукой продлится еще целый год — теперь уже учебы.

Опять письма. Снова телефонные звонки. Но сил терпеть — все меньше и меньше.

Существует старинная поговорка о том, как протекает учеба в Гарвардской школе права: в течение первого года там пугают вас до смерти. Во время второго — заставляют работать до смерти. А на третий год — надоедают вам до смерти.

То, что Джейсон, в отличие от большинства сокурсников, имел за плечами два года военной службы, изрядно помогало ему в тех случаях, когда приходилось сталкиваться один на один с этими ужасными профессорами из Школы права. Ведь по сравнению с любым сержантом-инструктором по строевой подготовке они выглядели людьми совершенно безобидными. Поэтому если Джейсон вдруг оказывался не в состоянии дать вразумительный ответ на занятиях, скажем, по составлению контрактов, то презрительная усмешка преподавателя казалась сущим благом: это же вам не сто отжиманий в полной амуниции.

Он также пользовался тем обстоятельством, что несколько человек из его выпуска 1958 года, имевшие отсрочку от военной службы, теперь учились на последнем курсе Школы и более чем охотно помогали своему славному сокурснику.

— Тебе надо бы вести дела в суде присяжных, — советовал ему Гарри Маквиг. — Ты же у нас красавчик — и рта не успеешь открыть, как все тетки в жюри уже твои. А мужиков они сами обработают. В выигрыше будешь всегда.

— Нет уж, — возражал Сеймур Хершер, — ему лучше специализироваться на бракоразводных делах. Все женщины так и будут валить к нему толпами, в надежде заполучить Джейсона в свою собственность.

Но Джейсон уже составил собственный план действий. Он годами обсуждал его со своим папой.

Во-первых, если ему удастся продержаться среди всех этих лучших умов в Школе права и не вылететь раньше времени, он постарается найти какую-нибудь должность клерка. Затем несколько лет общей практики в одной из престижных фирм в Нью-Йорке или в Вашингтоне. А все вместе это послужит трамплином для конечной цели — политической карьеры.

— Джейсон, — пошутил как-то Гилберт-старший, — я так уверен в твоем будущем успехе, что мне уже сейчас не терпится начать строительство дома в Вашингтоне.

Но юношеские грезы о будущей карьере теперь затмевались новой светлой мечтой — она придавала Джейсону силы, чтобы выдержать несколько суровых экзаменов по юридической практике в январе и пережить напряженную весну, когда заключительные экзамены по предметам становились все ближе и ближе.

Его грела мысль, что впереди — долгожданная встреча с любимой голландской девушкой, с той, которая улыбается ему с фотографии на письменном столе, и ей совершенно неважно, сдаст он эти экзамены или завалит.

Нельзя сказать, будто эти два с половиной года, пока они с Фанни не виделись, он вел монашеский образ жизни. Но, общаясь иногда с другими девушками, он всякий раз вспоминал о том, как хорошо ему было с ней.

И хотя в своих письмах она об этом не обмолвилась ни разу, он чувствовал, что она тоже считает дни до того момента, когда они наконец смогут быть вместе.

Вот почему Джейсон с радостью встретил наступление экзаменационной сессии. И если его сокурсники по мере сдачи тестов становились все мрачнее и озабоченнее, он с жадностью заполнял каждую синюю экзаменационную тетрадь, словно это очередная страница в паспорте, с которым он пройдет сквозь ворота Школы права и попадет прямиком в объятия своей любимой.

Во время долгого перелета в Амстердам Джейсон очень нервничал — он не знал, как все пройдет. Они ведь так давно не виделись. А вдруг он просто приукрасил их расчудесные отношения — от отчаянной скуки во время военной службы? И не обернется ли их встреча в аэропорту Схипхол сплошным разочарованием?

Увидев ее стоящей у выхода через таможню, он понял, что не обернется. Когда они поцеловались, он ощутил все то же волнение.