– На помощь, – успела крикнуть она.

Чья-то ладонь плотно зажала ей рот. Даниэла отчаянно отбивалась от наседавших на нее троих мужчин, пока не потеряла сознание от тяжелого удара по голове.

Прошло немало времени, прежде чем Даниэла пришла в себя. Она попробовала встать на ноги и едва не потеряла сознание от резкой боли внизу живота. Даниэла громко вскрикнула. Через некоторое время она еще раз попыталась встать, и вновь острая боль пронзила ее живот.

Наконец неподалеку послышались шаги. На счастье Даниэлы, мимо проходил какой-то мужчина. Она попыталась окликнуть его, но из ее груди вырвался только слабый стон. Однако запоздалый прохожий услышал его и подошел к Даниэле. Он осторожно помог ей подняться и, узнав, где она живет, отвел ее домой.

Увидев кровоподтеки на ее лице, Мария и Дора сразу поняли, что случилось несчастье. Через несколько минут Даниэла уже сидела в машине, мчавшейся в клинику, а Мария звонила по телефону доктору Каррансе, чтобы сообщить ему о случившемся.

…Доктор Карранса вышел из палаты и усталым жестом провел ладонью по волосам. Увидев его, Мария бросилась к нему с вопросом:

– Доктор, как она?

– Честно говоря, я не могу сказать вам ничего обнадеживающего. Беда не в том, что с ней произошло на улице, а в том, что у нее резкое обострение панкреатита, поэтому у нее такие боли.

– Доктор, скажите, насколько это серьезно? – обеспокоенно спросила Мария.

– Все зависит от развития воспалительного процесса. Если он пойдет на убыль, ничего страшного не случится. Но в случае дальнейшего обострения она может умереть.

Приехав в офис, Хуан Антонио прошел к себе в кабинет. Сегодня он не мог сосредоточиться на текущих делах, мысли о работе не шли ему в голову, события вчерашнего дня не давали ему покоя. Хуану Антонио нужно было поделиться с кем нибудь своими переживаниями. Не долго думая, он вызвал секретаршу и попросил пригласить к нему Мануэля.

Однако не успел Мануэль закрыть за собой дверь, как она вновь широко распахнулась, и в кабинет вбежал Федерико. Не говоря ни слова, он остановился у стола, из-за которого как раз выходил Хуан Антонио, и, размахнувшись, ударил его кулаком в лицо.

Мануэль бросился вперед, чтобы задержать Федерико, но тот вдруг опустился на стоявший рядом стул и разразился горькими рыданиями:

– Я больше не буду здесь работать, – голос Федерико дрожал от горя, – я беден, но у меня есть достоинство. А вы и дальше можете покупать Летисию на ваши деньги. – Федерико на минуту замолчал. – Пусть ей будет хорошо с вами. Пусть вам обоим будет хорошо.

Федерико встал и тяжелыми шагами вышел из кабинета.

– Вот еще одна жертва твоего безрассудства, – сказал вслед ему Мануэль. – Летисия никогда не могла понять, как Федерико любит и уважает ее.

Хуан Антонио хотел что-то сказать в ответ, но в это время в кабинете появилась Сония. Хуан Антонио бросил на нее сердитый взгляд и спросил:

– Ты тоже будешь оскорблять меня? Ведь ты, наверное, уже встретилась с Даниэлой.

– Да, в клинике, – ответила ему сестра. – Ты так увлекся своей подружкой, что даже не знаешь, что случилось.

Вернувшись из клиники, Мария решила сообщить Монике о том, что произошло с Даниэлой. Она позвонила Маргарите, чтобы узнать у нее адрес Альберто. Вскоре Маргарита сама поехала к ней, и они вместе отправились искать Монику.

Мария с тяжелым сердцем рассказала своей любимице об измене ее отца и о том, что случилось с ее приемной матерью. Моника молча слушала ее и, только когда Мария, закончив свой печальный рассказ, собралась уходить, тихо произнесла:

– Этого не может быть.

– Не верь ей, – посоветовал Альберто, – Даниэла все это выдумала специально, чтобы встретиться с тобой.

– Мне незачем лгать, – возмущенно ответила Мария. – Пусть твоя совесть подскажет тебе, как поступить.

