При всем желаньи – верить не могу.

Но снова в путь уходят капитаны,

Оставив нас на грешном берегу.

Им дела нет, что паруса в заплатах,

Что после шторма трюм – как решето.

Они поют, душа у них крылата,

Теперь не остановит их никто.

Последний золотой свой заплатив,

Они спешат в Придуманное Завтра,

Насвистывая старенький мотив.

С наивностью глупца или поэта,

Поверив детской сказке до конца,

Они готовы мчаться на край света

На поиски волшебного дворца.

И полон сад диковинных цветов,

И добрый джин покорно охраняет

Сокровища погибших городов.

Да здравствуют приливы и отливы!

Приветствуем тебя, морская гладь!

Сокровища, быть может, и фальшивы,

Но как же интересно их искать!

– Повтори, дружок, – остановил Рауля герцог, – Сделай одолжение!

– Бис! Бис! – заорали все.

Рауль слегка поклонился и повторил:

– Да здравствуют приливы и отливы…приветствуем тебя, морская гладь…

И вся компания дружно подтянула: ''Сокровища, быть может, и фальшивы, но как же интересно их искать!'' А я смотрела на плакат Люка Куртуа: ''В Алжир, за сокровищами!'' и думала, что это, конечно, фальшивые сокровища, без всяких ''быть может''. Сокровища, которые сулят участникам этой авантюры, если называть вещи своими именами. Этой авантюрной войны. Этой военной авантюры. Но полно играть словами! Вернусь к песне.

Тем же почерком:

4. То шторм, то штиль, то прочие несчастья,

То черный парус злого корабля.

Когда же, наконец, впередсмотрящий

Нам закричит заветное: ''Земля!''

Не раз над океаном встанет солнце,

И, может статься, на закате дня,

Они найдут свой столь желанный остров,

Найдут, но, к сожаленью, без меня.

Там пальмы, орхидеи и лианы,

И мраморный дворец на берегу.

Как жаль, что я не верю в ваши планы,

При всем желаньи верить не могу!*

… *Автор песни "Капитаны'' Светлана Потапкина, г. Жиздра.

…

Засим последовало прелестное арпеджио, а потом несколько финальных аккордов, кажется, a-moll, насколько я знаю музыку. Говорят, покойный король Людовик XIII был страстным меломаном. Не меньше, чем охоту, он любил музыку и неплохо играл на гитаре. Наш Король-Солнце, кроме гитары, освоил и лютню и что-то там еще тра-ля-ля-ля… Но игру Короля-Солнца я не слышала, а эта песня покорила все сердца. Капитан просто обалдел! Ролан был восхищен песней и чуть не отбил себе ладошки. Но впечатление испортило бахвальство барона де Невиля.

– Вот,- важничая перед помощником капитана, сказал де Невиль, – Вы, сударь, вроде говорили, что свои морские баллады сочиняете сами, а наш Серж пел песню на стихи Вийона. Знай наших, барон де

Сабле! Мы тоже можем сочинять песенки, видите, как все рты поразевали! Замечу, кстати, песня эта десятилетней давности!

Господин де Сабле искоса взглянул на барона де Невиля.

– Песня прелестна, – промолвил помощник капитана, – Но, должен заметить, столь полюбившаяся вам ''Песня Буканьеров'', более энергична! На это барону де Невилю возразить было нечего. Он потянулся за бутылкой. Но возразил виконт.

– А позвольте-ка, экспромт! – сказал он, усмехаясь, и вновь взяв в руки свою прекрасную палисандровую гитару, после нескольких энергичных аккордов, скорее выпалил, чем пропел следующее:

На этом импровизация г-на виконта закончилась. Он отложил гитару и уселся, сказав Оливье и помощнику капитана:

– Больше меня не провоцируйте. Хватит с меня! Отбыл повинность! Надеюсь, общество довольно?

Общество было довольно, но виконта в покое не оставили, расспрашивая его что-то насчет испанской гитары. А Штаб моего отца решил, что это будет их песня. Мне это показалось абсурдом, и абсурдом опасным. Я представила, как солдаты наши идут по пустыне и поют: ''Вперед, пираты

Солнца-Короля''… -как это понравится Королю-Солнцу? А еще я подумала, хорошо бы заиметь такую же синюю бандану. Пойдет ли мне синяя бандана, и где бы ее раздобыть?…

…Как ни приятно всем было общество Прекрасной Шевретты, но время ее визита подошло к концу, и все гурьбой отправились провожать ее на верхнюю палубу. А графиня вдруг поманила меня, именно меня! О, если бы я могла поговорить с ней наедине! Вот кто наверняка может знать тайны иезуитского ордена! Дело в том, что наша аббатисса и графиня – подруги с самого детства. Я не очень-то много знаю о тех временах, но кое-какие слухи доходили. Вроде бы наша аббатисса и втянула графиню в это общество, когда ее жестоко преследовал Ришелье, и ей с малышом на руках просто некуда деваться было. И тогда именно она, графиня де Ла Фер, ответила бы на мои жизненно важные вопросы:

– Кто у них сейчас самый главный – Генерал Ордена?

– Верно ли мое предположение о том, что Шевалье де Сен-Дени в Китай послали иезуиты?

– И кто, по мнению графини, может скрываться под этим именем?

Увы! Графиня за то короткое время, что Рауль ходил за гитарой, беседовала с Оливье де Невилем.

Я могла бы порасспросить Шевретту, пока Рауль пел песенку, но тогда к ней подошел мой отец, и они начали что-то обсуждать, а что? Очередная тайна, но все-таки я это как-нибудь разузнаю. Словом, я упустила этот шанс. В присутствии виконта я не могла задать его матушке такие вопросы. Но зачем я ей понадобилась?

– Анри! Дитя мое, подойдите к нам! – повторила Шевретта. А вдруг сейчас она выдаст мою тайну?! Я сделала отчаянные глаза. "Эта девушка – дочь Бофора. Оберегай ее, мой дорогой…" – или нечто в этом роде. Но разоблачения не последовало. Слава Богу! Лукавая Шевретта разразилась целым монологом, смысл которого сводился к тому, что она просит присмотреть и за Анри де Вандомом. Не скажу, что мне это было очень неприятно. Но мне показалось, что виконт чуть не взвыл от такого поручения его дражайшей матушки. То она ему навязывала сумасшедшего барабанщика, а теперь еще и меня!