http://makroman.salon24.pl/72434,index.html

Makroman Rzeź na Wołyniu, czyli — czy to się może powtórzyć?КОММЕНТАРИИSawa

— Другой взгляд.

Интересный вывод… мне с ним тоже трудно полемизировать. Несколько дней я собираюсьЮ чтобы написать об огромных депортациях поляков с Кресов (восточные земли Польши до Второй мировой войны, в настоящее время — территории Украины и Белоруссии, прим. перев.) в глубь России. Это столь же страшное преступление, как Катынь и Волынская Резня. В XX веке мы пережили несколько апокалипсисов. То, что мы живы и всё больше значим в Европе и в мире это почти чудо.

Emisariusz IV

— Волынь можно оставить историкам, Катынь нельзя?

Оригинальный взгляд. Очередной Михник, защищающий палачей ОУН-УПА?

Оба события важны, и трудно решить, которое важнее, но известно, где больше людей убито. Человек — это человек, не важно, крестьянин, ребёнок или образованный офицер. Они должны жить, они имели ПРАВО НА ЖИЗНЬ, и надо кричать на весь мир об этих преступлениях, так, как это делают евреи. Причём история преступлений в Кельцах и Едвабне (еврейские погромы во время войны и после войны — прим. перев,) СОВЕРШЕННО ИНАЯ, чем еврейская версия, но это уже другой вопрос…

Mohort

— В современной Европе нет места фашистской идеологии. Страна, которая допустила бы нечто подобное, была бы абсолютно скомпрометирована.

Mohort

— Относительно каинова преступления. Сегодня я выложу текст, касающийся этой темы.

Name44

— При всём уважении, у тебя в голове всё перемешалось, и ты несёшь вздор.

Катынь — это преднамеренное военное преступление, вооружённый солдат убивает беззащитного узника. Почти «гуманная, безболезненная» экзекуция. Об этом надо кричать.

Волынь — это бесконечность невероятной жестокости, издевательство над женщинами и детьми. Ты слышал о «кесаревых сечениях» штыком, когда не рождённый плод умирает рядом с матерью с распоротым животом?

Ты не открыл Америки, украинцы — генетически самый близкий нам народ. Это была «гражданская война», а они самые жестокие.

Там резнёй тоже руководили коммунисты. Об этом надо вопить!!!

НЕ БЫЛО СИММЕТРИИ МЕЖДУ ЖЕСТОКОСТЬЮ УКРАИНСКОЙ И ПОЛЬСКОЙ.

Sawa

— Mohort,

«В современной Европе нет места фашистской идеологии. Страна, которая допустила бы нечто подобное, была бы абсолютно скомпрометирована».

Факты, к сожалению не подтверждают твоего тезиса. Классические этнические чистки и жестокий геноцид мы видели в войнах, сопутствовавших распаду Югославии.

Другой пример — русские в пыль перемололи танками Грозный, столицу Чечни, народ в большинстве жестоко уничтожили… оставшихся поработили.

Eine

— Автор, писать о таких вещах, как холокост поляков, совершённый украинцами, можно в двух случаях: если кто-то был свидетелем этого холокоста и чудом уцелел, либо после основательного изучения серьёзной литературы по этом вопросу (источников, а не журналистской болтовни). После прочтения статьи у меня создалось такое впечатление, что автор не исполняет ни того, ни другого условия. Хуже того — текст написан так, что спровоцировал чудовищный вывод о «гражданской войне». Принимая во внимание, что в этом событии (холокост поляков, совершённый украинцами) было убито около 80 тысяч людей (не вооружённых солдат) — так писать о нём, значит оскорблять память невинных жертв.

http://65-lat-temu.salon24.pl/72233,index.html

MohortWielki tekst Rafała Ziemkiewicza

Пятничное «Мы всё забыли» Рафала А. Земкевича является, может быть, важнейшим текстом в его жизни. Не потому, что автор, со свойственной ему неумолимой логикой обнажил низость и глупость до сих пор бытовавшего подхода польской элиты к вопросу увековечивания трагедии Кресов. Не потому, что бескомпромиссно назвал зло злом, а геноцид геноцидом. Не потому, что в своей статье обнаружил такое знание темы, какого не найдёшь среди его коллег по перу. Не потому, что напомнил о постоянно замалчиваемой годовщине. Потому что во влиятельных СМИ он, кажется, сделал это… первым.

