— Спрашиваю вас еще раз, мистер Мартен: кто эта девушка? Как ее зовут?

— Ее зовут Ребекка, — ответил Мартен совершенно бесцветным тоном. Он рассказал им все, что мог, и сверх того ничего не расскажет. — Я не работаю ни на ЦРУ, ни на какую другую организацию. Я студент университета Манчестера. Меня пригласила в Давос на ужин приятельница, преподавательница этого университета. Ее отец — сэр Роберт Родс Симпсон. Я вышел прогуляться по снегу, поскользнулся на горном мосту и упал в реку. Потоком меня унесло вниз. Поранился боком об острый камень или сучок затопленного дерева. В конце концов выбрался из воды и потерял сознание. Там, на берегу, кто-то меня нашел, кажется, девочка. В ее семье я и оказался. — У Мартена перехватило горло, но он закончил: — Хотите верьте, хотите нет, но все, что я вам рассказал, — правда.

Молчание длилось дольше обычного. Мартен по шорохам догадался, что люди в комнате переместились. Дознаватель подался вперед. Запах табака стал сильнее.

— Вот вы сами задайте себе вопрос, мистер Мартен, — ровно вымолвил гортанный голос, — а стоит ли рисковать жизнью, продолжая лгать? Готов ли я отдать жизнь за это свое вранье?

Опять наступила тишина. Оставалось только гадать, что у них на уме. Жесткая полоска, стягивавшая кисти, внезапно куда-то исчезла. Послышался звук удаляющихся шагов, хлопнула дверь, щелкнул замок. Он быстро сорвал шарф с глаз. Но это мало помогло: в комнате, куда его привели, было темнее, чем ночью.

Мартен неуверенно поднялся на ноги и попытался нащупать дверь. Его руки обшарили сначала одну, потом другую стену. Через некоторое время они набрели на деревянную панель. Неловко тыча в темноте пальцами, он взялся за дверную ручку и покрутил ее. Она подалась, но дверь не открылась. Крутанул сильнее, но результат остался тем же. Нащупал дверные петли — привинчены надежно. Нужны молоток и зубило, на худой конец отвертка — иначе не сорвешь.

Попытался пройтись по комнате и едва не упал, споткнувшись о стул. Сел.

Он находился в большом чулане или какой-то внутренней темной комнате. До него изредка слабо доносился городской шум, где-то тихо гудели автомобили. И больше ничего. В наличии имелись стул и непроглядная тьма. Плюс костюм — тот самый, который ему любезно предоставил Александр Кабрера. В этом смокинге Мартен вышел из бального зала виллы «Энкрацер». С тех пор наряд изрядно помялся и изорвался. Он ощупал лицо. Это была уже не просто щетина. У него начала отрастать настоящая борода.

Кто-то повозился немного, и дверь отворилась. В проеме проявились три мужских силуэта. Во всяком случае, столько ему удалось насчитать в коридорном полумраке.

— Пойдем, — сказал знакомый резкий голос с акцентом.

— Какой сегодня день? Какой месяц? — спросил Мартен, пытаясь выведать хотя бы минимум.

— Молчать!

Двое из пришедших быстро выступили вперед, взяли за руки с двух сторон и вывели из комнаты. Краем глаза он заметил еще двух человек в вязаных шлемах, дожидавшихся в коридоре. На глаза вновь надели повязку. Подвели к лестнице, которая теперь вела вниз. Прошли три лестничных марша. Коридор, дверь… В лицо резко ударил свежий морозный воздух. Мартен с жадностью вдохнул его.

— Помочитесь, — приказал голос, — быстро!

Его подтолкнули к стене. Заплетающимися пальцами он расстегнул брюки. Это было очень кстати. Мочевой пузырь, того и гляди, лопнет. Мартен уже устал барабанить в дверь, умоляя, чтобы его вывели в туалет. На его просьбы никто не откликнулся, и он уже был готов сходить прямо на пол. Но не успел, потому что за ним пришли. До чего же хорошо облегчиться…

Едва он закончил и застегнул брюки, сильные руки снова подхватили его с боков и повели по брусчатке. Затем приподняли его и передали во множество других рук. Раздался грохот закрываемой подъемной двери. Все вдруг дернулось и поехало вперед, и он едва устоял на ногах. Его кисти были вновь связаны. Чужие руки схватили его и уложили лицом на пол. Запахло пылью. Все стало понятно: он находился в кузове грузовика, на каком-то ковре. Грузовик снова дернулся, набирая скорость. Мартен почувствовал, как край ковра накрыл его плечи, а потом его перевернули — один раз, другой, третий…

«Господи, — ужаснулся он, — в ковер закатывают…»

Вскоре эта процедура прекратилась. Все стихло — только двигатель урчал да водитель переключил передачу. Они поехали по гладкому шоссе с хорошей скоростью.

