Очевидцы «освобождения» передали свои рассказы детям. Эти дети — в том числе и мои родители (люди поколения 50-х годов). Это им сегодня по 50–60 лет, и они вспоминают москалей, как чуму из-за Буга.

Многим коренным жителям Силезии, которые спокон веку трудились на родной земле, прилепили ярлык немца, фолькс-дойча, коллаборанта. Только потому, что война не сделала их беженцами, позволила остаться в родном доме.

Этот текст я посвящаю всем ослам, пишущим бред о «польских солдатах Гитлера», жизнь которых проходит приятно, в оплёвывании всего польского…

PS Томаш был мобилизован в войска Вермахта насильно — он не был добровольцем…

PPS От него осталась одна фотография: молодой парень в «пустынном» светлом мундире…

Примечание. Шестеро солдат были убиты и похоронены на местном гражданском кладбище по воле приходского священника. Их «удалось» похоронить ещё и потому, что были известны их имена и фамилии. Сейчас происходит замена шести могил общим обелиском.

http://stoje-z-boku-i-patrze.salon24.pl/56448,index.html

Mój pra-dziadek w Wehrmachcie.

КОММЕНТАРИИ

Adas

— Текст хороший, один лишь недостаток — написано слишком уж с современной перспективы. Потому что, например, в 39-ом, наверняка, 90 % жителей (польской) Верхней Силезии свободно говорили по-немецки. Ощущении национальности тоже было свободным. Восхищённые (особенно в самом начале — когда Гитлер победил безработицу, а люди с польской стороны бежали на немецкую) порядком в Германии, наверняка, искренне.

Przedwieczorny

— Красивые, молодые, культурные солдаты, благодаря которым у детей был шоколад, уничтожили несколько миллионов человек только потому, что их собственная страна показалась слишком маленькой.

Grim Sfirkow

— Но это не специфика Верхней Силезии. Описание освобождения, которое ты привёл я знаю с Мазовша и Подкарпатья. Мнение то же самое: при немцах было нелегко, но немцы (Вермахт) не убивали так просто, ни с того, ни с сего. Они, вообще, были цивилизованные в крайнем случае, водку забрали, поскандалили, но они были предсказуемы. Сайгон начался, когда вошли русские. И всюду одни и те же воспоминания: грязь, вонь, нищета, болезни, насекомые, воровство абсолютное.

Stoję z boku i patrzę

— To Przedwieczorny.

Молодые, культурные, с шоколадкам вовсе не уничтожили сколько-то там миллионов человек. Никто сегодня не знает, откуда эти миллионы взялись. Тех, которые утверждают, что «миллионов» не было, преследуют по всей Европе по статье, фривольно названной «освенцимской ложью». И преследуют их в самом прямом смысле (см. случаи Ратайчака и Ирвинга)…

Только Гроссы имеют монополию на правду (Гросс, автор книг об антисемитизме поляков и преступлениях против евреев в Польше — прим. перев.), для них гонорары за изданные книги, для них Пулитцеровские премии и другие награды. Все, кто думают иначе, это фашисты или гиены Холокоста… А скорее, и то, и другое (ведь одно другого не исключает)…

Rapacz

— «Красивые, аккуратные немецкие парни, элегантно подстриженные, всегда выбритые, в начищенной обуви».

Пётр Укланьский на этом миллион долларов заработал (Польский фотограф и режиссёр, живущий в США. Прославился выставкой «Нацисты», представлявшей польских актёров в ролях немецких офицеров времён Второй мировой войны. Когда выставка была в Варшаве, её демонстративно уничтожил Даниель Ольбрыхский, чей портрет там тоже был — роль в фильме Клода Лелюша «Одни и другие». — прим. перев.).

Mr Gumby

— To Przedwieczorny.

Простые истории. На примере двух семей.

Случай 1 — польский комиссар по плебисциту (чиновник, помогавший при проведении плебисцита, в данном случае, видимо, имеется в виду плебисцит 1921 года в Верхней Силезии о присоединении к Германии или к Польше, — прим. перев.) после раздела Силезии перешёл на польскую сторону, после «объединения» в 39 году его схватили немцы. Из его сыновей один умер в Освенциме за участие в польских организациях, двое, мобилизованные в войска Вермахта, пропали на востоке.

Случай 2 — шахтёр из Микульчиц вернулся домой из Сибири в 1956 (тогда здесь уже была Польша). Один брат не вернулся с восточного фронта, другой был выпущен из лагеря в рамках, так сказать, компенсации (!).

Пан Przedwieczorny, если бы этим неудачникам, пропавшим на войне с москалями, повезло чуть больше — вы бы с той же лёгкостью упрекали их в принадлежности к парням, которые убили несколько миллионов человек? Потому что, если бы они были на пару лет старше, то сидели бы в лагерях — за Польшу.

Przedwieczorny

— Ответ Stoję z boku i patrzę и Mr. Gumby.

Вы хотите сказать, Панове, что если бы эти молодые, красивые, культурные, которые детям шоколадки дарили, остались у себя дома, то война всё равно бы началась, сама во себе? Одним словом, нападение на Польшу в 39-ом — это были превентивные действия, предупреждавшие ещё большую трагедию?

Оригинальный взгляд на Вторую мировую войну.

Tarantula

— Загнать джинна в бутылку!

Недавно я писал об этих демонах, которых пробуждают ради достижения сиюминутных целей. Я думаю, поражение такого стиля проведения исторической политики было столь ярким, что метод, который должен был противопоставить одну часть общества другой согласно внутренним этническим разделам, сам себя окончательно скомпрометировал.

Mr Gumby

— To Przedwieczorny/

Я лишь хочу сказать: если бы вы были в Верхней Силезии во время войны, у вас были бы все шансы присоединиться к этим красивым парням, независимо от ваших убеждений.

Przedwieczorny

— To Mr Gumby.

А я о фальшивом образе, представленном к тексте нашего хозяина. Что не отменяет того, что вы правы. Просто мы пишем о двух разных вещах.

Przedwieczorny

— To Stoję z boku i patrzę. Когда я писал о миллионах, то не имел в виду исключительно жертвы немецкого концлагеря в Освенциме, а все жертвы немецкой агрессии 1939–1945 лет.