— А детектив рядом с ним — тот, кто расследует убийство?

— Да, — кивнул Форд, — инспектор Филип Ленар.

— Дай ключи, я подожду тебя в машине. А ты возвращайся туда и постарайся что-нибудь разузнать. Тем более что Хэллидей тебя хорошо знает.

— Он будет спрашивать про тебя.

— Нет, он будет спрашивать про Джона Бэррона, — усмехнулся Мартен, — а его ты не видел с тех пор, как уехал из Лос-Анджелеса.

Мартен машинально изучал приборную доску «ситроена».

Джимми Хэллидей. Что бы ни говорили официальные лица из управления полиции, можно было предвидеть, что они пошлют кого-нибудь в Париж, услышав об убийстве, почерк которого не мог не заставить вспомнить Реймонда. А Хэллидей знал обо всем, что связано с Нойсом больше, чем кто-либо еще. Если предположить, что убийство Нойса заставило полицию Лос-Анджелеса вернуться к делу Реймонда, они уже наверняка обнаружили исчезновение всех связанных с ним материалов, и это не могло не натолкнуть их на мысль о том, что преступнику удалось каким-то загадочным образом покинуть больницу. Теперь же, когда все записи, касающиеся его, исчезли, а сообщники либо уничтожены, либо пропали без вести, и нынешняя его ипостась никому не известна, он, поправив здоровье, снова принялся за реализацию своего плана — с того самого места, на котором его так бесцеремонно прервали.

Швейцария, Невшатель, то же самое время

Ребекка впервые увидела его в середине июля, когда немногочисленная группа осматривала Юру, а еще через пару недель они встретились за обеденным столом в доме Ротфельзов. Он знал, что Ребекка является пациенткой Юры, и выказал неподдельный интерес к практикуемым там психотерапевтическим программам. Они провели вместе около часа, разговаривая, а затем играя с детьми хозяев дома, и под конец Ребекка уже знала, что он влюблен в нее. И все равно прошел еще целый месяц, прежде чем он взял ее за руку, и еще один — прежде чем поцеловал.

Эти месяцы до того момента, когда они впервые прикоснулись друг к другу, стали для девушки настоящей пыткой. Один взгляд рассказал ей о его чувствах, и с этого момента ее собственные чувства начали разгораться подобно костру, до тех пор пока любовь Ребекки к нему не стала такой же сильной, как его, а может, даже превзошла ее.

Александр Кабрера был для нее самым прекрасным мужчиной из всех, которых она знала или когда-либо видела. Для нее не имело никакого значения ни то, что тридцатичетырехлетний высокообразованный и весьма успешный бизнесмен был на десять лет старше ее, ни то, что он являлся работодателем Жерара Ротфельза.

Этот аргентинец владел и руководил корпорацией, которая разрабатывала и строила трубопроводы, а также обеспечивала их эксплуатацию почти в тридцати странах мира. Ее штаб-квартира находилась в Буэнос-Айресе, а в Лозанне — филиал, координирующий деятельность компании на европейском континенте. Поэтому Александр наведывался в Швейцарию каждый месяц, хотя у него был офис и в Париже, в постоянно арендованном номере люкс отеля «Риц».

Относясь с огромным уважением и к самой Ребекке, и к обязанностям, которые она выполняла в доме его подчиненного, а также не желая вносить сумятицу в деятельность филиала корпорации в Лозанне, неизбежной в том случае, если поползут сплетни и пересуды, Александр настоял на том, чтобы они с Ребеккой встречались тайно от всех.

Вот уже на протяжении четырех месяцев их встречи происходили именно так, втайне, когда он приезжал по делам в Лозанну или когда ему удавалось уговорить Ротфельзов отпустить девушку на один, два или три вечера. Влюбленные отправлялись в Рим, Париж или Мадрид, останавливались в разных отелях, Ребекку привозил и отвозил специально арендованный автомобиль с шофером. Более того, они еще ни разу не оказывались в одной постели. Это, по словам Александра, должно произойти только в их первую брачную ночь, и ни секундой раньше. А в том, что она будет, не было никаких сомнений, тем более что Кабрера поклялся в этом тогда же, когда впервые поцеловал ее.