Москва. Четверг, 30 января, 18.20

Конверт прибыл через тринадцать дней после того, как инспектор полиции кантона Цюрих Вир отправил его по почте. Бумажный прямоугольник лежал на столике в коридоре, когда Коваленко пришел домой.

— Папочка! — с радостным криком встретила его девятилетняя дочь Лена. — Угадай, что я сегодня делала в школе.

— Не знаю. — Коваленко взял конверт в руки. — А что ты там делала?

— А ты угадай!

— Да разве угадаешь? Вы чего там только не делаете.

— Все равно угадай.

— Ну рисовала.

— А ты откуда знаешь?

— Угадал.

— А это что такое?

— Не знаю. — Коваленко вертел конверт в руках, не вполне уверенный, что с ним делать.

Ирина Маликова велела ему принести диск сразу же, как только тот придет по почте. И передать ей лично в руки. В любое время суток — хоть днем, хоть ночью. С чего бы, если всего за секунду до того она втолковывала ему, что «первый со времени революции царь всея Руси не может быть уголовником, тем более серийным убийцей»? Итак, диск попадает в ее руки. Но что она с ним собирается делать?

С другой стороны, а что он сам может сделать с этим диском? Ведь не только в России, но и во всем мире только и разговоров, что об Александре Кабрере. Да еще о сестрице Мартена (сводной, как неизменно подчеркивается всякий раз), которая неожиданно оказалась представительницей высшей европейской аристократии.

Как поступить в такой обстановке? Ему приказано отдать диск немедленно. А вдруг за ним уже следит собственное ведомство, чтобы убедиться, что он неукоснительно исполнит инструкцию? Может быть, службе почтовой безопасности дано указание отслеживать корреспонденцию, которая может поступить на его адрес из Европы? В подобном случае о прибытии диска тут же будет доложено кому надо.

Так какая у него есть альтернатива? Пойти на риск и сделать себе копию диска? А после попытаться раздобыть отпечатки пальцев новоиспеченного царя. Работать самостоятельно с целью доказать, что их обожаемый Александр Романов — на деле свихнувшийся убийца Реймонд Оливер Торн.

Есть крохотная вероятность того, что такую копию снял и сохранил Мартен, если все-таки остался жив. Рискнул потерять работу, а то и попасть в тюрьму ради того, чтобы они смогли добиться чего-то вдвоем. Однако такая версия выглядела откровенно слабой, потому что Мартена не было в живых, а самого Коваленко отозвали в Москву, по сути лишив всякой возможности заниматься этим расследованием. Главный следователь ожидала доставки товара. А он держал этот товар в руках.

— Ну папа! — нетерпеливо окликнула его Лена. — Ты чего?

— Думаю.

— О моем рисунке?

— Да.

— И что там нарисовано?

— Лошадь.

— Не-ет, человек.

— И я, наверное, должен угадать, что это за человек?

— Ох, какой ты недогадливый, — захихикала Лена и потащила его за руку на кухню. Татьяна возилась у плиты, стоя к ним спиной. За столом уже сидели сыновья Олег и Константин, заметно проголодавшиеся.

Лена схватила листок, лежавший на краю мойки, и спрятала за спину. С озорной улыбкой посмотрела на отца:

— Это портрет. Ты этого человека хорошо знаешь.

— Мама, наверное?

— Нет.

— Ну, тогда Олег?

— Нет.

— Костя?

— Нет.

— Послушай, Лена, не могу же я перечислить всех людей на свете.

— Ну, попробуй отгадать в последний разочек.

— Да ладно уж, скажи.

— Ты! — С торжествующим криком Лена выставила вперед рисунок, который представлял собой весьма острую карикатуру на Коваленко. Большие глаза на широком лице с окладистой бородой. А под всем этим — большой живот.