После ухода Марии, Моника, недолго думая, отправилась в клинику. В палате она застала Джину и Ханса, сидящих в изголовье постели Даниэлы. Увидев Монику, Джина резко встала, стараясь не допустить, чтобы Даниэла увидела дочь.

– Что тебе здесь надо? – сухо спросила она.

– Мама! Что с тобой? – Моника бросилась к постели Даниэлы, не обращая внимания на Джину.

– Убирайся, – слабым голосом ответила Даниэла и вновь уронила голову на подушку.

Моника, опустив голову, вышла в коридор. Она подошла к Марии и, уткнувшись головой в ее плечо, заплакала.

– Даже в такие минуты она не желает расстаться со своей гордостью, – горько сетовала она.

– Ты путаешь гордость с достоинством, – со вздохом ответила Мария. – Неужели ты до сих пор не поняла, как плохо ты поступила?

– Ты неправа, – возразила Моника. – Уверяю тебя, мне очень хорошо с Альберто.

Увидев, что Мария не согласна с ней, Моника поспешила сменить тему разговора:

– Я хочу, чтобы ты сообщала мне о ее здоровье, Мария. Я не успокоюсь до тех пор, пока она не поправится.

– Ты на самом деле переживаешь за нее? – недоверчиво спросила Мария.

– Как ты можешь в этом сомневаться? – возмутилась Моника. – Ну допустим, она меня больше не любит, но я-то все равно ее люблю.

С этими словами Моника поцеловала Марию в щеку и попрощалась.

Мария долго смотрела ей вслед. Она только что убедилась в том, что Моника до сих пор смотрит на многое глазами ребенка.

– Даниэла, я пришел попросить у тебя прощения. Умоляю тебя! Я знаю, что не заслужил его, но я люблю тебя! Люблю тебя, как не любил никого на свете!..

Даниэла приоткрыла глаза. «Странный сон», – подумала она, повернув голову. У ее изголовья, наклонившись, стоял Хуан Антонио и, не отрываясь, смотрел на нее.

Даниэлу охватил гнев. Она приподнялась на подушках и бросила ему в лицо:

– Убирайся! Я не хочу тебя видеть!

Ее голос звучал негромко, но в нем чувствовалась решительность. Хуан Антонио глубоко вздохнул. Честно говоря, он и не надеялся на другой прием.

– Даниэла, я прошу… – начал он, но она не дала ему договорить:

– Пусть уходит! Уведите его! – лицо Даниэлы вдруг сделалось белым, как мел.

– Она очень переживает, а ей нельзя волноваться, – сказала на ухо брату Сония.

– Я тебя понимаю, – тихо сказал Хуан Антонио, обращаясь к жене, – прости меня. – И, еще раз тяжело вздохнув, медленно вышел из палаты.

Даниэла не видела, как ушел ее муж. Она отвернулась к стене, и ее плечи затряслись от рыданий. Сония опустилась на колени и стала осторожно гладить ее волосы.

– Успокойся, успокойся. Он уже ушел, – Сонии было до того жаль Даниэлу, что она была готова сама заплакать.

Летисия чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Ее попытки вернуть Хуана Антонио не приносили успеха. Он все реже бывал у нее и их встречи становились все короче. Летисия уже больше не пыталась привлечь к себе Хуана Антонио своими ласками и поцелуями. Теперь она только укоряла его за то, что он слишком легко расстался с ней. В отчаянии Летисия говорила Хуану Антонио, что Даниэла, оказавшись в больнице, вряд ли выйдет оттуда такой, как прежде. Она старалась почаще напоминать, что может родить ему ребенка. Однако, несмотря на всю свою проницательность и изощренную хитрость, Летисия не могла уяснить одного: чем хуже она говорит о Даниэле, тем дальше удаляется от нее Хуан Антонио.

Сидя одна в своей квартире, Летисия теперь часто думала, в каком положении она оказалась. Ведь оставшись без работы, она оказалась в полной зависимости от Хуана Антонио. Правда, он, как порядочный человек, обещал и дальше поддерживать ее материально. Но что ему стоило взять обратно свое обещание? Летисия содрогалась от мысли, что ей придется вернуться домой. Она живо представляла, как встретят ее родные. Перед мысленным взором Летисии вставало лицо матери, полное торжествующей злобы, ехидная ухмылка ее ненавистного брата, грустный укор в глазах отца.