Я настроился потерять свою девственность.

Майк и Дик приехали в колледж, полные впечатлений о том, как они гуляли ночи напролет с нимфами разных национальностей и габаритов — на любой вкус.

Но желание быть как все и ничем не отличаться мешало мне попросить у них совета — как у одного, так и у другого, а если точнее, спросить у них чей-нибудь номер телефона. Ведь тогда я стану посмешищем для всего «Порцелина», не говоря уже об «Элиот-хаусе»: вся эта разудалая компашка, включая даже старых сплетниц, которые служат в столовой, обязательно начнет надо мной потешаться.

В отчаянии я даже подумывал, не посетить ли мне пресловутые бары в районе площади Сколэй в Бостоне, но так и не собрался с духом, чтобы пойти туда одному. Кроме того, сама мысль об этом внушала отвращение.

Кто бы мог мне помочь?

Ответ на этот вопрос стал для меня очевиден в первый же вечер, когда я вновь приступил к работе в библиотеке. Ибо там усердно трудился за своим столом Тед Ламброс — он-то мне и был нужен.

На этот раз уже Эндрю упрашивал Теда прийти к нему в комнату для очень важного разговора.

Тед был озадачен, поскольку никогда не видел своего приятеля таким взволнованным.

— Как дела, Элиот?

— Так себе. А как ты провел каникулы, Тед?

— Неплохо, если не считать того, что виделся с Сарой всего раза два за все время. А так работал, как обычно, в «Марафоне». Так что у тебя стряслось?

Эндрю ломал голову, как же ему начать разговор.

— Эй, Ламброс, ты умеешь хранить секреты? — спросил он.

— У кого ты спрашиваешь, Элиот? Мы же связаны с тобой священными узами арендатора и арендодателя.

Эндрю открыл еще одну бутылку пива и сделал большой глоток.

— Ты знаешь, я с восьми лет учился в частных пансионах. Девочек мы видели только таких, каких привозили к нам на чаепития с танцами, на утренники всякие. Ну, ты знаешь — обычно это маленькие жеманные принцессы-недотроги…

— Да уж, — подхватил Тед. — Наслышан о таких.

— А у вас в школе было совместное обучение?

— Конечно, это одно из преимуществ отсутствия денег.

— Значит, тебе наверняка было не так уж много лет, когда ты… начал спать с девушками?

— Да уж, немного, — ответил Тед, отнесясь к теме разговора с беззаботным легкомыслием: он явно не догадывался о причине терзаний Эндрю.

— А сколько тебе было лет, когда ты в первый раз… ну, ты понимаешь… попробовал?

— Ну, если быть честным, — ответил Тед, — то на самом деле, наверное, многовато. Мне было почти шестнадцать.

— С профи или дилетанткой?

— Брось, Элиот, за такие вещи не платят. Это была маленькая второкурсница по имени Глория — большая охотница до подобных дел. А ты?

— Что я?

— Сколько тебе было, когда ты утратил невинность?

— Тед, — промямлил Эндрю в смятении, — ты, наверно, сильно удивишься…

— Погоди, Элиот, неужели ты хочешь сказать, будто занимался этим со своей няней, когда тебе было одиннадцать?

— Хотелось бы. На самом деле это у Ньюола так все и было. Нет, я хотел сказать — черт подери, как мне стыдно! — что я еще ее не утратил.

В момент признания Эндрю боялся, что его друг вот-вот рассмеется. Но вместо этого Тед, задумавшись на мгновение, посмотрел на него с искренней симпатией.

— Неужели у тебя со здоровьем проблемы или что-то другое?

— Нет, никаких проблем, если не считать проблемой страх. То есть у меня было множество свиданий за последние несколько лет, и, думаю, во время некоторых из них можно было бы… вступить в связь. Но всякий раз мне не хватало духу, чтобы действовать. Ведь если честно, Ламброс, я совсем не уверен, что знаю, как это делается. То есть я прочел все книжки — «Любовь без страха», «Идеальный брак». Но все эти мысли уже так долго мучают меня, что я ужасно боюсь облажаться в решающий момент — если ты понимаешь, о чем я.

Тед покровительственным жестом положил руку Эндрю на плечо.

— Дружище, я думаю, тебе нужно то, что на языке футболистов называется «отработкой удара».