В этот день, одевшись потеплее, поскольку январь выдался холодным, Ребекка сидела на скамейке у замерзшего пруда поместья Ротфельзов и наблюдала за вверенными ее заботам ребятишками — трехлетним Патриком, пятилетней Кристиной и шестилетней Колеттой, — которые учились кататься на коньках. Через двадцать минут они вернутся домой. Потом девочки будут заниматься музыкой, а затем — итальянским с преподавателем, приходящим по вторникам и четвергам. Патрик же останется с ней. В четыре часа по средам и пятницам приходил учитель русского языка и после урока с детьми занимался еще час с Ребеккой. К этому времени девушка уже освоила испанский, итальянский и французский и теперь делала столь же впечатляющие успехи в русском. А вот немецкий с его горловыми звуками давался ей с трудом.

Вечером из Буэнос-Айреса для участия в деловом ужине в Сент-Морице приедет Александр, после чего ему предстояло вернуться в Париж. Хотя они и разговаривали по телефону ежедневно, видеться им приходилось нечасто, и сейчас Ребекка всей душой рвалась в Сент-Мориц, чтобы хоть немного побыть рядом с любимым. Однако его положение главы крупной компании, напряженный график, а также добродетельно-требовательный подход к их отношениям делали эту встречу невозможной. И Ребекке оставалось лишь согласиться с таким положением вещей, точно так же как она приняла тайный характер их встреч. «Когда настанет время соединить наши жизни, родная, об этом узнает весь мир», — сказал он ей, а до этого момента об их любви должны знать только они, а также ограниченный круг избранных: Ротфельз, его жена Николь, Жан-Пьер Роден, телохранитель Александра, следовавший за ним повсюду, словно тень, и выполнявший все его поручения.

Правда, существовал еще один человек, для которого отношения между Ребеккой и Александром не являлись секретом, — леди Клем. Она познакомилась с Александром, когда навещала Ребекку в доме Ротфельзов в сентябре. Затем встретила его еще раз, в Лондоне, в Альберт-Холле, на благотворительном вечере по сбору средств в пользу клиники «Бэлмор». Тогда Александр сделал фонду весьма щедрое пожертвование, оговорив при этом, что оно предназначается в основном на нужды Юры.

В третий раз они встретились еще через несколько месяцев, когда Клем опять навестила Ребекку в Невшателе. К этому времени роман между Ребеккой и Александром уже был в самом разгаре. Девушка призналась ей в своих чувствах к прекрасному Александру, но при этом умоляла держать все это в секрете, даже от Николаса:

— Брат слишком зациклен на том, чтобы защищать меня от всех и всего.

Он может отреагировать на это сообщение слишком эмоционально и, возможно, даже решить, что такой влиятельный и всемирно известный человек, как Александр Кабрера, намерен использовать его сестру в качестве игрушки. Кроме того, Александр и сам настаивает на том, чтобы отношения между ними пока сохранялись в тайне.

— И знаешь, — с озорной улыбкой добавила Ребекка под конец их разговора, — если Николас может крутить с тобой роман по секрету от всех, почему у меня не может быть то же самое с Александром? Пусть это будет чем-то вроде игры. — Девушка снова улыбнулась. — Договорились?

Клем, рассмеявшись, кивнула головой.

Вот почему Мартен ничего не знал ни о составленном против него девичьем заговоре, ни о любви, которую носит в сердце его сестра.

Париж, бар «Леклюз Мадлен», площадь Мадлен. Тот же день, вторник, 14 января, 14.30

Дэн Форд набрал номер, а затем протянул Хэллидею свой мобильный телефон и взял бокал с бордо, дожидаясь, пока Джимми переоформит свой обратный билет на другую дату, чтобы задержаться в Париже еще на несколько дней.

Они приехали сюда из парка Монсо на такси двадцать минут назад. Хэллидею захотелось выпить, а Форд намеренно увел его подальше от парка, то есть от Мартена, и надеялся, что тот увидит их, поймет, что происходит, и просто-напросто поедет на левый берег, туда, где находилась квартира Дэна и Надин. Выяснить, сделал ли это Мартен или нет, и видел ли он их вообще, было невозможно. Не исключено, что Мартен до сих пор сидел в машине, тщетно дожидаясь своего друга.