Таинственная бумага, подписанная Раулем, бумага, к которой он сам так беспечно отнесся, не подозревая подвоха со стороны ''честнейшего человека Франции'', как с легкой руки Анны Австрийской называли герцога де Бофора, бумага, встревожившая Люка и Гугенота, была связана напрямую с беседой Бофора и Шевретты в кают-компании, но не содержала в себе ни обязательства жениться на мадемуазель де Бофор, ни готовности подчиняться приказу, запрещающему дуэли.

Анжелика де Бофор заметила, что ее отец и графиня что-то живо обсуждали, пока Рауль пел песенку о капитанах. Но содержание беседы Бофора и Шевретты она знать не могла, хотя изнывала от любопытства. Прочие участники играли в фанты от души, их внимание было приковано к певцу, они не подозревали, что тут кроется какая-то интрига.

Между тем герцог еще в начале экскурсии сделал условный знак, прекрасно понятый Шевреттой: "Мне необходимо сообщить вам нечто важное наедине''. События развернулись так, что ни адмирал, ни Шевретта, ни на мгновение не оставались одни, чтобы пермолвиться парой слов. Не будь Анжелика де Бофор переодета, Шевретта легко решила бы эту проблему, сбыв адмиральскую дочку своему мальчику и выбрав в провожатые Бофора. Но такие знаки внимания в отношении пажа были невозможны. Бофор потому так быстро и свернул экскурсию, что понял: во время осмотра корабля ему не удается переговорить с Шевреттой: Рауль не отходит от матери ни на шаг. Графине осталось только пожалеть бедную девочку, Бофорову дочурку, которая в одиночестве карабкалась по крутым ступенькам корабельных лестниц, не без зависти на графиню поглядывая. Ничего, малышка, придет и твое время, подумала хитроумная Шевретта – и предложила игру в фанты. Дальше все пошло, как она задумала, и Рауль, сам того не зная, подыграл своей поднаторевшей в интригах матушке, отправившись за гитарой.

Бофор, как корсарский корабль, готовый взять на абордаж торговое судно, устремился к ней, прокладывая себе, путь среди яхточек, шлюпок, брандеров – такие морские ассоциации пришли в голову Шевретте после песенок экипажа. Но наперерез Бофору устремился де Невиль и перехватил графиню. Стремясь поскорее избавиться от Оливье, Шевретта как могла, успокоила терзаемого сомнениями барона, и Оливье сообразил, что он мешает графине и адмиралу беседовать о каких-то своих делах. Оливье поклонился и отошел. Бофор был тут как тут.

– Мари, – шепнул Бофор одними губами, называя ее по имени, не по-великосветски, а по-заговорщицки, – Я же сейчас могу, пока еще не поздно, отправить с вами Рауля просить подкрепления. Хотите?

"…Как жаль, что я не верю в ваши планы…''

– Неужели ситуация настолько опасна? И вам так необходимо подкрепление? – спросила Шевретта, – У вас же около двадцати тысяч войска. Целая флотилия!

''…при всем желаньи верить не могу…''

– Я говорил с местными жителями, с представителями власти, с разными людьми и в состоянии оценить ситуацию объективно. Да, подкрепление необходимо.

"…но снова в путь уходят капитаны…''

– У кого вы собираетесь просить подкрепления, Франсуа?

– У короля, конечно, у кого же еще!

"…оставив нас на грешном берегу…''

– Людовик обещал снарядить в ближайшем будущем вторую эскадру. В присутствии всего Двора. И он сдержит слово.

"…им дела нет, что паруса в заплатах, что после шторма трюм как решето…''

– У короля? О Франсуа, разве вы не понимаете, что Рауль откажется от такого поручения. Разве вы его не знаете?

"…они поют, душа у них крылата…''

– Но мы убьем двух зайцев, Мари, друг мой! Я на какое-то время выведу Рауля из игры – а ведь вы этого хотите, я же знаю! И дам знать королю о положении на побережье. Даст Бог, они уладят свои разногласия. Если мы убедим Людовика, что помощь необходима немедленно, а то все пропадем…

"…теперь не остановит их никто…''

– Нет, дорогой Франсуа, мне страшно за него. Боюсь… Я женщина, и я имею право произносить это слово. Франсуа, боюсь, что вражда не только не затихнет, а разгорится с новой силой. Так король вас и послушает!

– Я хотел использовать этот шанс, – сказал Бофор.

– Аплодируйте, Франсуа, аплодируйте! Первый куплет закончился, и на нас смотрит ваша дочь.

Бофор зааплодировал, и все вслед за ним.

– У меня тоже важные бумаги Отцов Святой Троицы. Переведите их как можно скорее – они на латыни.

– Но я еле-еле, и то, если напрягу память, лепечу по латыни…Какая тут латынь! Меня же дразнят косноязычным!

– Не вы, Франсуа, не вы. Переводить документы будет ваша умненькая молодежь. Что же до помощи, здесь нужна более ловкая дипломатия. Я постараюсь настроить мою подругу королеву соответствующим образом.

"…За грязную потрепанную карту последний золотой свой заплатив…''

– Кстати, о золотых, – сказал герцог, – Ваш любезный муж просто убил меня на месте одной своей фразой.

– Это он может, – согласилась Шевретта, – Но вы живы, Франсуа.

– Мари, не играйте словами. Я вижу, у вас уже созрел какой-то план…

– Тс! Слушайте!

''…они спешат в Придуманное Завтра, насвистывая старенький мотив…''

"Мы освободим Железную Маску. Мы разыщем в Париже этих мальчишек-заговорщиков, Роже де Шаверни и его товарищей. Организуем захват замка, где Людовик держит в заточении своего несчастного брата. Мы сделаем это. Атос и я".

"А за это время, – думала Шевретта, отметив, с каким вниманием слушает златокудрый паж песенку о капитанах, – А за это время наши милые детки уладят свои дела. Бофорочка просто прелесть, как ловко она опрокинула бокал во время обеда… За это время у них все решится. И тогда мы… с освобожденным принцем…''

"С наивностью глупца или поэта, поверив детской сказке до конца…''

"…Вернемся к герцогу на нашей белой ''Виктории'' и увезем за тридевять земель Рауля и Анжелику. По ту сторону океана. Подальше от Людовика''.

"…они готовы мчаться на край света на поиски волшебного дворца…''

– Вы не принимаете мой план, Мари? Вас не страшит грядущая война с арабами?