Рауль тихо выругался и вернул де Невилю бутылку. Оливье сделал жадный глоток. Рауль снова завладел ''двойной контрабандой''.

– Я отвечу на твой вопрос. Я пью, чтобы не думать, какая я сволочь. Я хотел быть твоим другом, Рауль. Ты отличный парень. Тебя все очень уважают. Ты…

– Я тупой! Я не понимаю, к чему ты клонишь?

– Это все из-за меня! Если бы не я, ты сидел бы у себя дома, и не ввязался в этот долбаный Девятый Крестовый Поход! Как говорил там Франсуа Вийон? ''Нет, лучше побалдеть, ребята, дома''. Вот потому-то я и пью. И все, что ты говоришь об опасной ситуации в Алжире и о документах Отцов Святой Троицы камнем ложится на мою грешную душу! Сволочь я! Сволочь самая распоследняя!

– Да ты глупец, мой бедный Оливье! При чем тут ты? Успокойся, и не вздумай проливать слезы, подобно милашке Вандому. Пьяные слезы.

– Вандом плачет не по пьянке.

– Вандом вообще не пьет. И правильно делает. Что же до моего решения увязаться с герцогом в – как я тогда трепался – Джо – Джу-

Джижелли, думка эта посетила меня на несколько минут раньше, чем ты попался мне на глаза. А когда я узнал, какая милая компашка собирается штурмовать Джо – Джу – Джиджелли, то решил, что без меня вы уж точно не обойдетесь. И теперь эта милая компашка превратилась в Пиратское Братство. Я вообще этого не хотел! Я подыхал от тоски. Но вы сами свалились мне на голову.

А вообще-то – спасибо за то, что вы есть. И есть наше Братство.

– Братство Пиратов Короля-Солнца, – сказал Оливье.

– Да, – повторил Рауль, – Братство Пиратов Короля-Солнца, и о нас – чтобы мне пропасть! – в скором времени услышит все Средиземноморье! И пусть меня повесят, но, выражаясь на пиратском жаргоне, мы надерем задницы работорговцам-реисам. долбаным наследникам Хайр-эд-Дина!

– И Драгут-Реиса, – добавил Оливье, – Надерем, ясное дело! Твоя правда, командир! По такому случаю – давай!

– Что ж, – проворчал Рауль, – Дела закончены, буду твоей нянькой, лучше сказать, сиделкой.

– Сиди, сиди, ''сиделка''! Из тебя сиделка, как из меня…

Но Оливье находчивость изменила, он так ничего и не придумал.

– Деградация, – насмешливо сказал Рауль.

Де Невиль не уловил насмешку и осторожно потянулся к бутылке.

– Полная деградация, – все так же насмешливо сказал Рауль, даже несколько язвительно,- Дай бутылку.

– Ты?

– Да, я! Все… тебе меньше достанется.

– Да ты деградируешь, дружище!

– Деградирую! Черт возьми! Закуска есть?

– Увы, – вздохнул Оливье, – Я слопал все угощенье. Впрочем, на закуску остроумная максима одного нашего знаменитого современника: если не всегда можно есть, то пить всегда можно!

– Дурацкая максима, – заметил Рауль, – Крепкие напитки надо пить залпом и сразу закусывать – это сказал гасконец.

Оливье расхохотался.

– Но наш уважаемый гасконец и предал гласности цитируемую мной максиму, дружище! А ты говоришь, дурацкая… Бьюсь об заклад, ты откажешься от своих слов, когда узнаешь автора афоризма!

– Д'Артаньян? Применительно к нему – не такая уж и дурацкая.

В юности гасконец был очень беден.

– Холодно, господин де Бражелон! Мимо! Автор афоризма – Атос!

Ну, как, ''дурацкий'' афоризм?

– Сдаюсь. Беру свои слова назад. Просто как-то не верится – неужели у мушкетеров были дни, когда им есть было нечего?

– И у нас будут – когда провиант подъедим, а выпивка останется.

А закусывать будем… песнями, стихами, афоризмами.

– Духовной пищей, – сказал Рауль.

– А что? Гасконец частенько нас угощал своими хохмами и афоризмами Атоса. Разве ты не замечал, что твой отец иногда изрекает потрясающие афоризмы?

– Конечно, замечал. Но у него есть афоризмы и повеселее.

– Так поведай!

– Не припоминается. Вспомню, поведаю. Если не всегда можно есть, то пить всегда можно… Да… Печально.

– Почему – печально?

– Эти слова могут быть девизом отчаявшихся голодных бедняков.

– ''Отчаявшиеся голодные бедняки'' стали успешными респектабельными господами, и их столы ломятся от закусок и изысканных вин. Фортуна! – заявил Оливье.

– Закономерность, – сказал Рауль.

– Ты не веришь в счастливую случайность? – спросил Оливье.

– Я верю в объективную закономерность. Победа зависит и от расчета и от случая.

– За нашу Победу и за нашу Фортуну! – провозгласил Оливье, снова завладев заветной бутылкой.

– Тебе лишь бы напиться.

– Не ворчи, Рауль, меня вновь посещает моя… ''бухая'' Муза!

А все-таки жаль… что вина… на донышке. Но есть еще выпивка на нашем суденышке.

– Бездонная бочка, – сказал Рауль.

– Неиссякаемый источник, – сказал Оливье.

– Источник иссяк, – заметил Рауль.

– Пересох родник, и Муза улетела, – Оливье выбросил в окно пустую бутылку, – Быстро мы ее приговорили.

– А все-таки это свинство, – вздохнул Рауль, – Ведь де Сабле принес тебе ром из Эн-Зэ.

– Ну и что? Мы же пили ром после шторма.

– Помнишь, что тогда сказал капитан? Ром – для раненых.

– Все обитатели посудины в добром здравии. Даже я, – сказал Оливье, почесав живот.

– Для будущих раненых, – вздохнул Рауль.

– Лучше мы выпьем немножко рома, пока его не растащило начальство, бофоровские генералы!

– Не растащат. У Вентадорна – не растащат.

– Так стоит ли сокрушаться из-за одной бутылки?

– Оливье, – спросил Рауль, – Тогда, в монастыре… тебе было очень больно?

– Я забыл, – ответил Оливье, – Я, правда, забыл. Предвосхищаю твой вопрос – зачем я выхвалялся перед помощником капитана? А я и сам не знаю – бес попутал. Не все же такие честные как ты и говорят только правду. Я и приврать могу для красного словца. Кстати, это правда, что ты всегда говоришь только правду – или очередной миф?

– Стараюсь… По возможности.

– А если ты не можешь сказать правду?

– Тогда… отмалчиваюсь или ухожу от ответа. А почему ты спросил?

– Да так, – вздохнул Оливье, – а насчет рома, не волнуйся. Хватит и на нашу долю. В случае чего… без обезболивающего не останемся.

– Утешил, – фыркнул Рауль, – Я не о себе беспокоюсь.

– Успокойся, Бражелон,

В порт войдет наш галеон,

Вновь увидим мы Тулон,

И вернется ''легион''

Успокойся, Бражелон! – тупо? Мое рондо!