— Значит, мистер Мартен, вы исходите из того, что главной его целью был Нойс. — Коваленко отработанным движением руки поднял бутылку и разлил остатки водки по стаканам, потом протянул собеседнику его порцию. — Интересно, а у Форда были какие-нибудь мысли о том, чего этому Реймонду Торну было нужно от Нойса сначала в Лос-Анджелесе, а потом здесь, в Париже? Или по какой причине он мог убить Нойса?

— Если у него такие мысли и были, он ими со мной не делился.

— Та-ак. — Коваленко сделал большой глоток. — Что у нас имеется в наличии? Некий безликий подозреваемый и убийства без ясных мотивов. Почему он убил Нойса, почему убил Форда или Хэллидея? Единственное объяснение пока сводится к тому, что они видели его в прежнем воплощении. Кроме того, насколько известно всем остальным, этот человек мертв. Кремирован. Концы с концами не сходятся.

Мартен пригубил водки. Если и раскрывать перед Коваленко оставшиеся карты, то именно сейчас.

«Доверься русскому, — подсказал ему внутренний голос. — Поверь, он преследует собственные цели и не выдаст тебя Ленару».

— Если отпечаток пальца, оставленный на машине Дэна, принадлежит Реймонду, я могу однозначно доказать все, о чем говорил.

— Каким образом?

Мартен до конца допил водку.

— Хэллидей сделал компьютерную копию протокола об аресте Реймонда Торна лос-анджелесской полицией. Когда? Не знаю. Но там есть отпечатки пальцев и фотография преступника.

— Компьютерная копия… То есть диск?

— Да.

Коваленко уставился на него, не веря собственным ушам.

— Вы нашли это в его записной книжке?

— Да.

Улица Тюренн, 15.45

Продавец положил в пакет бутылку водки, а следом за ней солидный кусок сыра грюйер, бумажный сверток с тонко нарезанной салями и большой батон. Куплены были также зубная щетка, тюбик зубной пасты, упаковка одноразовых бритв и небольшой баллончик с кремом для бритья.

— Merci, — поблагодарил Мартен, расплачиваясь за покупку.

Выйдя из местного магазинчика, он свернул на улицу Нормандии и зашагал к отелю, в котором остановился Коваленко. В последние несколько часов заметно похолодало, поднялся ветер, пригнавший стадо темных облаков, из которых время от времени начинал сыпать снег. Руки быстро замерзли, изо рта валил пар. Было такое чувство, что он находится в Манчестере, а не в Париже.

Коваленко послал его в магазин пополнить запасы продовольствия и закупить туалетные принадлежности. А сам, вне сомнения, хотел в это время подробнее изучить книжку Хэллидея и папку Форда в надежде отобрать кое-что лично для себя, не прибегая к посторонней помощи. Оба прекрасно понимали, что Мартен мог просто уйти, несмотря на отсутствие паспорта. Чтобы подстраховаться на этот случай, русский сообщил ему, что три с половиной часа назад поезд «Евростар» прибыл в Лондон, но без Николаса Мартена, о чем лондонская полиция в считанные минуты уведомила Ленара. Вне себя от бешенства, Ленар тут же позвонил Коваленко — не для того даже, чтобы информировать его о случившемся, а скорее с целью «выпустить пар». Француз заявил, что расценивает поведение Мартена как личное оскорбление и объявляет общегородской розыск с целью арестовать мерзавца.

— Считаю своим долгом предупредить вас, чтобы вели себя поосторожнее. Так вы идете в магазин?

Вообще-то у Коваленко не было иного выбора. Буквально за минуту до ухода Мартена он запросил у Ленара дубликат досье по делу об убийстве Дэна Форда. Договорились, что документы будут немедленно доставлены в гостиничный номер. Русский особо подчеркнул, что ему нужно полное досье, с четкой фотокопией отпечатка, снятого с машины. Таким образом, было очевидно, что Мартену не следует находиться в комнате, куда в любой момент могут заявиться полицейские, а то и сам Ленар.

Размышляя об этом, Мартен брел, склонив голову и пряча лицо от порывов ветра и мокрых снежных хлопьев. Не менее очевидным ему представлялось и то, что нужно всерьез опасаться полиции, которая рыщет вокруг в надежде найти его.

