– ''Снилось мне, – заговорил барон, наполнив пивом новую кружку и время от времени делая мощный глоток, – снилась мне вот эта самая палуба. Все вроде идет своим чередом, тихо-мирно. И вдруг, откуда не возьмись – корабль! Больше нашего! Да-да, больше, не ухмыляйтесь, юноша, я вам точно говорю! Пушки свои – кхм!- ''разэтакие'' на нас нацелили, уроды – кхм! – "разэтакие"! Наши, как увидели, столпились все у борта, а вражий корабль подошел к нам совсем близко…'' Барон отхлебнул пива и продолжал с самым серьезным видом: ''А потом вышел их начальник, в чалме, рыжебородый такой бычара…''

– Сам Барбаросса, не иначе, – усмехнулся де Сабле.

– Вы угадали, юноша, – важно сказал барон, – это был не кто иной, как разтакой-разэтакий сукин сын Барбаросса, главарь этой – кхм! – разтакой пиратской шайки. Он поднес рупор ко рту и заорал нам:

– Сдавайтесь, необрезанные паписты!

– Сдавайся сам, обрезанный ишак! – заорал я в ответ''. Мы все расхохотались, и тогда барон…''

– Минутку, – прервал Анри барабанщика, – Что такое "необрезанный"?

– Разве вы не знаете? – удивился Ролан.

Анри покачал головой. Ролан фыркнул.

– Вы скажете, что у меня нет чувства юмора, но я не понимаю, что в этом смешного, и почему вы все смеялись? Они что, нам головы хотели отрезать?

– Нет… не головы…

– Это опять какая-нибудь непристойность? – начал догадываться смущенный Вандом.

– Не знаю даже как сказать… У мусульман есть обычай…

– Я знаю: они верят в Аллаха, не едят свинину и не пьют вина. И содержат женщин по нескольку сот душ в своих гаремах. И еще какие-то особые приметы… помнится, об этом была речь. Полумесяц в виде татуировки.

– Вожак шутил тогда, Анри, а вы так и не поняли! Что ж, объясню вам, чем отличается необрезанный папист от обрезанного ишака.

Но, едва Ролан приступил к объяснению, как Анри де Вандом, вспыхнув до корней волос, заткнул уши указательными пальчиками и затряс головой, завопив:

– Прекратите вашу похабщину, Ролан! Слышать ничего подобного не желаю!

Барабанщик вытаращил глаза.

– Да-а-а, Вандом, – только и сказал он, – Шли бы вы в монахи. Там вам самое место. Дайте обет целомудрия и ходите, потупив глазки, увидев декольтированных женщин.

– А вы пялились на декольтированных дам?

– Воспитанные люди не пялятся на декольте, а посматривают… украдкой. И право, было на что посмотреть! Чем больше я вас узнаю, тем больше дивлюсь на вас.

– Чему вы дивитесь?

– Что в наше время может быть такой агнец, как вы, Анри де Вандом.

Анри вздохнул. Нечто подобное уже говорил герцогине де Бофор ее Шевалье.

– Не отвлекайтесь. Возвращайтесь к повествованию.

– ''А капитан наш стрелять по ним не мог, – продолжал барон, – Потому как, сказал капитан, это корабль-призрак. Призрак-то призрак, но этот призрак приближался с угрожающей быстротой. И эти – кхм, кхм – мусульмане издавали угрожающие вопли… Тут, дорогой Анри, я воздержусь от перессказа угроз мусульман в наш адрес, а то вы опять назовете нас всех пошляками…

– Конечно, Ролан, – пробормотал Анри, – Мне этого не понять! Итак, вражий корабль приближался…

– Да, – кивнул Ролан, – "Вражий корабль приближался. И мусульманские пираты уже готовились к абордажу. Тут наши лошади разнесли свои стойла и вырвались на палубу. Вот тогда я и крикнул вам всем: "По коням, ребята!" Мы в один миг взлетели в седла, и когда враги приблизились к нам на расстояние, достаточное для прыжка, корма вражьего корабля мелькнула под нашим бушпритом, мы пришпорили наших скакунов и перемахнули с нашей палубы на палубу их – кхм-кхм – посудины! Что тут началось! А рыжебородого урода я зарубил! Победа была полной. А потом откуда-то издалека я услышал, как ты сказал мне, что бой окончен''.

– Забавная сказка, – сказал виконт снисходительно, – Какие только глупости не снятся людям!

– Тупая сказка, – проворчал де Сабле, – Корабль-призрак, прыжки с корабля на корабль. Разве ваши лошади возьмут такой барьер! Меняйте курс, барон де Невиль, пока вы не свихнулись окончательно.

– Молодой человек, – небрежно вымолвил де Невиль, – Чем попусту болтать, лучше бы послали своих матросов за выпивкой.

– Не дождетесь, господин де Невиль. Пейте пиво, чем вам не выпивка?

– Да разве это выпивка? Ну, тогда я сам пойду! Где у вас ямайский ром? – барон встал, покачиваясь.

– Сядь, дурень! – прикрикнул Бражелон.

Барон шмякнулся у бочки.

– Ну, ты чего, дружище? Я тебя когда-нибудь толкал? Нет, ты скажи, я толкал тебя? А чего же ты тогда толкаешься? Я ж мог упасть и удариться головой. Ты, Бражелон, ты негодяй!

Тут я не удержался от смеха: слова барона напоминали лепет обиженного ребенка.

– Это похоже на ссору малышей в песочнице, господин виконт, – сказал я Бражелону, – ''Я тебя толкал?''

– Ты! Малек! Ты! Свинья! Ну, ты, свинья, ну, ты, малек, – завелся барон.

– Да уж, – смеясь, сказал виконт, – Ужасный ребенок. Но этот ужасный ребенок из нашей песочницы, и мы его сейчас успокоим. Мы, бяки такие, обидели нашего пай-мальчика. Но пай-мальчик будет спатеньки. Как все эти милые детки.

– Отстань! – огрызнулся барон, – Не хочу я спать!

– Ну что с ним делать прикажете, – вздохнул виконт, – В него словно бес вселился.

– Так изгоните беса, виконт.

– Боже милостивый, я только этим и занимаюсь. Но это не так-то легко. Имя им легион. Слава Богу, что Оливье пропустил мимо ушей реплику господина де Сабле насчет лошади. Я испугался, как бы Оливье не вздумал доказать, что его лошадь может взять этот барьер, – он кивнул на борт корабля.

– Да, я видел, как вы вздрогнули. Но господин де Сабле не очень осторожен.

– Он просто не видел пьяного мушкетера во всей красе.

А де Сабле, как нарочно, язвительно сказал барону:

– Барон! У меня сложилось впечатление, что ваша кормилица частенько прикладывалась к бутылке с ромом и не раз вываливала вас из вашей люльки, когда вы были младенцем. Готов биться об заклад, головой вы ударились не раз в раннем детстве.

– Не стоит говорить такие вещи пьяному человеку, – предостерегающе заметил Рауль, но помощник капитана легкомысленно возразил:

– Да он же ни черта не понимает!