Насколько я помню, польские СМИ не любили касаться темы геноцида, совершённого националистами из ОУН и УПА, а если и писали, то невнятно, типа «проливалась кровь побратимов, а виноваты и те, и эти». Любая попытка сказать правду или возродить память о том преступлении кончалась бешеной атакой, обычно со стороны «Газеты Выборчей». Это она специализировалась в статьях с названиями «Памятник ненависти», «Примирение под угрозой» или «Украинцы оскорблены», собирала подписи против создания памятника замученных «кресовиков», доходила даже до защиты украинских эсэсовцев из SS-Galizien. Неслучайно фундаментальный «Геноцид» Семашко, труд основополагающий в этом вопросе в Польше, не дождался рецензии в газете Михника. Зато дождался пасквиля Славомира Сераковского, певца коммунизма, человека, подвергающего сомнению организацию Великого Голода, под характерным названием «Мы хотим другой истории» (GW № 135 от 11.06.2003).

Но объяснять лживость и молчание элиты влиянием «Газеты Выборчей» было бы слишком просто. Хотя бы потому, что подобные взгляды существовали до того, как появилась GW. Скажу больше, его невозможно объяснить, и даже мне, неплохо знающему истоки вопроса, явление это кажется чем-то таинственным, магическим, каким-то колдовством. Обширную статью на эту тему написала доктор Люцина Кулиньская, однако, и она не исчерпала темы. Смею утверждать, что это явление, которое нуждается в своём исследователе. Исследователе, которому придётся вгрызаться в фобии, комплексы и стереотипы, бытующие в определенных кругах и даже в отдельных личностях. А что должны сказать простые крестьяне, главные жертвы этого геноцида, не способные понять равнодушия Польши (не говоря уж о мире) к одному из самых многочисленных и жестоких геноцидов XX века, узнав о том, что они сами виноваты, ибо были «оккупантами Украины», и, словно этого мало, их палачам ставят сегодня памятники? Просто жалуются, что их создал «худший Бог».

Независимо от причин, удалось загнать всех, кто говорил правду об этом геноциде, в гетто национал-радикалов, фанатиков, как выразился RAZ, и вытеснить эту трагедию из национального сознания. Как писал свидетель, аковец Анджей Жупаньский, в начале 90-х никто не хотел с ним разговаривать о доказательствах, им собранных, воспринимая их как недостоверные, субъективные и антиукраинские. Нам говорили, особенно политические партии, к которым мы обращались, что это проблема историков. Но ни один институт не собирался заняться этим белым пятном.

Не интересовались этой темой ни телевидение, ни кинематография. Сценарий Мад Дога «Цисна-47» (Цисна — деревня в Бещадах, в 1946 году её жители пострадали при нападении отряда УПА, прим. перев.), который похвалил сам Зыгмунт Калужиньский, оставил равнодушными кинематографистов. Они не верили, что такое могло произойти в действительности. Кажется, что в свободной стране возникла «подпольная пресса», занимающаяся поисками правды о преступлениях на Кресах. С одной стороны, семинары «Польша-Украина», противоречивые, мало результативные, но нужные хотя бы по той причине, что они обратили внимание украинских историков на существование проблемы, с другой стороны, кресовые организации и связанные с ними историки-любители, совершающие то, что не в состоянии сделать профессиональные историки. А в официальной прессе — глухая тишина или недоговорки, манипуляции и даже ложь.