— Да уж. Но мне бы не хотелось тебя напрягать и причинять беспокойство.

— Эй, Энди, это же легко. Здесь, в Кембридже, полно цыпочек, с которыми я учился в школе. Для них переспать со студентом Гарварда, к тому же с утонченным парнем из «Элиот-хауса», — сплошная радость.

— Но, Тед, — ответил он с волнением в голосе, — только пусть они с виду не будут шлюшками. Меня же могут с ними увидеть. Ну, ты знаешь, в столовой или где-нибудь на свидании.

— Нет-нет. Тебе не придется поить их или кормить. Просто пригласишь к себе в комнату, а там природа сделает свое. И не беспокойся: та, про которую я думаю, очень даже хороша собой.

— Э-э, нет, не надо, чтобы была слишком хороша. Хочу начать свою карьеру с азов, а потом уже продвигаться. Если ты понимаешь, о чем я говорю.

Тед Ламброс рассмеялся.

— Энди, Энди, хватит строить из себя убогого пуританина. Все в этой жизни должно даваться легко. Слушай, может, подождешь меня завтра в двенадцать пятнадцать перед кафе «Бригхем»? Вот увидишь: эта маленькая блондинистая мороженщица — настоящий фейерверк.

Тед поднялся на ноги и зевнул.

— Слушай, уже совсем поздно, а мне утром к девяти. Давай до завтра.

Эндрю Элиот остался сидеть, будто контуженный. Он совсем не ожидал, что дело пойдет так быстро. У него же еще миллион вопросов, которые он хотел бы задать.

На другой день у дверей «Бригхема» он встретил Теда с явным раздражением.

— Где тебя носило, черт возьми? Я уже битый час жду.

— Да ну, я же вовремя пришел. У меня лекция в двенадцать закончилась. Да что с тобой? Ладно, пойдем, пора приниматься за дело.

— Погоди, погоди, Ламброс. Мне надо знать, что я должен делать?

Тед мягко ответил:

— Значит так, Элиот, просто входишь вместе со мной внутрь, заказываешь рожок мороженого, и, когда поблизости никого не будет, я представлю тебя Лорейн.

— А кто это — Лорейн?

— Это твой пропуск в рай, малыш. Она и в самом деле славная крошка и просто обожает гарвардских парней.

— Но, Тед, что мне говорить?

— Просто одари ее своей соблазнительной улыбкой и спроси, не желает ли она выпить с тобой после обеда. А Лорейн, на то она и Лорейн, обязательно согласится.

— Почему ты так уверен?

— Потому что она еще никому в своей жизни не сказала «нет».

Она появилась перед ними сразу, как только молодые люди подошли рассчитываться к стойке. Тед не соврал — девушка действительно была настоящей красавицей. Пока все дружески болтали, Эндрю не мог удержаться, чтобы не скользнуть взглядом туда, где у девушки была небрежно расстегнута пуговица на форменной кофточке.

Ух ты, подумал он, неужели это происходит со мной? Господи, надо было получше перечитывать все эти инструкции вчера.

— А в каком корпусе ты живешь? — поинтересовалась Лорейн.

— Э-э… в «Элиоте», — ответил он односложно.

Но затем, почувствовав на своих ребрах локоть Теда, добавил:

— Э-э… может, зайдете ко мне сегодня?

— Зайду, — ответила она. — Посещение разрешается с четырех, да? Я подойду в это время ко входу, там и встретимся. А теперь, простите, меня посетители ждут.

— Ну что? — спросил Тед, когда они снова оказались на улице. — Теперь-то ты готов?

Готов? Да он почти без чувств.

— Ламброс, — взмолился он, — ну пожалуйста, дай мне хоть пару советов. Как мне сделать первый шаг?

Тед остановился, когда они оказались в центре Гарвардской площади — среди гущи студентов, которые стеклись сюда к полудню.

— Энди, — милостиво произнес он, — скажи ей что-нибудь легкомысленное, вроде: «Лорейн, почему бы нам с тобой не пойти в спальню и не побаловаться?»

— А это не будет очень грубо?

— Господи, Элиот, она же не Дорис Дэй! [28]Этой девушке действительно очень нравится заниматься такими вещами с ребятами из Гарварда.