Опасливо войдя в обветшавший вестибюль гостиницы «Сент-Оранж», Мартен отряхнул снег с головы и плеч. За гостиничной стойкой оживленно болтала по телефону маленькая женщина в черном свитере с изможденным лицом и седыми волосами-сосульками.

Он поймал на себе ее цепкий взгляд, когда проходил мимо. Она отвернулась, лишь когда он подошел к лифту и нажал на кнопку. Ждать пришлось около минуты, и Мартен заметил, что она снова пристально смотрит на него. Наконец дверь открылась, он зашел внутрь и нажал на кнопку этажа, где находился номер Коваленко.

Дверцы закрылись; лифт с натугой пополз вверх, скрипя и повизгивая на пути. Николас расслабился, получив возможность хоть несколько мгновений побыть один. Теперь, когда тебя никто не разглядывает, можно обдумать сложившуюся ситуацию. Помимо очевидных факторов риска, таких как Коваленко и французская полиция, было кое-что еще, что не давало ему покоя. Мысль эта терзала его с утра, и он жалел, что не может обсудить ее с леди Клем. В душе нарастало ощущение, что Ребекка не сказала ему всей правды, когда он предыдущим вечером наконец получил возможность поговорить с ней в отеле «Крийон». Ее рассказ о том, как она уснула в ванне, выпив бокал шампанского, не показался ему искренним. Наверняка с ней приключилось что-то еще.

Что именно? Она не могла или не хотела говорить об этом. Может быть, у нее есть любовник? Но сейчас не время быть легкомысленной. Не время, если на свободе бродит Реймонд. Нужно как-то внушить ей, что необходимо всегда быть начеку, сознавая, где и с кем ты находишься. Необходимо…

Громко ухнув, лифт резко остановился. Дверцы разошлись в стороны, он выглянул в коридор. Пусто. Мартен осторожно вышел из кабины и направился к двери номера Коваленко.

Внезапно им овладела неуверенность. Полицейских машин на улице не было. Прибыл ли посыльный от Ленара или еще нет? Или, может быть, уже ушел? А что, если этот человек приехал в машине без опознавательных знаков и сидит сейчас у русского?

Мартен подошел к двери и прислушался.

Ничего подозрительного.

Выждав еще несколько секунд, он постучал. Ответа не последовало. Отлучался он ненадолго, а русский ничего не говорил о том, что тоже собирается выйти на улицу.

Снова постучал — безрезультатно. Наконец Мартен решился и толкнул дверь — она оказалась незапертой.

— Коваленко? — с опаской позвал он.

Никто не ответил, и Николас шире приоткрыл дверь. В номере никого не было. Лэптоп русского лежал на кровати, рядом — его пиджак. Мартен вошел, плотно притворив за собой дверь, и поставил пакет с покупками на стол. Так где же Коваленко? Полиция приходила или нет?

Сделав еще шаг, он увидел, что из-под пиджака русского детектива торчал большой желтовато-коричневый конверт с печатью парижской полицейской префектуры. Затаив дыхание, Мартен вытащил его и открыл. Страниц пятьдесят убористого текста и с десяток фотографий места преступления, первым в пачке был снимок отпечатка среднего пальца со штампом: «Pièce à conviction #7».[23]

— Это наверняка будет вам интересно, — раздался за спиной голос с характерным акцентом.

Николас резко повернулся: Коваленко стоял в двери, держа в руке компьютерный диск.

— Где вы были?

— В туалете. — Русский вошел и захлопнул за собой дверь.

— Видели? — Мартен кивком указал на диск.

— Сравнил ли я два отпечатка? Да.

— И что же?

— Сами посмотрите.

Коваленко подошел к кровати, вставил диск в компьютер и отступил на шаг. Экран заполнила схема отпечатков пальцев Реймонда из лос-анджелесского досье. Коваленко навел курсор на изображение правой руки и щелкнул, потом отдельно выделил средний палец и наконец дошел до квадратика с командой «увеличить». Один предельно четкий отпечаток разросся на весь экран. Мартен поднес к экрану увеличенный фотоснимок и почувствовал, как у него учащенно забилось сердце: каждая линия, каждая завитушка, каждый изгиб на обоих изображениях идеально совпадали.