– Опаньки! – возопил де Невиль, – Какие люди! Пришвартовывайтесь, господин де Бражелон!

Господин де Бражелон ''пришвартовался''.

– Ты опять за старое?

И щелкнул себя по шее.

– Я?! Да ну, Рауль, ты что! Ни Боже упаси! Ни в одном глазу!

– Говори-говори! Что под подушкой прячешь?

– Микстуру.

– Как же, микстуру. Так я тебе и поверил.

– Вы сомневаетесь в моей искренности, сударь? Позвольте заметить, что ваши подозрения необоснованы.

– Поменьше пафоса, побольше цинизма -

Пьянчуга Невиль заработал клизму.

– Вот язва, – сказал Оливье, – Погоди же!

С военного совета смотался адъютант

И лопает на палубе фруктовый провиант.

– Если бы…- вздохнул адъютант.

– Не понял, – удивился Оливье, – Я имел в виду твои апельсинчики. Самое то!

– И не поймешь. Что с пьяным говорить.

– Знаешь, Рауль, это не очень-то по-товарищески! Я тут валяюсь, дохну со скуки, и ни одна свинья из нашего хваленого Пиратского Братства не наведается проведать страдальца! И тебе меня, несчастного, ни капельки не жалко?

– Дела были, – сказал Рауль холодно, – И док велел тебя не беспокоить. А насчет жалости – смотри не спейся.

– Да какие у вас дела, скажи на милость? Греть брюхо на палубе и трепаться – вот ваши дела. Конечно, один черт, где подыхать от скуки – в гором одиночестве, как я в этой богадельне или в вашем милом обществе, господа Пираты, но сути дела это не меняет.

– Ничего ты не знаешь, Оливье. Пока ты тут валялся, мы работали как проклятые. Но теперь, слава Богу, все закончили.

– Что же за важное дело вам помешало проведать страждущего друга, господин виконт? Пираты Короля-Солнца драили палубу? Или паруса штопали?

– Пожалуй, драить палубу и штопать паруса легче. Работа, которую мы выполняли…

– ''Корона'', насколько я понимаю в морском деле – парусное судно. Галеон. Если бы ''Корона'' была галеасом, я еще мог бы предположить, что наш милый герцог посадил вас на весла.

– Скажешь тоже – на весла! Веслом махать и то легче, чем переводить документы Отцов Святой Троицы. После этого действительно хочется напиться… в хлам.

– Какие такие документы?

– Потом расскажу. Когда протрезвеешь, – и Рауль перешел на пиратский жаргон, – А ты лыч налил с утра пораньше.

– Ну иди, сдай меня доку!

– Сдавать я тебя не буду, и ты это отлично знаешь. Но ''микстуру'' я конфискую до лучших времен.

– Да пошел ты подальше со своими лучшими временами! Заладил как попугай ''до лучших времен''! Не сегодня-завтра придем в Алжир, будут там лучшие времена, держи карман.

– Это просто выражение. Что касается Алжира, то сегодня еще нет, а завтра уж наверняка. Народ уже закопошился. Вещи собирают помаленьку. Круиз подходит к концу. Разнежились мы тут. Оливье! Ты что, поэтому пьешь?

– Почему – поэтому?

– Из-за Алжира? Забей! Прорвемся! Это тебя я говорю!

– Почему я пью, тебе не понять.

– Объясни, может и пойму.

– Не могу я объяснить. Дай-ка ''микстуру''.

– Ром? Опять? Где ты его раздобыл?

– Ямайский. Контрабандный.

– Эн-Зе? Тогда был шторм.

– Я еле выпросил эту бутылочку у милейшего г-на де Сабле. Какой милый юноша этот де Сабле! И я, болван, когда-то хотел драться с ним! Он сегодня с утра зашел, спросил, не надо ли мне чего-нибудь. И, поскольку док разрешил посещения, любезный помощник капитана протащил сюда контрабандой контрабандный ром. Двойная контрабанда получается. А ты, как какой-то таможенник.

– Получишь ты свой ром, успокойся. Я не собираюсь выливать в море двойную контрабанду. Но сначала, пока ты хоть что-то способен понять…

– Да я все способен понять! У тебя какие-то новости? Что новенького на нашем корыте?

– ''Корыто'' прет в Алжир со скоростью от семи до девяти узлов.

В фордевинд ''Корона''прет, – заявляет Гугенот.

Врешь, ''Корона'' прет бакштаг, ошибаешься, дурак, – новый дистих Сержа.

– И пусть себе прет, – сказал Оливье, – И что?

– Сегодня утром к нам подошло торговое судно, и мы приняли на борт одного таинственного пассжира. А капитану отдали наши документы, так как судно возвращалось в Европу.

– А что за таинственный пассажир? – с любопытством спросил Оливье.

– Я его видел только мельком. Кажется, какой-то священник.

– Из Братства Святой Троицы?

– Вот уж не знаю. Но у меня сложилось впечатление, что наш новый пассажир не тот, за кого себя выдает, а какая-то важная персона. Судя по тому, как с ним разговаривали герцог и капитан.

Но это не моего ума дело. Вроде бы ученый или медик. Когда этот путешественник, представившийся как ''отец Сильван'', знакомился с экипажем, я сам разговаривал с капитаном.

– С Вентадорном?

– С испанцем, с того корабля. Я отдал ему наши бумаги и объяснил, что к чему… Пассажиром занялся герцог, а тут подошел де Сабле и поведал, что ты изнываешь от скуки и хочешь меня видеть. У меня как раз выдалась свободная минутка, и вот я здесь.

– И вот ты здесь. Так какого же черта ты злишься?

– Я не злюсь. Но ты и так из-за своих неумеренных возлияний вышел из строя на несколько дней. А нам пригодилась бы твоя помощь.

– Переводить ваши бумаги?

– Наши бумаги! Это очень важные документы. Раньше мы не отдавали отчета, насколько все серьезно. И вот что меня беспокоит,

Оливье… Если ты и на суше будешь продолжать вести такой образ жизни…

Оливье икнул. Рауль выразительно посмотрел на него и покачал головой.

– Да не буду я! – заверил Оливье.

– Дай мне договорить. Не перебивай, пожалуйста. Ты начальник охраны герцога. Это большая ответственность. Если, не дай Бог, по твоей вине с Бофором что-нибудь случится, ты мне больше не друг.

Понял?

– Я и так тебе не друг, – хрипло сказал Оливье.

– Я пытаюсь объяснить, а ты обижаешься. Ты не можешь быть выше каких-то мелочных обид? Мы не первый год знаем друг друга, и я считаю, что на тебя можно положиться, тебе можно доверять. Как и славного малого де Сабле, меня встревожило твое внезапное алкагольное отравление. Извини, если я как-то не так выразился, но как прикажешь понимать твои слова?

– Дай р-р-рому, Р-р-рауль! – попросил Оливье.